Я большой поклонник ирландского театра, мой любимый актер – ирландец Киран Хайндс, более известный по своим ролям в сериалах канала НВО – Юлия Цезаря в сериале «Рим» и Манса Налетчика, «Короля-за-Стеной» в «Игре престолов», а также приглашенного актера в сериале «Террор» (его голосом также разговаривает главный тролль Дедушка Пабби из диснеевского мультфильма «Холодное сердце»). Я воспользовался этой книгой как поводом, чтобы расспросить Хайндса о его творческом пути, и он вспомнил, как долго не мог решить, куда податься, и наконец поступил на юридический факультет Университета Квинс в Белфасте. Вскоре он отвлекся «из-за живого интереса к футболу, покеру и экспериментальному танцу», рассказывает он. Один из тьюторов Хайндса увидел его в школьной постановке «Леди Макбет» и посоветовал бросить юриспруденцию и пойти в театральное училище. «Он был так добр, что поговорил с моими родителями, которые не на шутку встревожились, – продолжает он. – Так я отправился учиться в Королевскую академию драматического искусства, и началась моя профессиональная театральная карьера».
Биография Ван Гога, написанная Стивеном Найфе и его покойным партнером и соавтором Грегори Уайт-Смитом, – одна из лучших книг всех жанров, что я когда-либо читал. Найфе и Смит познакомились в юридической школе в тот самый момент, когда оба поняли, что этот путь не для них. Вместе они начали писать книги на самые разные темы, от криминальных историй из реальной жизни до путеводителей по мужскому стилю, даже когда редактор посоветовал им выбрать какой-то один жанр и придерживаться его. Их тяга к новым измерениям принесла неожиданные плоды. Когда редактор другого издательства попросил их написать руководство по юридическим услугам, они создали компанию Best Lawyers, которая дала начало индустрии публикации рекомендаций. «Если бы мы не прислушались к этой идее [создать справочник, который помог бы людям выбирать адвокатов] и не запустили проект, наша жизнь сложилась бы совершенно по-другому; теперь же мы занимались тем, чем никогда не занимались прежде», – признался мне Найфе. Быть может, у них никогда не было бы средств и свободы целых десять лет исследовать биографию Ван Гога или Джексона Поллока, за которую они получили Пулитцеровскую премию.
Поллок, считает Найфе, «был в буквальном смысле одним из самых бездарных художников в «Лиге молодых художников». По его мнению, как и в случае Ван Гога, отсутствие у Поллока навыков традиционного рисования позволило ему изобрести собственные правила создания искусства. Поскольку школьная программа по рисованию становилась все более стандартизированной, «одной из проблем было то, что художники, как правило, выходят из этих самых школ», утверждает Найфе – тоже художник.
Быть может, именно это позволило пробудить интерес к так называемому «аутсайдерскому» искусству, которое создавалось художниками, не видящими стандартного пути в начале карьеры. Нет ничего плохого в том, чтобы получить классическое образование, но если это единственный путь развития, то ему не под силу охватить наиболее яркие таланты. «Художники-аутсайдеры» – это самоучки и джазмены изобразительного искусства, чьи работы порой поражают своей оригинальностью. В 2018 году в Национальной галерее искусства прошла полномасштабная выставка художников-самоучек. Теперь факультеты искусствоведения Стэнфордского и Йельского университетов, Чикагского института искусства, а также Университета Дьюка организуют семинары по аутсайдерскому искусству. Кэтрин Джентлсон, назначенная в 2015 году полномочным куратором искусства самоучек при Художественном музее Атланты, рассказала, что эти художники начинали с экспериментов и делали то, что им нравилось, занимаясь совсем другими профессиями. «Большинство из них серьезно начали заниматься искусством только после выхода на пенсию», – говорит она.
