Когда немцы 5 июля прорвали Новгород-Волынский УР и хлынули в направлении Киева, Ставка приказала генералу М. И. Потапову отвести соединения 5-й армии к Коростеньскому УРу и к утру 9-го числа занять там оборону. 15-й стрелковый корпус должен был отойти на рубеж Рудница — Белокоровичи. Но обстановка постоянно менялась. 9 июля по приказу штаба Юго-Западного фронта армия нанесла контрудар, но из-за несогласованности действий успеха он не имел. К исходу 11 июля Федюнинский наконец вывел свои дивизии и артполки к укрепрайону. Корпус занял оборону в секторе Руднище — Рудня Озеранская — Белокоровичи.
Марш к Коростеньскому УРу оказался изнуряющим. Колонна штабных машин двигалась в общем потоке. Впереди была переправа через реку Стырь. Чем ближе подъезжали к переправе, тем медленнее шли впереди идущие машины. На переправе движение окончательно застопорилось.
Федюнинский вышел из машины. Осмотрелся. Была ночь, но глаза привыкли к темноте. Над рекой, над мостом и коробками застывших грузовиков и тягачей висел тяжелый серый туман мелкого моросящего дождя. Колонна казалась мертвой, как будто водители бросили свои машины и ушли неизвестно куда. Только у въезда на мост стояло несколько человек. Они молча смотрели в туман и курили, на всякий случай пряча огоньки папирос в рукава.
— Что случилось? Почему задержка? — спросил их командир корпуса.
Его сразу узнали. Попрятали в карманы потушенные самокрутки.
— Не иначе как «пробка», товарищ командир корпуса, — ответил один из них.
— И давно стоите?
— Давно. С полчаса, не меньше.
Федюнинский махнул адъютанту:
— А ну-ка, пройдемте вперед, посмотрим, что там такое, почему стоим.
Мост через реку был длинным, со свежими бревенчатыми латками — саперы постарались. За мостом с полкилометра тянулась высокая насыпь. И на мосту, и на насыпи вплотную, будто уткнувшись друг в друга, стояли автомашины. В кабинах действительно никого не видать.
— Где же водители?
— Спят все, товарищ полковник, — доложил адъютант. — Спят в кабинах машин.
Дождь прекратился. Из-за туч выглянула луна. Сразу стало светлее.
«Что, если на это сонное царство налетят немецкие самолеты? — подумал Федюнинский. — И колонну разнесут, и мост. А ведь по нему переправляться всем трем корпусам, всей армии».
— Пойдемте дальше, — сказал командир корпуса адъютанту и группе офицеров, которая постепенно собралась вокруг них.
В самом конце насыпи, где дорога выбиралась на широкую поляну, почти поперек колеи стояла грузовая машина. Впереди дорога была пустой.
— Вот уж выбрал место! — сказал адъютант, укоряя водителя за то, что он так раскорячился на проезжей части. — Ну что бы ему еще метров десять вперед проехать и на полянку свернуть! И спи себе, никому не мешая, пока не очухаешься!
— Некуда ему было дальше двигаться, — махнул рукой Федюнинский без всякой злобы.
На кого злиться? На водителя, который, остановившись в «пробке», мгновенно уснул? Уснул, а проснуться не может. Возможно, он уже не первую ночь не спит. Укорять уснувшего за баранкой бойца — все равно что укорять дождь за то, что он идет всю ночь.
Федюнинский осветил карманным фонарем номер машины:
— Нашего корпуса.
Транспорт в колонне перемешался, на восточный берег спешили попасть все три корпуса. Кто оказался проворнее, тот уже там.
Адъютант распахнул дверь кабины. Шофер спал, опустив голову на баранку. Молоденький, должно быть, из последнего призыва.
— Мамку во сне видит, — покачал головой Федюнинский.
Рядом с водителем вовсю храпел капитан. Полковник толкнул его:
— Почему спите?
Капитан подскочил:
— Так «пробка» же, товарищ полковник!
— Какая, к черту, «пробка»! Посмотрите вперед!
Капитан, чувствуя свою вину, выскочил из кабины и вместе с адъютантом кинулся будить уснувший народ.
Проехали километра три. Снова остановились.
Молодой сосняк. Болото. Дорога разбита так, что в заполненных болотной жижей колдобинах машины проваливались до бортов.
Федюнинский вышел из машины. Сразу определил: каждый водитель хлопочет только вокруг своей машины. Тут же собрал нескольких офицеров, приказал навести порядок.
Штабель телеграфных столбов, заготовленных, по всей вероятности, еще до войны, тут же распилили пополам и выложили дорогу по болотине. Машины сразу же пошли, пошли, пошли… Колонна стала рассасываться.
К командиру корпуса подбежал незнакомый капитан:
— Товарищ полковник, примите нас под свое командование. Отбились от части, блуждаем по лесу четвертый день. Люди давно не ели. Да и не знаем толком, куда идти.
— Сколько у вас бойцов?
— Почти целый батальон. Саперный.
— Инструменты есть?
— Есть. Пилы, топоры. Ничего не бросили.
— Ну, вот что, капитан. Я — командир корпуса. Пока будете следовать с нашими частями. На довольствие вас поставят с сегодняшнего дня, я распоряжусь. А сейчас приступайте к строительству дороги.
— Есть, товарищ полковник, приступить к строительству дороги! — обрадовался капитан.
Буквально за пару часов саперы построили лежневку длиной около километра. По ней машины пошли без задержки.
«10 июля войска 5-й армии с южного фаса Коростеньского укрепленного района нанесли контрудар по северному флангу Группы армий “Юг” в направлении Новоград-Волынский — Червоноармейск, — вспоминал Федюнинский. — 14 июля наши механизированные корпуса перерезали шоссе между Новоград-Волынском и Житомиром. В результате оказались скованными шесть пехотных и две моторизованных дивизии врага. Противник вынужден был направить им в помощь пять пехотных дивизий из района Бердичева.
Такому количеству сил войска 5-й армии противостоять не могли. С упорными боями ее левофланговые соединения начали отходить обратно к Коростеньскому укрепленному району. Наиболее ожесточенные бои завязались за крупный населенный пункт Малин».
Летом 1941 года немцы располагали крупными резервами, свободно маневрировали ими в полосе действий дивизии, корпуса, армии, группы армий. Очень скоро эти резервы иссякнут. Их поглотит война — стойкость и упорство красноармейцев, которыми командовали такие командиры, как полковник Федюнинский, генерал Шерстюк, полковник Тимошенко, полковник Бланк, неизвестный капитан, командир саперного батальона, генералы Кондрусев и Алябушев, начальник погранотряда подполковник Сурженко и другие.
Во время боев за Малин Федюнинский прибыл на НП командира 45-й дивизии генерала Шерстюка. Двое суток полки дивизии атаковали, но продвижение было несущественным. Наконец Шерстюк остановил атаки. Немцы организовали сильный фланкирующий огонь, буквально засыпали атакующих минами.
