Он остановился напротив, вглядываясь в море. И задумчивая отражая его на своем лице, словно общаясь с этой стихией.
— Это было мое любимое место. Рад, что нашел тебя здесь.
Утро началось около часа назад и я, как прирожденная итальянка, уже начала его с кофе. На часах еще было рано. Однако не для меня, уже почти привыкшей к ранним подъемам.
— Еще раз, как давно ты здесь был? — недоверчиво взглянула я.
Он явно что-то недоговаривал.
— Я жил здесь какое-то время еще до монастыря. Но после останавливался, как гость.
— Меня все больше и больше забавляет, как ты ведешь жизнь монаха, — стрельнула взглядом, делая глоток.
— И что это значит? — играючи склонил голову набок.
— Уж слишком много маленьких исключений из правил. Если сначала это касалось путешествий по стране, то теперь список вновь пополнился.
— И что уже в этом списке?
— Встречи, да и не только встречи, со мной. Твои фокусы с переодеванием, прогулками, телефон, машина, личные средства. А теперь и этот дом. О чем еще вы молчите, Настоятель Франциск? — хитро улыбнулась, наблюдая за изменениями в его лице.
Он молча взял кружку с моих рук, заставив меня замереть с поднятыми руками, и отставил на встроенный в стену кофейный столик.
Взгляд становился пугающим. Таким, что даже на мгновение решила, что я, наконец-то, зашла слишком далеко со своими язвительными комментариями.
Мои зрачки расширились, пульс скакнул.
И его тонкие пальцы медленно придвинули меня за талию, заглядывая в мое лицо.
— Испугалась? — игриво улыбнулся, снимая наваждение.
— Никогда не пойму, когда ты играешь Ника, а когда Франциска, — буркнула.
— Даже, если я буду вести служение, я всегда буду оставаться для тебя Ником.
— Прям всегда? — недоверчиво сощурилась.
— Всегда.
— Мне нужны гарантии.
Он засмеялся, отодвинувшись. Дав мне вновь взять мою чашку.
— Любишь же ты торговаться. Где было это твое качество, когда ты шла в агентство?
Я чуть не подавилась, делая глоток. Но все же громко возмутилась.
— Это что? Ирония?
Он засмеялся, бодро следуя к выходу.
***
Через пару минут я уже была внизу, наблюдая, как мужчина достает продукты с холодильника.
— Ник, а… Откуда это все? — и уже вспомнила вчерашний камин.
— Я предупредил хозяев, во сколько мы будем.
— То есть, это они все для нас подготовили?
— Да.
Я присвистнула, на что получила строгий взгляд.
— Как интересно. Что же такого ты задолжал этим владельцам, чтобы они так все устроили?
— Долгая история, — поставил хлеб в тостер.
— Кто бы сомневался, — негромко уронила, залезая на стул и ставя чашку на барную стойку.
— Ты сегодня явно решила превзойти себя, — он счастливо улыбнулся, взглянув на меня.
— Я? Превзойти себя? Я тебе даже себя то еще не показала.
— Хм, — лишь ответил.
— И это все? Хм?
Он засмеялся. Его явно забавляло мое настроение. Мое привычное состояние, оставленное далеко за пределами монастыря.
— Что? — весело спросила, наблюдая за ним.
— Я… Просто наслаждаюсь этим утром. Тобой.
Я ловко спрыгнула, обходя стол с противоположной стороны. Заключая мужчину в объятия и дыша ему в спину, пока он нарезал сыр.
— Давай мы останемся здесь? И каждое утро будет начинаться так.
— Софи, — строго, но понимающе откликнулся, откладывая нож.
— Ты только представь, — продолжала, словно не слыша, — Ты будешь делать нам завтрак, я — заваривать кофе. Мы будем гулять по пляжу, читать книги. Наслаждаться друг другом.
Он аккуратно развернулся, буравя меня взглядом. С немым вопросом, который даже не требовалось озвучивать.
И даже этот взгляд пресек все мои попытки. Какими бы шутливыми они не были.
— Да, я знаю… — тут же поправилась, опуская глаза в пол.
— Нет, ты ничего не знаешь, — он приподнял меня, усадив не соседнюю пустую столешницу.
— Чего не знаю?
— Многого.
— Скажи мне что-то, чего ты еще не говорил, — грустно улыбнулась на его стандартные ответы.
— Когда-нибудь я все тебе расскажу.
— Ну хоть что-то новое. Когда-нибудь — это когда?
Он также грустно улыбнулся, невероятно спокойно реагируя на мое игривое поведение.
— Потом. Я обещаю, что потом все расскажу, — и тут же продолжил, заметив мое вытянувшееся лицо, — Но тебе вновь нужны гарантии, да?
— Да. Иначе ты так и будешь говорить загадками.
— Хорошо.
— Ты должен рассказать мне, почему ты решил стать монахом, — потребовала я.
— Так и знал, что ты когда-то это попросишь.
— Сегодня вечером.
Он тяжело вздохнул, прижимаясь к моему телу, как в спасении.
— Ник, я серьезно. Сегодня вечером я жду всю эту историю.
— Я… — запнулся, делая паузу.
— Чего ты боишься? Вот правда, — посмотрела в глубину его карих глаз, обнимая за шею, все еще сидя на столе.
Я видела, как Ник вновь пытался придумать очередную отговорку. Но такая близость моего тела не давала ему сконцентрироваться.
— Что… ты поменяешь свое мнение…
— О тебе?
— Да.
— И это все? — подняла бровь.
— Это все.
Я глухо засмеялась. Это признание было таким… искренним.
Он напоминал мне пугливый цветок, закрывающийся с каждым закатом. И открывающийся рядом со мной, как с очередным восходом. Медленно, не торопясь. Раскрывая мне свои цвета и краски, так переливающиеся под солнцем. Но пока что еще пряча свои самые хрупкие лепестки.
И он смотрел на меня так… Как никто до этого не смотрел. Словно дыша моим присутствием, ловя мой воздух, нуждаясь во мне.
И в груди как-то больно кольнуло, гулко разгоняя адреналин по венам.
— Мне кажется, я тоже в тебя влюбилась, — вдруг услышала свой голос.
И захлопала ресницами, наблюдая за ним.
Он выглядел… Шокированным? Его улыбка коснулась правого уголка рта, дыхание ускорилось троекратно. Но глаза оставались холодными.
— Ты сейчас серьёзно?
— Стала бы я шутить?
