Еще одна полка — снова коробки с одеждой. Выудила из одной несколько мятых грязных маек, носки, темные брюки. На дне увидела еще одну коробку, поменьше, из-под конфет «Родина» с шоколадной крошкой. Ощутила на каком-то подсознательном уровне — то, что нужно.
Зацепила пальцами, открыла. Легкий запах шоколада скользнул в ноздри. Колоды карт лежали стопками по пять штук, одна к другой. Каждая колода перетянута резинкой. Справа старые, слева — новые, еще не распакованные, в пыльной, но прозрачной упаковке каждая.
Вот вы где, родные.
Выгребла несколько пачек. От кончиков пальцев растеклось по телу сладостное желание вскрыть — немедленно содрать! — упаковку и разложить очередной набор. Прямо здесь, на пыльном полу подвала.
Эйфория!
Старые колоды никуда не годились, знала Надя. Она вытряхнула их и забросала обратно одеждой. Новые колоды уложила в коробку из-под конфет, зажала подмышкой.
Теперь, когда желанные карты были найдены, Надя не чувствовала ни холода, ни волнения. Только легкий зуд от желания кому-нибудь погадать. Словно проснувшийся алкоголик, в предчувствии похмелья, шарит глазами по полкам со спиртным, зная, что если не выпьет немедленно — умрет! Она хорошо представляла эти ощущения, жила с ними несколько лет.
Надя огляделась, словно не хотела показаться невежливой и уйти так быстро. Приметила что-то внизу на полках. Что-то, что скрывалось от света. Подошла ближе, наклонилась, нащупала хрупкий целлофановый пакет, вытащила его на свет.
Сквозь прозрачную пленку, покрытую пятнышками плесени и влаги, бурыми кляксами и темными трещинками проглядывались очертания собачьей головы.
Черная морда, приоткрытая пасть, вывалившийся серый язык. Глаза открыты, а в глазницах… в глазницах копошились, кружились кольцами, извивались белые черви.
Надя взвизгнула и швырнула пакет в сторону. Он ударился о полку и лопнул. Собачья голова с черными проплешинами на месте изъеденной шерсти, с какими-то ошметками, торчащими из шеи, упала на пол, и черви вывалились из глазниц, извиваясь, словно почувствовали долгожданную свободу. По подвалу разлился едкий, тошнотворный запах гнили. К горлу подкатил горький комок. Наде стало дурно. Она бросилась к лестнице, поскользнулась на червяках, ощутила, как они с треском лопаются под подошвой ее тапка! — и быстро-быстро полезла наверх. Быстрее, к свежему воздуху!
Оказавшись на дощатом полу, упала на колени, тяжело дыша, глотая холодный воздух. Не опуская взгляда, Надя нащупала выключатель, щелкнула, потом быстро закрыла дверь в подвал.
Собачья голова.
Червяки.
Что же такое творила мама, чтобы хранить в подвале собачьи головы?
На мгновение показалось, что она слышит какие-то слабые, тихие звуки похожие на шелест падающих листьев. Или на шлепанье ладоней. В темноте ночи её отчётливо представились червяки, сыплющиеся из пакетов на землю — нескончаемым шевелящимся потоком.
Масса эта шуршит, шуршит, поднимаясь все выше, пока, наконец, не начнет вылезать из щелей пола, не заполнит собой дом.
Надя набрала полные легкие воздуха, задержала дыхание, пока не закружилась голова. Как-то она слышала, что это лучший способ успокоиться. Выдохнула. Подобрала коробку с картами, зажала подмышкой.
Ничего страшного не произошло. Это всего лишь черви (и собачья, блин, голова!).
Путь до второго этажа показался ей бесконечным. Надя забралась под одеяло и лежала без движения, до утра, не в силах уснуть.
2.
В воскресенье вечером Грибова ждала сияющая, радостная, и что самое удивительное, абсолютно трезвая Надя.
— Буду заниматься! — радостно сообщила она.
— Чем?
— Ведьмовством. Или как там правильно называется? А почему бы и нет? Может быть, у меня все получится?
Сколько раз Грибов слышал от Нади эту самую фразу. Сотню? Перед начинанием любого дела она была уверена, что оно у неё непременно получится. Разочарование, как правило, приходило через неделю-две. Грибов даже привык.
— Я, наверное, задержусь тут на недельку, — говорила Надя, заводя Грибова в дом. — Разные дела появились. Прибраться надо, навести лоск. К тому же, представляешь, я заглянула в мамин рабочий кабинет. Там уютно и хорошо. Вот прям моё!
— А Наташа? — Грибов, признаться, не был готов к такому повороту. Он ехал с целью отвезти бывшую с дочерью домой. Теперь, выходит, мотался просто так?
— Поживёт у тебя немного, а? — Надя пожала плечами. — Ты же отец. Тоже надо помогать, как положено. Наташа тебя любит, скучает.
— Ага, скучает. Ты ей хоть сообщила? Это на две остановке дольше идти до школы.
В доме было натоплено, пахло чем-то вкусным — жареной рыбой что ли? У печи лежали стопки дров, а на столе Надя разложила гадальные карты и расставила свечи. Наташи видно не было, скорее всего сидела где-нибудь на втором этаже. Грибов ощутил лёгкое раздражение от происходящего. Надя продолжала тараторить:
— Представь, вчера приходили две бабушки, соседки. Через три двора живут. Интересовались, правда ли я гадаю? Одна хотела, чтобы я на картах ей показала судьбу, а вторая принесла, ты не поверишь, завернутые в платок куриные кости! Говорит, погадай на костях, милочка! Мама только так и делала.
Надя смешно изобразила говор старушки, и Грибов поёжился.
— В общем, я их пригласила, — продолжила она. — Напоила чаем, все дела. Решила погадать. Ну, знаешь, сели на кухне, чтоб далеко не ходить, я достала карты и как нагадала ей по полной. Знаешь, такое невероятное чувство, странные ощущения, будто я всю жизнь этим и занималась. А сегодня полдня сижу в интернете, собираю информацию. Инструкции, закладки, в интернете полно разного. Читаю и образовываюсь!.. Так, ты же голодный, а я подготовилась. Хоть и бывшая, а хозяйственная.
Она скрылась за дверью кухни, вернулась с двумя тарелками — действительно, жареная рыба с золотистой корочкой, а вокруг картофель. Грибов уже и забыл, что Надя умеет отлично готовить, когда хочет. Да и когда он вообще ел что-то нормальное, домашнее? Макароны, пельмени, бизнес-ланчи — вот его повседневная еда в последнее время.
— А вторая старушка дает мне платок с костями и говорит — погадай. У тебя, мол, должно получиться… — продолжала Натя, ловко накрывая на стол. — Наташа! Папа приехал, спускайся ужинать что ли!.. — и что ты думаешь?
— Погадала?
— Еще как! Не знаю, правда, что получилось. Распутала платок, высыпала косточки и увидела всю жизнь этой бабушки, как на ладони. Ты не поверишь! Сколько ей лет, как звать, сколько жить осталось. Все её болячки перечислила. А она ещё попросила узнать, как там внук в армии. Служит у нее мальчишка где-то под Екатеринбургом. Ну, я раскинула еще раз кости куриные. Понимаешь, Артем? Куриные кости! Смеху-то! Беру в руку горсть, подкидываю и смотрю на то, что рассыпалось! Сверилась с интернетом, ну там всё тоже самое, что я и без него вижу.
