— Прекрати паясничать, — Иван Фёдорович легонько шлепнул дочь по затылку.
— Больше не буду, папочка! — она расхохоталась, потирая ушибленное место, будто ей было больно.
— То-то! — усмехнулся он.
ГЛАВА 34
Я ворочалась всю ночь, то засыпая, то вновь просыпаясь. В итоге просто встала, накинула тёплый банный халат и вышла на балкон. Рассвет только занимался, небо было ещё тёмно-серым, и сквозь деревья пробивались первые лучи восходящего солнца. Пока было довольно прохладно, на траве поблёскивала роса, не стихли ночные цикады. Я облокотилась на перила и стала наблюдать за восходом. Солнце поднималось медленно, окрашивая деревья в лёгкий розовый цвет. Сразу подумала о матери и решила, что обязательно сегодня дозвонюсь в больницу, и о брате — приедет ли тот на мою свадьбу или предпочтёт драить палубу на корабле. И, конечно, из головы не выходил Андрей. Я ловила себя на мысли, что как бы мне не хотелось себя уверить, что он поступил со мной подло, хотя и виновата сама, мне всё же не хватает разговоров с ним, ссор и такого же лёгкого примирения. Не было понимания того, что он на самом деле пытается скрыть: своё презрение после случившегося или влюблённость. Он смотрел на меня то холодно и брезгливо, то с глубокой печалью, словно кто-то умер, и он бесконечно скорбит. Я сама не понимала, чего жду от него: сама же отталкивала и говорила, что выхожу замуж за его брата, и сама же искала с ним встреч.
Если бы не трудное положение матери и не долги, я бы плюнула на все приличия, на все законы семьи и полностью отдалась чувству, а там бы пусть решал Андрей, оставаться со мной или расстаться. Но я не могу. В первую очередь, мне сейчас надо позаботиться о матери и не попасть в колонию — любовь подождёт, к чёрту разбитое сердце. Но одно знаю точно — перед отъездом Андрея в Питер я встречусь с ним, чтобы последний раз перед свадьбой поговорить с ним и расставить все точки над “i”.
***
Еле дождалась восьми утра, чтобы приготовить завтрак.
Как и вчера, отнесла горячие бутерброды Нику в комнату, от чего тот был просто счастлив.
— Ты меня так избалуешь, — он с удовольствием жевал бутерброд, запивая ароматным кофе.
— Ты и так избалованный, куда уж больше! — пошутила я.
Николас засмеялся моей шутке:
— Ну, не до такой же степени!
— Ты заслуживаешь большего, чем завтрак в постель, — улыбнулась я ему. — Ты чудесный человек.
Но Ник почему-то нахмурился:
— Ты говоришь это таким странным тоном…
— Каким? — я удивлённо взглянула на него.
— Как будто прощаешься с лучшим другом…
— Глупости, — отмахнулась, опустив глаза. — Тебе просто показалось. Намазать бутерброд джемом?
— Угу, — похоже, Ник не стал углубляться в эту тему, чем очень обрадовал меня — гора упала с плеч.
Я от души намазала бутерброд персиковым джемом и с удовольствием наблюдала, как Ник его уплетал, а затем тихо спросила его:
— Ты долго будешь на работе?
— Сегодня совет директоров, так что допоздна, — ответил он, виновато посмотрев на меня. — Займись чем-нибудь. К сожалению, Маргарита тоже будет со мной, Андрей улетает. Тебе придётся побыть одной. Я бы предложил сходить тебе в кино, но все фильмы на немецком.
— Ничего страшного! — заверила его я. — Я найду себе занятие. Надо позвонить маме и попробовать найти брата, куда-то он пропал.
— Отлично! — ободрился Ник. — Передавай привет и скажи, что все их очень ждут.
— Конечно, — ком встал в горле при одном упоминании о моей семье из его уст, проглотив его, заверила: — Обязательно передам.
***
Чтобы хоть чем-то себя занять дома решила заняться генеральной уборкой. От помощницы, которая раньше приходила раз в неделю, я отказалась, решила проводить уборку сама. Пыли скопилось довольно много, тем более, лето было почти без дождей.
Я надела на себя старую футболку, шорты, нашла ведро, тряпки и, включив телевизор для фона, стала вытирать пыль и намывать полы. Дом был огромным, поэтому сил ушло немало, зато через четыре часа всё идеально блестело. Только к полудню удалось первый раз за день присесть на диван. Спину ломило с непривычки, и я пожалела об одном — что в этом доме не хватало тренажёров, чтобы хоть иногда можно было позаниматься и размять тело.
Приглушила звук в телевизоре и набрала номер больницы, где лежала мать. Николай не должен удивиться счетам на телефон, поэтому решила позвонить не с мобильного, а со стационарного номера телефона.
— Здравствуйте, Валентину Афанасьевну пригласите к телефону, пожалуйста, — попросила я дежурную медсестру.
— Секунду, — грубовато ответили в трубке, переключив на нудную мелодию.
— Слушаю, — раздался через минуту голос.
— Валентина Афанасьевна, это Вероника Самойлова.
— Я узнала тебя, — врач явно улыбалась.
— Как мама? — я нервно грызла ноготь на большом пальце.
— Анастасия Семёновна всё так же, стала чаще забывать имя.
Я вздохнула:
— Какие лекарства Вы ей даёте?
— Вообще-то то, что мы даём ей, не помогает, ей нужны более существенные препараты, — с намёком сказала врач.
— Какие лекарства нужны? — переложила трубку к другому уху и взяла в руки ручку с блокнотом.
— Лекарства дорогие, сразу говорю, и достать их трудно. Только за рубежом.
— Какие? — повторила вопрос я, и врач затараторила, называя лекарства с трехметровыми названиями. — Я постараюсь их найти и выслать в больницу, — сложила листик бумаги и положила в карман.
— Будем ждать, — как лиса, пропела врач в трубку. — И не забудьте про оплату за услуги.
— До свидания, — пролепетала я. — Обязательно…
Я положила трубку и уставилась в точку на стене, где раньше висела картина. Потом резко схватила мобильный и набрала номер.
— Алло?
— Екатерина! — посильнее прижала телефон к уху. — Мне необходима Ваша помощь, пожалуйста.
— Я слушаю тебя, милая, — сказал мягкий голос актрисы.
— Мне необходимо достать очень дорогие лекарства для матери, но сама я не могу ходить по аптекам: не знаю языка, и всё вокруг приковано к нашей с Ником свадьбе. Вы не могли бы мне помочь?
— Ну, а почему нет? Вопрос только в деньгах.
— Деньги будут… — я закрыла глаза на мгновение. — Как только достану — я Вас наберу.
Теперь на свой страх и риск набрала номер Николаса и, сделав голос как можно мягче и слаще, пролепетала:
— Ник, любимый, я хотела тебя очень попросить…
— Да, милая? — видимо, он ехал в машине, потому что слышался шум от дороги и сигналящих машин.
