— Напрасно бьете тревогу.
Обосновывая свою просьбу, я сослался на возможность использовать эти полки для работы в предполье и сократить таким образом сроки окончания строительства оборонительных сооружений.
— Опасаться же, что это может вызвать недовольство немцев, нет оснований, — говорил я. — Войска будут находиться в восьми километрах от границы, в густом лесу.
Командарм, подумав, согласился».
Встреча с Рокоссовским произошла двумя днями позже, 20 июня.
Они говорили и о семейных делах. О том, что его боевому товарищу довелось пережить совсем недавно, об аресте и тюрьме Федюнинский спрашивать не решался. Рокоссовский молчал. Значит, не хотелось ворошить прошлое, беспокоить еще не зажившие раны. Да и не принято было в командирской среде разговаривать на эту тему…
— Передавайте поклон Елене Владимировне, — сказал на прощание Рокоссовский.
— И вы своим — Юлии Петровне и Аришке. Не думаете их в отпуск услать, подальше отсюда?
— Думал. Но они и слышать не хотят. Да и как это будет выглядеть? Командир корпуса семью эвакуирует…
— Вот и Елена Владимировна от меня ни на шаг. А ведь они будут связывать руки…
В мемуарной книге Федюнинского «Поднятые по тревоге» в первой, предвоенной главе есть абзац, слегка пафосный, в духе времени, но очень верный по своей сути: «Мы не хотели войны. Наша Родина была в лесах новостроек, еще только расправляла свои могучие крылья. Нам нужен был мир для того, чтобы советский человек с каждым годом мог жить все лучше, чтобы наши дети росли счастливыми».
Глава шестая
Корпус сражается
«Первая неделя войны принесла нам много огорчений…»
Федюнинский быстро собрал оперативный отдел штаба, поставил задачи. Связь со штабом армии то пропадала, то налаживалась вновь. Наконец телефонные трубки замолкли.
— Самолеты! — сказал кто-то из офицеров.
Все повернулись к окнам ратуши. Рассвет уже спешил с востока. А с запада наплывали черные косяки немецких самолетов. Внизу метались люди, гражданские и военные. Всем было уже ясно, что происходит.
В дивизии офицеры связи уже везли первый боевой приказ штаба 15-го стрелкового корпуса: выводить полки из казарм и лагерей и развертывать вдоль государственной границы; личному составу выдать боеприпасы; зенитной артиллерии открыть огонь по самолетам противника.
В первый же день войны зенитчики сбили несколько самолетов. Некоторые рухнули в окрестностях Ковеля. Тем не менее командир корпуса работой расчетов ПВО остался недоволен: стреляли много, но попадали редко; немецкая авиация разрушила многие важные объекты, переправы, отбомбила железнодорожные узлы и стрелки, нарушила многие коммуникации.
К своей атаке немцы подготовились основательно. Экипажи бомбардировщиков люфтваффе точно знали, где находятся военные объекты и наиболее важные цели, уничтожение которых приведет к большим затруднениям в организации обороны противником.
Город горел. Над домами стояло багровое зарево. Выли сирены воздушной тревоги. Среди мирных жителей Ковеля царили ужас и паника.
Однако ни одна бомба не упала на здание ратуши. Разгадка оказалась простой: по плану развертывания в случае боевых действий штаб корпуса и все его службы должны были сразу же переместиться на полевой командный пункт. Находился он в нескольких километрах от города. Его-то и обработали основательно немецкие самолеты в расчете парализовать действия корпуса. Значит, план побывал в руках немецкой разведки. Когда Федюнинскому доложили, что на полевом КП отсутствует устойчивая связь, он отдал распоряжение оставаться в городе, где продолжали работать городская телефонная связь и телеграф. Этого немцы знать не могли.
Поступило сообщение из штаба 45-й стрелковой дивизии: на ее 178-й артполк произведен огневой налет, есть убитые и раненые.
С погранзастав 98-го и 90-го погранотрядов прибывали вестовые: отряды пограничников повсеместно вступили в соприкосновение с немецкой пехотой и танками, на некоторых участках организованным пулеметным и минометным огнем удалось потеснить прорвавшегося противника, везде большие потери, просят немедленной помощи. Поступали донесения и из дивизий. К 5.00 основные силы корпуса вплотную выдвинулись к границе и сменили ведущих неравный бой пограничников.
Тремя стрелковыми дивизиями — 45-й, 62-й и 87-й — корпус занимал фронт протяженностью около ста километров. Его оборону атаковали четыре немецкие дивизии, в том числе 14-я танковая.
После нескольких часов напряженного противостояния Федюнинский понял, что самое трудное положение создалось на левом фланге, где дралась 87-я стрелковая дивизия генерал-майора Ф. Ф. Алябушева
[11]. Там на узком участке наступали ударные части 298-й, 44-й и 299-й пехотных дивизий противника. Генерал Алябушев, вступивший в командование дивизией совсем недавно, был опытным командиром. Воевал в Гражданскую, затем в Китае, командовал дивизией при прорыве линии Маннергейма во время финской войны.
Двумя полками 87-я стрелковая дивизия заняла укрепрайон в Устилуге. УР и его сооружения находились еще в стадии строительства, инфраструктура отсутствовала. Красноармейцы быстро заняли окопы, сменив истекающих кровью пограничников владимир-волынского отряда НКВД. На их участок фронта наступала 298-я пехотная дивизия. Ее атаки поддерживали артиллерия и авиация. Однако к концу дня 87-я стрелковая дивизия, усиленная полком легких танков Т-26 41-й танковой дивизии 22-го механизированного корпуса, отбросила противника от Владимира-Волынского и, продвинувшись вперед до десяти километров, как свидетельствуют местные хроники, «закрепилась на рубеже Пятыдни — Хотячев — Суходолы, деблокировав при этом гарнизоны ДОТов владимир-волынского УРа, которые оборонялись уже в тылу противника». Дело доходило до штыковых схваток. В ходе одной из них немцы были сброшены в Западный Буг. На шоссе между Устилугом и Пятыднями в результате успешной контратаки была разбита и полностью уничтожена колонна 298-го артиллерийского полка противника.
Дальнейшие события на левом фланге развивались не так успешно. Сила с запада напирала огромная, и удержать ее одними только упорством и готовностью к самопожертвованию было невозможно. А ресурс у дивизии, да и у корпуса в целом, был невелик: артполки, минометные и пулеметные роты при тающем с каждым боем ограниченном запасе снарядов и патронов.
