Рука Олега была соленой на вкус, а указательный палец пробирался между губ, раздвигал зубы, мерзко извиваясь, словно червяк. Она впустила его, и палец принялся шарить во рту, касаясь языка, щек, нёба. Стало дурно, и Маша едва сдерживала рвоту. Перед глазами потемнело. Олег навалился, шептал в ухо, оставляя на мочке вязкую слюну:
— Я подумал, как круто, что ты теперь будешь сидеть дома. Я, знаешь ли, работаю не нормировано. Можем чаще видеться, да? Можем развлекаться где угодно, а не только в ванной или на кухне.
Его тотемные места. Места демона.
— У тебя будет еще много шансов искупить вину. Ну, а сейчас, для закрепления материала, мы должны продвинуться дальше.
Она вдруг поняла, что Олег стаскивает с себя трусы. Шелест ткани по голым ногам. Маша задёргалась, но Олег навалился еще больше, не давая пошевелиться. Попыталась закричать, укусить его, но он сжал рот так, что перехватило дыхание.
— Даже не думай! — о, этот жуткий шепот. — У тебя что ли ни разу не было парня? Ни разу? Так, давай, блядь, исправим!
Он резко раздвинул ее ноги, отодвигая полоску трусиков. Маша, высвободив руку, принялась колотить ею по потной спине Олега. Но его это, кажется, возбуждало еще сильнее.
— Сверну твою шею… будешь мне тут еще…
Чудовищная боль пронзила Машино тело. Что-то большое и твердое будто рассекло ее надвое. Маша вытянулась, замолотила ногами, из глаз брызнули слезы. А Олег крепче сжимал ее рот, словно хотел выдавить зубы, и принялся ритмично двигаться, разрывая Машину плоть, вгрызаясь в нее все глубже и глубже.
— Это… тебе… первый… урок! — шипел он. — Закрепляем… материал…
Он кончил быстро. Что-то теплое и вязкое потекло по Машиному бедру. Олег задрожал, зарылся носом в Машины волосы и шумно сопел, не шевелясь.
Боль пульсировала в теле, отдавалась в висках, в уголках мокрых от слез глаз. Маша застыла, будто окаменела. Только в голове разливалась боль, похожая на большое маслянистое пятно.
Прошло всего несколько минут (вечность, по меркам Ада!) Олег выпрямился, убрал ладонь с её рта.
— Скажешь кому — убью, — пробормотал он расслабленно. — У, с-сука, хорошенькая. Не то, что твоя мать. У нее сиськи лет десять назад как обвисли, так и все.
Олег отвалился, словно насытившееся чудовище, встал, принялся натягивать трусы. Посмотрел сверху вниз на лежащую Машу.
— Мы с тобой еще завтра поговорим.
Он вышел из кухни, шлепая босыми ногами, а Маша осталась лежать. Вода щипала ее позвоночник, подбираясь ниже, к разгоряченным бедрам и копчику. Слезы, мать их, текли не переставая. Плакать не хотелось, нет. Но и сил сдерживаться не было. Кое-как собрав себя из осколков, Маша поднялась, на корточках добралась до комнаты, легла в кровать.
Чудовищно свело ноги.
Выродок.
Сама виновата. Надо было еще летом позвонить в милицию и все им рассказать. А сейчас — кто поверит? К кому вообще можно обратиться?
Между ног пекло и болело, но Маша уже не замечала. Она тихонько лежала, свернувшись клубком, укрывшись одеялом с головой. Ей в голову вдруг пришла чудовищная мысль. Отступать все равно некуда.
Она перевернулась на спину, разглядывая потолок. Её все равно ждет персональное место в Аду. Так может, сменить демона?
Глава девятая
1.
Уютная тишина дома не переставала Наде нравиться. Что-то в этой тишине напоминало детство. Словно мир за окнами замер в ожидании нового дня, и никто не был в состоянии его потревожить.
Не было унесенных в вечность пятнадцати лет. Дом казался родным и знакомым.
Солнце еще не взошло, в окна светил соседский фонарь. Надя устроилась в мягком кресле, которое обнаружила в бабушкиной комнатке под лестницей и попросила Грибова перенести сюда. Вытянула ноги, ноутбук положила на живот.
Итак.
На мониторе светилась сводная таблица назначенных и завершенных встреч. Под боком на табуретке стояла чашка с кофе, рядом на блюдечке — бутерброды. Один с медом, второй с черничным вареньем. Надя вчера подметила, что стала есть много сладкого. Наверное, из-а активной работы мозга. Недаром же говорят, что мозговая активность потребляет больше энергии, чем физическая. Строители или, там, дворники живут дольше, чем учёные. Если не спиваются, конечно…
Надя усмехнулась. А ведь у неё был такой путь — спиться. Когда-то в прошлой жизни. Но не сейчас. Сейчас всё было… здорово! Да, подходящее слово. Никакого алкоголя. Ни капли. И это при том, что за две недели, проведённые в мамином доме, в коробке в кладовке скопилось уже десятка два бутылок самых различных марок и самой различной крепости. От дорогого коньяка, до спирта в закатанной трехлитровой банке. Местные жители расплачивались кто как мог. Алкоголь в посёлке ценился больше денег, разве же можно кого-то за это винить?
Конечно, не только водкой, коньяком и самогоном были богаты соседи. Они приносили кое-что еще.
Надя пробежала по таблице взглядом, освежая в памяти фамилии гостей.
Во-первых, платили всегда, хотя бы немного. Пятьсот рублей, тысячу, полторы, у кого сколько, одним словом. Никогда не приносили меньше трехсот рублей. А Крыгин с Оксаной занесли пятитысячную — это за то, что Надя в понедельник сходила в администрацию и проверила сотрудников на сглаз.
(«А то чувствую я, что что-то не в порядке, если позволите, — бормотал Крыгин. — За неделю шесть человек слегло с гриппом. Не бывает у нас так. Эпидемия какая-то»)
Крыгин подозревал какую-то мелкую ведьму из соседнего поселка. Чем-то ей Шишково не нравилось. То сглаз наведёт, то воду испортит, то пройдёт ночью по дворам и всю живность передушит. Надо бы с ней как-то справиться, да непонятно как.
…В таблице было уже сорок две строчки. Надя отмечала новых посетителей, вбивала новые фамилии. За две недели — сорок два человека. Каждый со своей историей, со своей проблемой. Каждый в той или иной форме просил о помощи. Скольким она в итоге помогла?
Сорок одна строчка закрашена желтым. Стоят краткие комментарии. Кто что хотел. Кто как расплатился. Электронная книга учета, ни больше, ни меньше. За этими цифрами — эйфория. Сорок два оргазма. Упоение счастьем.
Бабушки приходили за гаданием. Удивительное дело, пожилые люди очень трепетно относятся к своему будущему. Видимо, грань жизни, возникающая на горизонте их сознания, подогревает интерес. Сколько осталось? Как близко? Что ещё можно успеть?
Две женщины приходили в разное время, но в один день. Просили проверить мужей на измену. У одной муж прапорщик (изменяет), у другой диспетчер в метро (один раз, по пьяни на корпоративе).
Две другие женщины приводили мужей и, краснея и стесняясь, просили сделать что-нибудь ну, с этим самым, чтобы, значит, нормально всё было. Надя как раз скачала рецепт необходимого зелья.
