Девушки и женщины, услаждавшие нежные уши слушателей, в реальной жизни вынуждены были влачить жалкое существование. Матери многих из них работали в процветающей венецианской секс-индустрии и заразились сифилисом прежде, чем у них появились дети, которых они впоследствии оставили в Ospedale della Pietà. Название это буквально означает «Приют милосердия», но на деле в этом приюте девочки не просто воспитывались, а обучались музыке. Это был крупнейший из четырех венецианских богоугодных заведений – ospedali, – созданных с целью искоренения вполне конкретных недугов общества. В частности, многие воспитанники (а чаще – воспитанницы) Ospedale della Pietà, рожденные без отца, оказывались выброшены в каналы. Большинству из них так и не суждено было найти своих матерей. Их оставляли в скаффетте – специальном ящике, встроенном во внешнюю стену приюта. Ящик этот был размером с ячейку камеры хранения аэропорта, и если ребенок был достаточно мал, чтобы поместиться в него, приют брал на себя его воспитание.
Гениальная Анна-Мария была ярким примером подобной судьбы. Кто-то, – вероятно, ее мать, которая, скорее всего, была проституткой, – оставил маленькую Анну-Марию на крыльце приюта Ospedale della Pietà, на берегу бухты Святого Марка, у оживленной набережной. Колокольчик, привязанный к скаффетте, возвестил работниц приюта о новенькой. Вместе с детьми частенько оставляли лоскуток ткани, монетку, кольцо или какую-нибудь безделушку – на случай, если кто-нибудь вдруг придет за ними, чтобы забрать обратно. Одна мать оставила половину замечательно иллюстрированой метеорологической карты – в надежде когда-нибудь вернуться со второй половиной. Но, как многие девочки и многие вещи, она навсегда осталась в приюте. Подобно Анне-Марии, многие найденыши так и не узнали своих настоящих родственников, и им давали фамилии в честь приюта – например, Анна-Мария делла Пьета (Анна-Мария из Приюта милосердия). Сохранился и список приемных сестер Анны-Марии, составленный тогда же, в XVIII веке: Аделаида делла Пьета, Агата делла Пьета, Амброзина делла Пьета и так далее, вплоть до Виолетты, Вирджинии и Виктории делла Пьета.
Эти приюты, ospedali, представляли собой частно-государственные объединения, и за каждым из них велся надзор со стороны совета знатных венецианцев. Заведения официально были светскими, но при этом примыкали к церкви, и внутри их царил почти что монашеский уклад. Воспитанники разделялись по возрасту и полу. Каждое утро перед завтраком служили мессу, регулярно исповедовались. Все, даже дети, неустанно трудились для поддержания работы приюта. Один день в году девочки выезжали на пикник, в деревню – разумеется, в сопровождении воспитательниц. Правила были строгими, но у такой жизни были и свои преимущества.
Детей обучали чтению, письму и арифметике, а также ремеслу. Кто-то становился аптекарем и обслуживал местных жителей, кто-то стирал шелк и шил корабельные паруса на продажу. Ospedale были живыми, функционирующими и самодостаточными обществами. Каждому за его труды полагалась награда, а кроме того, у приюта был собственный банк, выплачивавший проценты, – так воспитанники учились обращаться со своими деньгами. Мальчики учились какому-либо ремеслу или поступали во флот и покидали приют в отрочестве. Для девочек же главной дорогой к независимости было замужество. На такой случай готовилось приданое, но многие воспитанницы навсегда оставались в приюте.
Со временем в приютах появились инструменты, и к учебной программе прибавились уроки музыки. Теперь десятки девочек могли играть на религиозных церемониях в окрестных церквях. Когда в 1630 году чума унесла треть населения, венецианцы погрузились в своего рода «атмосферу покаяния», по выражению одного историка. И важность музыкантов внезапно возросла.
Руководство приютов отметило, что в церковь стало приходить гораздо больше людей, а церковные фонды были переполнены пожертвованиями, размер которых зависел от качества исполняемой девочками музыки. К восемнадцатому столетию дирекция приютов открыто продвигала музыкантов с целью сбора средств. Каждую субботу и воскресенье еще до захода солнца начинался концерт. Церковь была так переполнена, что пришлось перенести даже богослужение. Разумеется, вход для посетителей был по-прежнему бесплатный, но если гость желал сесть, работники приюта с готовностью предлагали ему купить место. Когда внутреннее пространство церкви заполнялось, желающие послушать концерт начинали толпиться снаружи, за окнами, или останавливали свои гондолы в пролегающем рядом канале.
Найденыши запустили экономический механизм, не только обеспечивая поддержку социального благополучия Венеции, но и привлекая иностранных туристов. Эдакая причудливая смесь покаяния и увеселения. Зрителям запрещено было аплодировать в церкви, поэтому, дождавшись финальной ноты, они покашливали, прочищали горло, чесали пятку или восхищенно сморкались.
Руководство приютов заказывало композиторам оригинальные произведения. Так, Вивальди за шесть лет написал 140 концертов исключительно для музыкантов Оспедале делла Пьета. Со временем сформировалась особая система обучения, где старшие девочки обучали младших, а те, в свою очередь, совсем начинающих. Каждая из них имела несколько занятий – так, Анна-Мария была учителем и копиистом, – и при этом из приюта одна за другой выходили звезды и виртуозы. Преемница Анны-Марии, Кьяра делла Пьета, была провозглашена величайшей скрипачкой Европы.
В связи с этим возникает вопрос: в чем же заключалась эта чудесная методика, позволявшая выращивать рок-звезд с мировым именем из сирот, подброшенных венецианскими проститутками, которые, если бы не милость Провидения, погибли бы в городских каналах?
Музыкальная программа Оспедале делла Пьета не была уникальной по своей строгости. Согласно перечню директив приюта занятия в классе проходили по вторникам, четвергам и субботам, а кроме того, «дочери хора» могли заниматься самостоятельно. В самом начале, однако, большую часть своего времени девушки посвящали работе и хозяйственным заботам, и лишь час в день могли заниматься музыкой.
Удивительнее всего было то, как много инструментов они осваивали. Вскоре после получения докторской степени в области музыки от Оксфордского университета английский композитор и историк XVIII века Чарльз Бёрни принялся писать историю современной музыки, и в рамках этой работы несколько раз посетил приют. Ученый, прославившийся своими путевыми записками и важными исследованиями в области музыки того времени, был поражен тем, что увидел в Венеции.
Во время одного из посещений приюта для него организовали двухчасовое закрытое представление, в ходе которого на сцене не было занавеса, отделявшего его от исполнителей. «Было довольно любопытно увидеть – и услышать – в мельчайших подробностях этот великолепный концерт: тут были скрипки, гобои, теноры, басы, клавесины валторны, и даже контрабасы», – писал Бёрни. Но самое любопытное состояло в том, что «эти юные девушки часто меняли инструменты».
«Дочери хора» брали уроки пения и учились играть на всех инструментах, которые были в приюте. Усвоению способствовал и тот факт, что за разучивание новых навыков им платили. Так, музыкант по имени Маддалена вышла замуж и оставила общественно-полезный труд, переехав из Лондона в Санкт-Петербург и выступая со скрипкой, клавесином, виолончелью и исполняя арии сопрано. Она писала о «получении навыков, неожиданных для моего пола», и так прославилась, что ее личную жизнь освещал журналист, работавший над ежедневной рубрикой сплетен.
