— Хочешь полюбоваться, как меня стошнит на твои модные ботинки?
— Так ты ещё на карантине? Чёрт, а я рассчитывал на зажигательный стриптиз.
— Таков был план? — Вскидываю бровь и мысленно даю себе оплеуху, потому что прекрасно отдаю себе отчёт в том, что сейчас флиртую с ним.
— Нет, матрёшка, — Гас протягивает руку и бережно отводит упавшую прядь мне за ухо. — Стриптиз — это лишь жалкая прелюдия к тому, что я хочу с тобой сделать.
Понимаю, что мы не можем продолжать так дальше. Этот разговор и так балансирует на грани грубого фола.
Фыркаю и по-царски машу рукой.
— Налей мне воды и, ради бога, подбери слюни.
Гас наливает мне воды, себе виски и откидывается на спинку дивана. Чёрная рубашка задирается вверх, обнажая часть его мускулистого живота, и я быстро прячу глаза за бокалом. Да что со мной, чёрт подери, происходит?
— Иди сюда, матрёшка, — Гас кладёт ладонь на моё не прикрытое платьем плечо и тянет к себе.
И я снова веду себя как безвольная кукла, позволяю себе прижаться к нему и незаметно вбираю носом запах его кожи и «Фаренгейта».
— Никогда не понимала, в чём смысл сидения в ВИП-зоне, — начинаю рассуждать, изо всех сил пытаясь побороть смятение его близостью. — Ведь всё самое интересное происходит за её пределами.
В ответ солодовое дыхание греет мне шею.
— Ты охренительно пахнешь, Сла-ва.
«Он просто бабник, Слава. Не ведись на его избитые подкаты», — голосом Верушки шепчет здравый смысл. Делаю над собой усилие и отодвигаюсь на край дивана так решительно, что едва не лечу на пол.
— Это всё лошадиный шампунь для волос. Дженнифер Энистон дерьма не посоветует.
Делаю большой глоток воды, запивая сухость во рту, и вдруг слышу прямо над собой раздражённый писк:
— Привет, Гас. Лори написала, что вы здесь. Мы с Габи были неподалёку, поэтому решили зайти.
Несмотря на то что Камилла обращается к Гасу, смотрит она прямо на меня. Кажется, она всё-таки выучила парочку магических заклинаний, потому что предполагаемое местонахождение третьего глаза начинает нестерпимо жечь.
— Что-то здесь стало душновато, — улыбаюсь ей и встаю с дивана.
— Пойду навещу танцпол. Присаживайся, Камилла. И ты тоже, Баби.
— Я Габи, — обиженно дуется та.
Да по хрен. Мне нужно уйти отсюда. Стараясь не рассыпать последние крупицы гордости, посылаю сдержанную улыбку присутствующим и покидаю ВИП-зону.
«Ох, ну и дура ты, Славик. И где все твои хвалёные принципы? Продались за больничную койку и айфон? И чехольчики. Шило Серёжу поменять на мыло Малфоя? Идиотка», — пищит наглый голосок. Права была Верушка. Мне нужно отвлечься.
Лучи прожектора слепят глаза, но это даже неплохо. Сейчас я не хочу видеть. Хочу слиться с толпой, забыть обо всём и просто потанцевать. Проталкиваюсь в беспорядочно дёргающуюся массу, пытаясь подстроиться под грохочущий бит. Закрываю глаза, подчиняясь неистовству музыки. Расслабиться и потанцевать, расслабиться и потанцевать. А Малфой — это временное помутнение. Следствие моей неудовлетворённости и его шуточек ниже пояса. У меня всё под контролем.
Посреди моего НЛП-танца, на плечо ложится чья-то рука.
— Хей, — улыбается симпатичный парень, внешне похожий на португальца или испанца. — Заметил тебя ещё у входа на танцпол. Не возражаешь? — Перехватывает моё запястье и слегка тянет к себе. — Один танец.
У меня нет возражений, я здесь отвлекаюсь. Обнажив зубы в фальшивой улыбке, позволяю ему развернуть меня к себе спиной и положить руки на бёдра.
— Меня зовут Жерар, — раздаётся мне в ухо.
— Просто Шакира.
Если парня и смущает мой шутливый экспромт, он не подаёт виду, начиная вертеть в руках моё тело, словно горячий пирожок. Танцует он и правда круто, уж в этом я эксперт, десять лет венского вальса и ча-ча-ча как-никак за плечами.
— Ты шикарна, — выдыхает Танцующий Жерар мне в лицо и, положив ладонь на талию, толкает к себе.
Я смотрю в его глаза доброй овчарки, и в этот момент мне хочется сделать что-то безрассудное, например, поцеловать его, чтобы забыть о говнюке Малфое и его почтовой сове. Просто поцелуй. Ничего не значащий. Но когда пухлые губы тянутся ко мне, понимаю, что не могу, и закладываю между нами указательный палец.
— Какого хера ты своё грызло к ней тянешь? — грохочет гневный голос рядом с нами. Руки, обнимающие мою талию, исчезают, так же как исчезает Танцующий Жерар, потому что он уже лежит на полу и со стоном зажимает окровавленный нос.
— Сдурел?
Перевожу ошарашенный взгляд с хнычущего ухажёра на Малфоя.
— Ты чего своими ветряными мельницами машешь?
Передо мной, вопреки всем пророчествам Нострадамуса, предстаёт второе пришествие Сатаны на Землю. Гас сжимает кулаки и тяжело дышит, убивая меня мерцающей чернотой взгляда.
— Ты… — рычит, хватая меня за локоть, — ведёшь себя как последняя шлюха. Трёшься о его вялые причиндалы. Улыбаешься ему. Ещё секунда, и вы бы фехтовали языками друг у друга в глотках.
Вскидываю бровь и делаю презрительное лицо.
— Руку отпусти, Малфой. У меня здесь дел невпроворот, столько вялых причиндалов нужно ещё потереть.
Но тот и не думает слушаться, поэтому я сама выдёргиваю руку из обжигающих тисков и ныряю в толпу.
Чёртов мудак. Какое он, вообще, имеет право говорить мне, что делать? Пусть своей мисс Марпл командует. Клокоча от злости, лавирую в лабиринте тел, направляясь к выходу, когда тяжёлая рука ловит меня и бесцеремонно разворачивает к себе.
— Какого хрена... — открываю я рот, но горячий поток дыхания гасит моё возмущение.
— Что ты, блядь, со мной сделала, русская ведьма? — хрипит Гас мне в лицо.
— У меня от тебя башку сносит. Ненавижу тебя, стерва...
Впивается губами мне в рот и больно тянет за волосы, вжимая в себя так, что у меня трещит позвоночник. Яркие салюты взрываются в груди и в висках. Обвиваю руками его шею и жадно целую в ответ, потому что в этот момент его губы мне нужнее, чем кислород. Плевать, даже если Камилла увидит. Всё равно это происходит в последний раз.
Глава 16
Гас
— Так хорошо? — шепчет матрёшка, медленно проводя языком от основания члена вверх.
— Охеренно.
Киваю, пропуская тёмный шёлк волос через пальцы.
— Целиком сможешь взять?
— Если ты поможешь, — покорно соглашается Сла-ва, облизывая губы. — Я таких больших даже на «Порнхабе» не видела.
Хах! Мой мальчик!
Смотрит на меня порочными кошачьими глазами снизу вверх и приоткрывает влажный розовый рот. В паху печёт как в преисподней, и голова кружится, как после часового катания на карусели, когда я проталкиваю младшего между мягких губ. Сдавленно стону, потому что горячий язык щекочет длину, а зубы идеально царапают кожу.
