Светка лежала на его кровати полуголая. На неё навалился Костя. Без футболки. Они страстно целовались, издавая хлюпающие звуки. Света оторвалась от него на секунду, увидела меня и заверещала, как поросенок. Костя вскочил и обернулся.
-Какого хрена! – заорал он. – Тебя, что, не учили стучаться?!
Я замерла. Точно не понимая от чего. От сцены, после которой захотелось опустошить желудок, или от его крика. Лицо Кости исказила ярость. Я никогда не видела его таким. Мой живот сжался от страха.
-Нам надо поговорить, - пролепетала я.
-А ты не могла выбрать другое время?! – взбесилась Света.
-С чего это ты на меня орешь?!
Крик Кости ранил меня, а вот Свету я точно не собиралась терпеть. Да, кто она такая, чтобы повышать на меня голос?!
-Костя, очнись! – Я приблизилась к нему. – Что ты делаешь? Ты слышал, что о ней говорят? Неужели тебе все равно? Неужели ты не видишь? Она только притворяется хорошей! На самом деле, она та еще дрянь!
-Лучше заткнись! – прошипела Света. – Маленькое ничтожество! Костя, ты знал, что она влюблена в тебя?
Света засмеялась. А я побледнела. Кровь отхлынула от моего лица. Костя тоже замер. Ни одна эмоция не отражалась сейчас на его лице.
-Поэтому и бесится, – продолжила она, - что ты занимаешься сексом не с ней! Она бы с удовольствием заняла мое место в этой кровати.
-Ах ты! – Я ринулась в бой, собираясь вырвать все её поганые волосы.
Но меня поймал Костя. Он сжал мои худенькие плечи. Больно.
-Тома! Если ты собираешься оскорблять мою девушку, то лучше убирайся! – Он тщательно выговаривал слова, глядя в мои глаза, скалясь при этом. – Я никогда не любил тебя и не полюблю. Ты – просто друг.
Каждое слово отзывалось болезненным ударом моего сердца.
-Она будет тебе изменять!
Костя резко оттолкнул меня, затем снова схватил за руку.
-Я больше не хочу тебя видеть! Мы больше не друзья! – Он открыл дверь, вышвырнул меня в коридор.
-Я уезжаю, - выдохнула я, но Костя уже захлопнул дверь. Прямо перед моим носом.
Вот и все. Закончилась наша дружба.
Я бежала так быстро, что даже не успела заметить, как оказалась в своей комнате. Я не обратила внимания на маму, которая окликнула меня, спрашивая что-то о Косте.
Из моих глаз брызнул целый фонтан. Я не могла вдохнуть. Легкие сжались, отказываясь впускать кислород. Об душу, как о когтедралку, кошки точили свои когти. Я уткнулась в подушку, заглушая истеричные стоны.
Неделю спустя.
-Тома, - непривычно было слышать голос мамы исключительно по телефону, - сегодня заходил Костя. Ты, что, не сказала ему, что уезжаешь?
Я уехала всего пару дней назад. Все это время я ждала его. Хотя я и заявила маме с утра, проплакав предварительно всю ночь, что решила поступать именно в этот ВУЗ, но во мне тлел уголек надежды, что Костя просто погорячился. Я не верила, что нашей дружбе, и правда, пришел конец.
Все же, мы были неразлучны восемнадцать лет.
Не мог же он просто бросить все из-за этой особы. Я пыталась дозвониться ему, но Костя не брал трубку. Он всегда отвечал после нескольких гудков или перезванивал сразу, как освобождался. Но мой друг никогда не игнорировал меня раньше.
На четвертый день моего пребывания в одиночестве, я осознала, что Костя – это неотъемлемая часть моей жизни. И остаться без него – это как отрубить себе руку. Я уже была готова на стену лезть. Но ему, похоже, было вполне неплохо. Иначе бы, он хотя бы трубку взял!
Я приехала в Санкт-Петербург и остановилась у бабушки. Я ждала результатов, наотрез отказавшись вернуться домой.
-И что?
-Милая, он был в шоке.
-Мама, сделай одолжение, не говори о нем больше.
-Да что между вами произошло?! – недоумевала мама на другом конце телефона.
-Ничего.
Конечно, я очень хотела что-то узнать о нём. Но мне было слишком больно. Я не хотела слышать новостей про его личную жизнь. Костя достаточно упертый, чтобы выполнить то, что задумал. На данный момент он мечтал жениться на Свете. Я сделала вдох и выдох, успокаивая свое сердцебиение.
Я просто начну новую жизнь, найду новых друзей, получу образование. И у меня все будет хорошо. Даже без Константина Зорина.
Глава 2
Вот и прошли три года моей жизни без Кости в стенах престижного ВУЗа страны. Осталось всего два. И диплом, наконец-таки, окажется в моих руках.
За все эти три года я ни разу не съездила домой. Я просто не могла. Засыпая каждую ночь, я оплакивала свою несостоявшуюся первую любовь и потерянную дружбу.
Костя так и не позвонил. Мама всегда возмущалась, почему это он не спрашивает обо мне. А я этому не удивлялась. Ведь я тоже не пыталась узнать о нем что-либо. Я смирилась, ведь знала его слишком хорошо, чтобы сомневаться. Если бы он действительно хотел снова сблизиться со мной, то сделал бы это. Костя всегда был слишком упрямым. Ему бы не помешали километры и то, что я сменила номер телефона. Ради своих близких он готов горы свернуть. Но я, видимо, больше не была близким ему человеком.
-Каникулы! – заорала Машка – моя подруга эти три года.
Мы с ней очень сдружились. Хотя на первых порах я избегала её, как могла. Уж слишком шумной она мне казалась. И мое мнение не поменялось. Просто я привыкла к её безбашенному поведению, громкому голосу и безграничной любви к Егору Криду. Маша утверждала, что не просто любит его, как певца, а что между ними реальная связь. За эти высказывания над ней все смеялись.
А я? А что я? Чужие тараканы меня не интересовали. Мне бы со своими справиться.
-Что будешь делать все лето? – Она кинула учебники на парту и плюхнулась на стул.
-Про все лето не знаю. - Я покачала головой. - Родители на пару недель уезжают в круиз, и просят меня приглядеть за домом. Так что, мне придется ехать домой.
-Впервые за три года?
Маша знала о моей неразделенной любви. Она – единственная, кому я рассказала. И, несмотря на свою болтливость, Машка умела хранить чужие секреты.
-Да.
-И ты как? Сможешь?
-Прошло три года, - я попыталась сама себя успокоить. – Может, он давно уже женился или уехал, или переехал, или…
-Или что? – К нам подошел Сергей – брат Маши.
-Или я откушу твой нос, - ответила Маша с самой серьезной миной на лице.
Я рассмеялась, Маша пожала плечами. Сергей заклацал зубами.
-Женщины, - он закатил глаза, - вы всегда такие странные.
Маша тоже не выдержала и присоединилась ко мне. Сергей смотрел на нас, как на ополоумевших.
