После войны Федюнинский признавал, что тогда, под Ленинградом, в решениях штабов и действиях армий было много недостатков, которые стали причиной того, что результаты сверхусилий зачастую оказывались скромными:
«Важнейшим из них было наше неумение осуществлять энергичный и дерзкий маневр для обхода и охвата опорных пунктов противника, Поэтому в ряде случаев борьба за эти пункты затягивалась. Опыт боев подтвердил исключительное значение четкой организации взаимодействия пехоты и артиллерии в звене рота-батальон-полк, значение массированного артиллерийского огня с целью подавления огневых средств, а также огня прямой наводкой по огневым точкам противника. Важную роль в боях сыграли мелкие группы автоматчиков, которые дерзко просачивались в глубину обороны и на фланги гитлеровцев, нарушали у них огневое взаимодействие, вносили панику. Практика показала, что наиболее эффективным является не “выдавливание” и “выжимание” противника из опорных пунктов, а смелые и решительные действия на путях его отхода, особенно в дефиле, теснинах, на переправах».
И все же Тихвинская наступательная операция в целом оказалась успешной. 27 декабря Совинформбюро сообщило: «Части 54-й армии генерал-майора тов. Федюнинского (Ленинградский фронт) за период с 18 по 25 декабря разгромили волховскую группу противника. В результате разгрома этой группы нами захвачены следующие трофеи: орудий 87, станковых пулеметов 47, ручных пулеметов 166, автоматов 57, винтовок 600, танков 20, минометов 142, грузовых автомашин 200, патронов свыше 300 000, снарядов 18 000, мин 13 000, гранат 10 000, велосипедов 400 и много другого военного имущества. Уничтожено до 6000 немецких солдат и офицеров. Освобождено от противника 32 населенных пункта».
Глава десятая
Трагедия под Любанью
«Четыре месяца изнурительных, кровопролитных, а главное, малоуспешных боев…»
Весной 1942 года в районе Спасской Полисти и Мясного Бора была окружена и практически уничтожена 2-я ударная армия Волховского фронта. Вырваться из «котла» удалось немногим. Трагедией 2-й ударной армии завершилась Любанская наступательная операция 1942 года. 54-я армия генерала Федюнинского в этой неудачной операции наступала вместе со 2-й ударной и чудом не разделила ее судьбу.
Еще в конце февраля 1942 года Ставка на фоне успехов под Москвой, Ростовом и Тихвином приняла решение прорвать блокаду Ленинграда согласованным ударом войск Волховского, Ленинградского и правого крыла Северо-Западного фронтов. 54-я армия получила в этой операции свою, особую роль. Ставка усилила ее и приказала Военному совету не позднее 1 марта атаковать немецкие позиции в направлении на Любань. Планом операции намечалось следующее: прорвать немецкую оборону и соединиться с наступающими войсками 2-й ударной армии. Федюнинскому был передан 4-й гвардейский стрелковый корпус и 98-я танковая бригада. Действовать они должны были как единая ударная группировка.
Федюнинского еще в конце декабря проинформировали из штаба фронта, что в ближайшее время намечается «удар с целью осуществить деблокаду Ленинграда». В начале января из штаба фронта поступила директива: войскам Волховского фронта в составе 4, 59, 2-й ударной и 52-й армий выйти главными силами на рубеж Любань — станция Чолово, а в дальнейшем наступать в северо-западном направлении, взаимодействуя с войсками Ленинградского фронта. Четыре общевойсковых армии Ленинградского фронта и Приморская оперативная группа должны были помочь Волховскому фронту в разгроме основных сил 18-й и 16-й армий противника. Эти две армии насчитывали 32 дивизии, в том числе три моторизованные. Немцы по-прежнему держали здесь мощную группировку. Однако на этот раз Ставка для ее разгрома выделила гораздо больше сил, достигнув значительного преимущества перед противником. Одновременно армии Северо-Западного фронта должны были покончить с демянской группировкой противника.
Армия Федюнинского вела наступательные бои на тридцатикилометровом фронте. С самого начала дело не заладилось. Противник прочно сидел в глухой обороне на заранее подготовленных рубежах, перекрывая сосредоточенным артиллерийским и пулеметным огнем все пространство перед своим передним краем. Немецкая артиллерия и минометы, с дистанции, гасили каждую последующую атаку советских войск. Потери были огромными, и они увеличивались с каждым днем, с каждой новой попыткой продвинуться вперед. По поводу неудач начального периода наступления генерал Федюнинский вспоминал: «Безуспешные бои 13 и 14 января наводили на мысль о необходимости перегруппировать силы. А командование фронта настаивало на немедленном продолжении наступления, которое было и плохо организовано, и должным образом не обеспечено. В результате вместо сосредоточения подходящих резервов для создания превосходства в силах мы вынуждены были вводить их в бой по частям».
Ударная группировка 54-й армии уткнулась в укрепрайон Погостье и вперед продвинуться не могла уже ни на шаг. После войны, засев за мемуары и перебирая в памяти даты, названия сел и деревень, направления движения своих войск и контрудары противника, Иван Иванович напишет: «Труднее всего мне было под Погостьем зимой тысяча девятьсот сорок второго года. Четыре месяца изнурительных, кровопролитных, а главное, малоуспешных боев в лесистом и болотистом крае между Мгой и Тихвином…»
Кстати, в этот период в состав армии входила 80-я стрелковая дивизия, в которой 218-м стрелковым полком командовал подполковник В. Ф. Маргелов, легендарный «дядя Вася», будущий командующий ВДВ. Федюнинский любил бывать в расположении этой дивизии, часто бывал на КП полков. Сохранилась фотография, на которой запечатлена группа командиров, в том числе командарм Федюнинский, член Военного совета 54-й армии Д. И. Холостое и командир 218-го стрелкового полка 8-й стрелковой дивизии подполковник В. Ф. Маргелов.
Однажды, когда полки были выведены из боя и расположились на отдых и приведение себя в порядок в лесу, в шалашах, командующий заехал поинтересоваться, как устроились его бойцы, как кормят, как действует банное и прачечное хозяйство. Отдых у солдата на войне недолог: помылся, побрился, отоспался возле железной печи в шалаше на еловых лапках, застланных плащ-палаткой, поел вдоволь горячей каши с тушенкой и снова — стройся, шагом марш на передок…
Генерал шел по лесной тропе, перебираясь из одного полка в другой. Тропа хорошо натоптана, но узкая, двоим не разминуться. Навстречу молодой боец, по лицу совсем подросток, усы еще ни разу не брил. Одет ладно — в ватнике, в стеганых штанах. За спиной увесистая ноша — с десяток топоров без топорищ. Завидев генерала, сошел с тропы, чтобы пропустить начальство, и тут же провалился по пояс в глубокий снег.
— Ты что тут делаешь? — глядя в юное лицо бойца, спросил Федюнинский.
— Да вот, товарищ генерал, старикам моим надобно топоры раздать. Чтобы они их до ума довели, на топорища насадили да наточили хорошенько.
— Топоры? — удивился Федюнинский. — А зачем вам столько-то?
— В разведку собираемся. Приказ получили «языка» взять. А по такому лесу без топоров не пройти.
Генералу парень понравился. Яркий румянец на щеках. Сразу видно: старшина кормит людей хорошо. Взгляд прямой. Отвечает смело. С таким бойцом расставаться сразу не хотелось. С таким хотелось поговорить.
