— Можно? — спросил я, постучав по приоткрытым дверям.
— Войдите, — ответили мне. Я вздрогнул от этого голоса, но все-таки открыл дверь, чтобы убедиться, что не ошибся. За столом Лан сидела Сафира. Заметив меня, она отложила учетную книгу, из которой что-то выписывала, вернула перо в чернильницу и уставилась на меня, сложив руки ладонями друг к другу.
— А где Лан? — растерянно спросил я, оглядываясь, будто надеялся отыскать ее в каком-нибудь углу.
— Ушла, — ответила Сафира и нахмурилась.
— Куда?
— Не знаю.
Мы помолчали, разглядывая друг друга. Сафира словно бы стала еще старше. Ее согнуло, волосы окончательно побелели и теперь как будто были сделаны из соли. В ее старческий чертах лишь слегка угадывалось сходство с дочерью.
— Ты оправился? — спросила она, открывая шкафчик стола и принимаясь копаться в нем, бессмысленно перебирая предметы, а на самом деле старательно избегая моего взгляда.
— Да, — ответил я, перенося вес на здоровую ногу. — И хочу видеть Лан.
— Мы все этого хотим, — вздохнула Сафира.
— В каком смысле? — прищурился я.
— Я же тебе сказала: она ушла, — повторила старуха, сурово нахмурившись, и наконец-то взглянула прямо мне в глаза. Складки морщин на ее лице углубились.
— Но… Но как? — растерянно переспросил я. — Она же Великая Мать, она не может…
— Только Великая Мать и может, — перебила меня Сафира. — Она одна распоряжается своей жизнью так, как считает нужным. Лан ушла почти сразу после того, как драконы вернули тебя. Отказалась от титула и ушла.
— Почему она ничего мне не сказала? — почти в отчаянии спросил я.
— Она приходила к тебе, — пожала плечами Сафира, снова безразлично уставившись в сторону. — Ты был без сознания. Постояла немного над тобой, подумала о чем-то, а потом ушла. Совсем.
И Сафира снова скривилась. Она как будто и сама не верила в то, что говорила.
— И что теперь? — растерянно поинтересовался я.
— Ничего, — поджала губы Сафира. — Если хочешь, можешь вернуться домой, в Крагию: если нет жены, то и ты больше не муж.
— Я не об этом! — почти вскричал я, делая пару шагов вперед и морщась от боли. — Разве вы не собираетесь ее искать?
— Это ее выбор… — пробормотала Сафира.
— Это дурацкий выбор!
— Да уж ничем не лучше твоего! — возмутилась, наконец, старуха, вставая из-за стола и тыча в меня пальцем. — Она из-за тебя ушла, понимаешь? Ты хотел покончить жизнь самоубийством…
— Но меня вернули! — перебил я.
— Какая разница? — Сафира сделала шаг ко мне и уставилась на меня своими выцветающими старческими глазами. — Она ушла, чтобы отпустить тебя, разве ты этого не понимаешь? Все, Лан больше нет, ты свободен! Лети на все четыре стороны и не показывайся нам на глаза!
Сафира не сдержалась и шмыгнула носом, но быстро взяла себя в руки, запрокинула голову к потолку, загоняя слезы обратно, и повторила:
— Бери деньги и уезжай.
Она подала мне увесистый мешочек, за которым, видно, и лазила в стол. Я машинально взял. А потом, осознав, что это, попытался всучить ей обратно.
— Не надо мне никаких подачек! — возмутился я.
— Это не подачка. Это твое жалованье, — пояснила Сафира. — Небольшое, но уж как наработал. И уйди уже с глаз моих.
Она развернулась, села обратно за стол и уткнулась в книгу, шмыгая носом и хмуря брови. Я постоял еще немного, опираясь о спинку кресла и пытаясь осознать произошедшее. Опять. Это снова повторилось: она опять решила что-то, не спросив меня. Чертов Асдар. Больше ни в одной стране мира женщины не позволяют себе решать чужие судьбы. Когда же до тебя дойдет, что я не такой, как твои асдарцы, Лан? Что меня нужно хотя бы спросить, хотя бы в глаза мне посмотреть, прежде чем решить что-то. Даже если это долгожданная свобода, ты должна была спросить, хочу ли я ее.
— Прощайте, — сказал я, выходя, но даже не оглядываясь.
Почти все содержимое своих сундуков я оставил. Взял только несколько пар белья, сменные сапоги и теплые вещи в дорогу. Почему-то очень хотелось забрать куклу из спальни Лан, но я прогнал прочь эту мысль. При этом, я все-таки послушался странного желания и заглянул в ее покои.
Зашел, побродил немного по комнате. Тут было чисто, очень холодно и как-то пусто, хотя все вещи были на своих местах. Чувствовалось, что здесь уже несколько дней, а может, и пару недель, никого не было. На тумбочке стоял кофейник. Из него еще доносился легкий запах кофе, но жидкости внутри не было. Я полистал лежавшую там же книгу, прижал к лицу любимое платье Лан: оно все еще хранило ее запах. Потом завалился в ее кровать — как был, в уличной одежде и сапогах. Какая теперь разница? В комнате было светло и холодно, но все равно казалось, что вот-вот раздастся голос Лан: она подойдет, приложит теплую ладошку к моему лбу и поинтересуется, как заживают ребра. Я пожалуюсь ей, что все тело ноет, дышать тяжело, а при ходьбе что-то стреляет в колене. Она, ворча, стянет с меня сапоги, укроет теплым одеялом, напоит каким-нибудь гадким отваром, а потом ляжет рядышком, будет улыбаться, разглядывать и болтать что-нибудь приятное.
Но время шло, а Лан не возвращалась. Я знал, что ждать ее здесь бесполезно, но все равно почему-то надеялся. Мне обязательно нужно было перемолвиться с ней словечком. Я еще тогда должен был с ней поговорить, но не смог… Струсил. И снова получил по заслугам.
Куда она могла уйти? Она же прежде не покидала границ Асдара. Вдруг с ней что-то случилось? Уже слишком холодно и сыро для путешествий. Где она проводит ночи? Жива ли еще? Дура, вот ведь дура. И все они тут дураки, что не пошли за ней. Ладно, удержать не могли. Но могли ведь хоть спутника ей какого дать! Карету, слуг! Она же высокородная, в конце-то концов! Так нет же, наверняка отправили, как нищенку какую-то. Конечно, она же у нас правильная, ей ее дурацкие традиции дороже тепла и уюта. А я вот неправильный. Дурной, невоспитанный крагиец! И потому я сейчас пойду, без спроса стащу теплые одеяла, лошадь, торбу овса и пойду ее искать! И мне наплевать на все ваши никчемнее традиции. Это глупо и бессмысленно.
Я действительно стащил и коня, и одеяла, и еще пару полезных вещей. Опросив местных, которые при виде меня болезненно морщились, но все-таки отвечали, я выяснил, что Лан ушла по дороге на Крагию. Меня это слегка воодушевило. Конечно, она могла тысячу раз свернуть в сторону или вообще проехать Крагию насквозь за то время, что я приходил в себя, но во мне поселилась надежда, что Лан не сваляла дурака, а просто поехала к моей семье: ее как мою жену встретят там пусть без радости, но все же с распростертыми объятиями. Шаард сразу поймет, в чем дело, и устроит все, как надо.
— Уже уходишь? — раздался знакомый голос, когда я раздумывал, стоит ли садиться на лошадь с больной ноги, или лучше все-таки обойти ее и забраться с другой стороны. Я обернулся. На крыльце соседнего дома сидел юродивый и ловил сачком придорожные камушки.
