— А пока могу угостить вас папиросами, — сказал командующий. — Только у меня с собой всего две упаковки по двести пятьдесят штук. На каждого по целой папиросе не хватит.
— Ничего, товарищ генерал, мы поделимся по-братски! — раздались радостные голоса во взводных колоннах.
Адъютант принес папиросы, и Федюнинский раздал их солдатам. Бойцы тут же закуривали. И через минуту голубоватый табачный дым загустел над лесной полянкой. Все пятьсот папирос, разделенные на две тысячи бойцов, были зажжены одновременно.
Машина командующего обогнала колонну. Маршевому батальону предстояло пройти еще 15 километров. Времени для исполнения обещания у Федюнинского оставалось немного. Но когда роты вошли в село, где располагались тылы 3-й гвардейской стрелковой дивизии, их ждал обед и чай.
* * *
На Западном фронте стояло затишье. Обе стороны приводили себя в порядок после изнурительных зимних боев. Принимали пополнение, проводили перегруппировку, совершенствовали оборону. Наводили переправы, мосты, сорванные паводком, строили дороги. В частях и подразделениях шла боевая учеба. Артиллерия противника время от времени производила огневые налеты, по большей части по ложным целям. Саперы работали день и ночь, заполняя макетами танков и орудий лесные поляны и опушки лесов и таким образом имитируя сосредоточение боевой техники и вооружения. Наши артиллеристы отвечали. Во время затишья всегда много работы у разведки и снайперов.
Из журнала боевых действий 5-й армии:
«5.6.42 г.
За период с 1.5—31.5.42 г. снайперами и снайперскими артиллерийскими расчетами уничтожено 1269 солдат и офицеров противника.
Из них 474 солдата и офицера уничтожено снайперами.
Лучшими снайперами оказались:
108-я сд — красноармеец Рогов — 42 солдата и офицера пр-ка;
108-я сд — красноармеец Романов — 36 солдат и офицеров пр-ка;
108-я сд — красноармеец Голицын — 35 солдат и офицеров пр-ка;
19-я сд — ст. сержант Вертитнев — 26 солдат и офицеров пр-ка;
144-я сд — красноармеец Акуличев — 21 солдат и офицер пр-ка;
144-я сд — командир отделения Гордлик — 20 солдат и офицеров пр-ка;
144-я сд — красноармеец Филимонов — 18 солдат и офицеров пр-ка»
[37].
Снайперских винтовок всем охотникам не хватало. В дивизиях были и такие мастера, кто до полукилометра стрелял из простой винтовки. Опасность их охоты заключалась в том, что им приходилось работать с ближних дистанций. Надо было подбираться к самым окопам противника, и там они после двух-трех выстрелов, даже точных, становились легкой добычей немецких снайперов, а также пулеметчиков и минометчиков. Но в начале лета 1942 года снайперские винтовки, в том числе и автоматические, стали поступать на фронт в достаточном количестве. СВТ и «мосинки» были оснащены мощным и надежным прицелом и в умелых руках становились грозным оружием.
Немцы ценили советские снайперские винтовки. Корректировщик артиллерийского огня Вильгельм Липпих, воевавший на Восточном фронте, писал о снайперах РККА, которые на передовой были его первейшими врагами: «Они были лучше обучены и экипированы, чем снайперы вермахта, которые считали советские винтовки более эффективными и предпочитали советское оружие своему, немецкого производства. Когда мне в руки попалась такая снайперская винтовка и я смог опробовать ее, меня поразила ее точность. Точность снайперского огня означала, что количество убитых из этих винтовок по сравнению с числом раненых было намного выше, чем количество убитых из другого вида оружия. Наши каски неплохо защищали от скользящих выстрелов пуль и шрапнели, но не выдерживали прямого попадания. Имея рост шесть футов, я быстро научился пригибать голову и стремительно передвигался по особо опасным участкам передовой».
Лучшим снайперам армии Федюнинский вручал винтовки собственноручно, перед строем, как награды.
Снайпер — особая профессия на войне. И особая судьба. В плен их обычно не брали.
* * *
Тринадцатого июня Федюнинскому было присвоено воинское звание «генерал-лейтенант». Первым его поздравил комфронта Жуков.
Во время летнего затишья в штаб армии позвонили из Наркомата иностранных дел и сообщили о том, что в расположение армии на днях прибудут военные атташе Великобритании и США и что их надлежит встретить, уделить время для беседы и так же вежливо проводить. Час от часу не легче! Это нарушало повседневные планы командующего, да и всего штаба, но делать нечего, надо встречать союзников. В день прибытия иностранцев Федюнинского вызвали в штаб фронта. В эти дни на правом фланге в районе Жиздры и Сухиничей немцы начали активные действия, в дело пустили танки, мотопехоту и авиацию. Назревало что-то серьезное. Командование было обеспокоено и приказало усилить наблюдение, разведку и боевое дежурство на всех участках.
Надо заметить, что после того, как в ходе контрнаступления группу армий «Центр» фронтальными ударами отжали от Москвы, освободили многие города, в том числе и областные центры, опасность повторного удара на столицу не исчезла. Противник оставил за собой Ржевско-Юхновский выступ, пронизанный артериями весьма выгодных для немцев коммуникаций, и постоянно угрожал с этого нависающего над Западным фронтом выступа.
Союзниками в тот день занимался генерал Пигаревич. Федюнинский, задержавшись в штабе Западного фронта, приказал ему отослать иностранцев в 20-ю танковую бригаду. Бригада к этому времени была выведена во второй эшелон, приводила себя в порядок, доукомплектовывалась, в том числе ленд-лизовскими танками «валентайн» и «матильда». Когда союзники вернулись из бригады, командующий армией был уже на месте. В штабе фронта, как водится, он получил подробный инструктаж, какие темы следует поддерживать и развивать в беседах с военным атташе, от каких целесообразнее уклониться. Война есть война, военачальники его уровня не обо всем могут откровенно разговаривать с офицерами армий других стран, даже союзных. Тыловики получили на складах все необходимое для приема высоких гостей, даже коньяк и сигары.
Встречу Федюнинский впоследствии описал довольно подробно: «Английский полковник был сухощав, высок, американец — пониже ростом и потолще. Оба они и сопровождавшие их младшие офицеры держались скромно. Исключение составлял переводчик капитан Паркер, который вел себя несколько развязно и суетливо. Он в совершенстве владел русским языком и говорил без всякого акцента.
Впрочем, особой надобности в услугах Паркера мы не испытывали. Оба полковника вполне сносно изъяснялись по-русски.
Вначале разговор зашел о незначительных вещах. Англичанин заявил, что он и его американский коллега довольны представившейся возможностью побеседовать с командующим одной из русских армий, которые так героически сопротивляются натиску общего врага — фашистской Германии. Я, разумеется, ответил, что тоже рад видеть представителей союзных армий.