Кэтрин познакомила меня с творчеством скульптора и художника Лонни Холли, многообещающего творца-самоучки, который вырос за чертой бедности в штате Алабама. В 1979 году, когда ему было двадцать девять лет, двое детей его сестры погибли при пожаре. Семье не на что было заказывать надгробные камни, и Холли подобрал отбракованный камень рядом с близлежащей плавильней и сам вырезал на них надписи. «Тогда я даже не знал, что такое искусство!» – признался он мне с широко открытыми глазами, будто удивляясь собственной истории. Но вышло хорошо. Он сделал надгробия и для других семей, а потом стал делать скульптуры из всего, что попадалось под руку. Я стоял рядом с ним у двери Галереи Атланты, где была выставлена его работа, когда он вдруг схватил скрепку и быстро скрутил из нее причудливый силуэт лица, а потом прицепил его к ластику, лежавшему на приемной стойке. Трудно представить его жизнь до того, как он открыл для себя искусство, – кажется, что стоит ему коснуться чего-то, как тут же начинает представлять, во что может превратиться этот предмет.
Джентлсон рассказала мне о Райском саде, поместье, которое наполнено произведениями живописи и скульптуры, в ста пятидесяти километрах к северо-западу от Атланты. Когда-то поместье принадлежало покойному министру Говарду Финстеру – Фрэнсис Хессельбейн современного искусства. Финстер много лет составлял композиции из всякой всячины – от коллекций инструментов до плодоносных растений. В 1976 году, когда ему было пятьдесят девять лет, он чинил велосипед и увидел в грязном пятне на своем большом пальце некое подобие человеческого лица. «Ощущение тепла разлилось по всему моему телу», – вспоминает он. Финстер немедленно начал собирать коллекцию, которая впоследствие насчитывала тысячи предметов и заполнила весь его особняк. В коллекцию входили тысячи картин уникального, полумультяшного стиля, часто густо покрытые изображениями животных и знаменитостей – Элвиса Пресли, Джорджа Вашингтона, ангелов, – с апокалиптическими пейзажами на заднем плане. Вскоре его пригласили в «Вечернее шоу Джони Карсона», а кроме того, он создал обложки альбомов групп R.E.M. и Talking Heads. При входе в сад я увидел гигантский автопортрет ухмыляющегося Финстера в костюме цвета бургунди на стене из шлакоблоков. Под картиной была подпись: «Я начал писать картины в 1976 году – безо всякой подготовки. Это моя картина.
Никогда не знаешь, на что ты способен, пока не попробуешь. Пробуйте – только так можно раскрыть свой талант».
Глава 8
Преимущество постороннего
Альф Бингэм первым признает: он слишком узкий специалист – по крайней мере, в теории. «Я получил докторскую степень даже не по химии, а по органической химии! – восклицает он. – То есть если в неком составе нет угля, то, с технической точки зрения, я не обладаю достаточной квалификацией для того, чтобы с ним работать, ясно?»
В 1970-е годы, учась в магистратуре, Бингэм и его однокурсники должны были находить способы создания особых молекул. «Нас была кучка умников – парней и девчонок, – и мы вместе делали эти молекулы, – рассказывает он, – но всякий раз неизменно находился кто-то, чье решение было лучше, чем у других. Я решил приглядеться внимательно и обнаружил, что лучшее решение основывалось на знаниях, которые не давались в рамках стандартной учебной программы». В один прекрасный день он и сам стал автором подобного решения.
Эта изящная находка состояла в том, чтобы синтезировать молекулу в четыре простых этапа, и ключевой элемент решения предусматривал использование винного камня – ингредиента для выпечки, с которым Бингэм был знаком с детства. «Попробуйте прямо сейчас спросить двадцать химиков, что такое винный камень, и большинство из них не смогут ответить на этот вопрос, – говорит он. – Я просто подумал о том, как происходит дифференциация решений, а ведь этого не было ни в программе, ни в чьем-либо резюме. И я понял: в любой ситуации есть шанс подобной случайной мысли, которая основана на внешних знаниях, и благодаря ей решение станет более умным, эффективным, менее затратным, будет укладываться в отведенный бюджет. Вместо того чтобы думать, как решить проблему, я стал искать способ построить организацию, которая решает проблемы подобным образом».
