В октябре 1990 года Саймон нашел в своем почтовом ящике чек на сумму 576.07 долларов.
Эрлих был посрамлен. Стоимость каждого из пяти металлов снизилась.
Развитие технологий не только служило опорой растущему населению, но и обеспечивало ежегодный рост запасов продовольствия на каждом континенте.
Процент голодающих людей всегда слишком велик – если только он не равен нулю, – но никогда еще он не был так низок, как сейчас. В 1960-х годах 50 человек из 100 000 населения Земли ежегодно умирали от голода; теперь же это число составляет 0,5. Даже без благословения папы римского темпы роста населения земного шара начали стремительно снижаться, и тенденция продолжается и по сей день. Снизился процент детской смертности, вырос уровень образования (в особенности для женщин) и общего развития, но вместе с тем снизились и темпы рождаемости. Человечество должно продолжить модернизацию по мере роста абсолютного показателя мирового населения, но темпы роста стремительно снижаются. По прогнозам ООН, к концу этого столетия численность населения Земли перестанет расти или вовсе снизится.
Прогнозы Эрлиха о вымирании населения от голода были просто фантастически плохими. Он сделал их как раз тогда, когда благодаря технологическому развитию удалось резко изменить тяжелую ситуацию, в которой пребывало население всех стран, а также – непосредственно перед тем, как темпы роста населения начали снижаться. И все же в тот самый год, как он принял пари, Эрлих вновь повторил свои заявления в очередной книге. Разумеется, заявление было несколько запоздалым, но «теперь демографическая бомба уже взорвалась». Несмотря на то что все его утверждения оказались ошибочны, Эрлих продолжал собирать огромную толпу почитателей и получать престижные награды. Саймон превратился в знаменосца ученых, которые чувствовали, что Эрлих игнорирует базовые принципы экономики, а также – всех прочих людей, которые испытывали гнев из-за того, что ни одно из высказанных Эрлихом дерзких заявлений не оправдалось. По мнению лагеря Саймона, те крайние меры, на которых настаивал Эрлих, помешали бы тем инновациям, которые и спасли человечество от катастрофы. Оба ученых были светилами – каждый в своей сфере. И оба ошибались.
Впоследствии, проанализировав цены на металлы за каждое десятилетие, с 1900 по 2008 год, – период, в течение которого численность мирового населения увеличилась в четыре раза, – экономисты сделали вывод, что Эрлих выиграл бы пари в 63 % случаев. Подсказка: цены на ресурсы – неподходящий ориентир в контексте демографических тенденций, в особенности когда речь идет всего об одном десятилетии. Та переменная, которая, по мнению обоих ученых, должна была стать подтверждением их позиций, на самом деле не имела к ним никакого отношения. Динамика цен на ресурсы зависит от макроэкономических циклов, а пари пришлось на период рецессии, которая и привела к снижению цен. С таким же успехом Эрлих и Саймон могли подбросить монетку – и потом каждый объявил бы себя победителем. Оба угодили в ловушку. Каждый заявил о своей вере в науку и неоспоримое превосходство фактов. И каждый отказывался признавать ценность взглядов оппонента. Эрлих ошибся насчет населения (и конца света), но был прав относительно ухудшения экологических условий. Саймон оказался прав относительно зависимости энергетических и продовольственных ресурсов от человеческой изобретательности, но ошибся в том, что улучшение качества воздуха и воды является подтверждением его прогнозов. По иронии судьбы, эти улучшения стали следствием ограничений, на которых настояли Эрлих и его сторонники.
В идеале партнеры по интеллектуальному спаррингу «помогают друг другу оттачивать аргументы, делая их острее и лучше, – утверждает профессор истории Йельского университета Пол Сабин. – Однако с Полом Эрлихом и Джулианом Саймоном случилось обратное». Каждый из них, накапливая сведения в поддержку собственной точки зрения, становился все более догматичным, и все острее ощущалась несовместимость их мировоззрений. Существует особый вид мыслителя – тот, что со временем все сильнее и сильнее укореняется в некой глобальной идее об устройстве мира, даже когда факты говорят об обратном; по мере накопления сведений, которые формируют его картину мира, прогнозы не улучшаются, а только ухудшаются. Подобные люди ежедневно выступают в телепередачах и выпусках новостей, все яростнее предрекая безрадостное будущее, одновременно празднуя собственную победу, а их работы входят в обязательную программу.
Все началось в 1984 году, на собрании комитета по американо-советским отношениям при Национальном научно-исследовательском совете. Тридцатилетний психолог и политолог Филип Тетлок только что подписал контракт и был самым молодым членом комитета. Он внимательно выслушал доклады присутствующих о намерениях СССР и политике США. Признанные эксперты уверенно высказывали свои предположения, и Тетлок был поражен тем, как часто эти предсказания противоречили друг другу и насколько члены комитета были глухи к возражениям.
Тетлок решил проверить прогнозы экспертов. Холодная война шла полным ходом, и он принялся изучать краткосрочные и долгосрочные предсказания 284 высококвалифицированных экспертов (большинство из них имели докторскую степень), их средний стаж в сфере составлял более двенадцати лет. Темы прогнозов включали международную политику и экономику, и для того чтобы обеспечить корректность этих прогнозов, экспертам нужно было указывать точную степень вероятности событий будущего. Тетлоку пришлось собрать достаточное количество прогнозов за достаточный период времени, чтобы иметь возможность отличить удачные и неудачные попадания от истинного аналитического навыка. Проект занял двадцать лет и включил в себя более восьмидесяти тысяч оценок вероятности предстоящих событий. В результате на свет явились очертания крайне «злого» мира.
В среднем предсказатели из экспертов были никудышные. И это не зависело ни от области специализации, ни от продолжительности опыта, ни от научной степени, ни даже (в некоторых случаях) от возможности доступа к засекреченным сведениям. Всем им одинаково плохо удавались краткосрочные прогнозы, долгосрочные прогнозы и вообще прогнозы в какой-либо сфере. Всякий раз, как эксперты предрекали невозможность или малую вероятность какого-либо события, оно тем не менее случалось в 15 % случаев. Когда же они заявляли о чем-либо как о факте, то в более четверти случаев их прогнозы не оправдывались. Правы были датчане, когда говорили: «Нелегко делать прогнозы – особенно о будущем». Дилетанты в сравнении с экспертами не были точнее в своих предсказаниях, но по крайней мере реже говорили о грядущем событии как о невозможном или, наоборот, как о свершившемся факте, тем самым давая меньше поводов в голос хохотать над своими ошибками, которые потом нужно было искупать, если, конечно, эксперты верили в силу искупления.
Многие отказывались признавать систематические огрехи в собственных суждениях – даже перед лицом результата. Когда их прогнозы оправдывались, они видели в этом исключительно собственную заслугу – именно благодаря собственному опыту они получили четкую картину мира. Если же эксперты совершали серьезную промашку, то представляли ее как почти попадание: разумеется, они четко видели ситуацию, и если бы не одно маленькое обстоятельство, случилось бы то, что они предсказывали. Или же, как в случае Эрлиха, видение было верным, просто слегка несвоевременным. Победа всегда была полной, а поражение – всегда результатом невезения. Эксперты считали себя несокрушимыми, несмотря на постоянные поражения. «Любопытный факт: между тем, насколько хорошо, по мнению прогнозистов, они справлялись с поставленной задачей и реальным положением вещей, существовала забавная обратная пропорция», – заключил Тетлок.
