— Маме передавай привет, Глеб, — отступаю назад. — И поздравь ее с новыми качелями.
Ох, Ника-Ника. Даже на прощанье не смогла спрятать злопамятную стерву.
Когда дверь за Глебом закрывается с унылым хлопком, я плетусь в спальню и валюсь на кровать. Джаред на стене вопросительно поднимает брови, недоумевая, для чего он запасался повязкой на глаза и берушами.
— Снова облом, чувак, — вздыхаю и, нащупав на кровати телефон разряженный телефон, втыкаю его на зарядку. Надо немного поспать, чтобы привести себя в чувство, а потом вызвать Лесю на экстренное совещание.
20
Ника
Я просыпаюсь от жуткого желания пить и в полубессознательном состоянии бреду на кухню за новой порцией Архыза. Заливаю в себя новый литр и, выйдя в коридор, взвизгиваю от ужаса, увидев свое отражение в зеркале. Очевидно, круговорот воды в природе действительно существует, потому бельевые осадки перекочевали мне на лицо. «Никогда больше не буду пить», в сотый раз обещаю и себе, после чего возвращаюсь в спальню и включаю телефон.
Там меня ждет три пропущенных от мамы, четыре от Глеба, восемь от Леси, смс от неугомонного Вити «Свой новый микс «Ненавижу тебя, стерва» я посвящаю тебе», которое я, закатив глаза, тут же удаляю, и последнее, от которого лицевой отек и вся остальная жидкость со звуком унитазного смыва устремляются вниз живота.
Пока доехал до дома, придумал 69 способов взыскать с тебя долги. 29 из них включают твой язык на моей члене.
Уфф. Да что ж творится-то такое? Грязные разговоры входят в обязательную программу образования в США, что ли? Если да, то у нас тут явный отличник.
Я с минуту глазею на экран и даже набираю «Всего 69? Слабовато для супергероя», но быстро стираю. Если с утра мою импульсивность можно было оправдать обстоятельствами, то сейчас ничем. Я ведь дала себе слово обдумать, стоит ли вязнуть в сексуальном болоте, несмотря на то, что интуиция мне безошибочно подсказывает, что захлебываться в нем я буду в компании безупречных оргазмов и стонов.
Поэтому я еще восемь раз перечитываю это сообщение, после чего перезваниваю Лесе.
— Ну ты чего, мать? — с ходу набрасывается она на меня. — Куда запропастилась? Я тут извелася вся от любопытства узнать, как ты на кобелиной корпоративке отжигала.
Олеся переехала в Москву с семьей из Новокузнецка на первом курсе университета, и мы с ней легко нашли общий язык. Наверное, потому что у обеих он как помело, вот только Лесин — помело со штампом провинции. Я не ханжа, поэтому ничего бы не хотела в подруге менять. Главное, что Леська любит меня и любому глотку за меня перегрызет.
— Сел телефон, а потом я уснула. Встретимся?
— А как же! — хмыкает подруга. — Давай в Авокадо. Только, чур, платишь ты. А то моя хундяйка опять в сервисе застряла.
Через сорок минут мы с Лесей сидим друг напротив друга за круглым белым столом: я в свободных джинсовых шортах и неряшливым улеем на голове, а подруга при свежем комплекте ресниц, каблуках и платье.
— Ты меня унижать приехала? — ворчу, делаю знак крошке-официанту.
— Ты даже в эти лохмотьях и с бодуна симпапуля, так что не ной, — по лошадиному фыркает Леся и начинает привычно сыпать вопросами: — Ну, я жду. Как оторвались? Кого видела? Ботан твой фригидный наконец начал тебя ревновать? Почему телефон был выключен? Вы поехали потом к тебе? Он твою мурку лысую уже оприходовал, наконец?
Я много раз просила Лесю не придумывать прозвища Глебу, но она в свойственной ей манере меня игнорировала, и в конце концов я смирилась.
— Не видела никого. Глеб не приехал. Телефон сел. Я танцевала на коленях у своего сводного племянника и по совместительству шефа, а сегодня утром, когда он ко мне заехал с мешком фастфуда, чуть не переспала с ним.
— Сводный племянник-шеф? — Леся таращит глаза и с неприличным шумом втягивает принесенный капучино. — Хера се.
— Пену с губ вытри, — тяну ей салфетку… — И еще сказала Глебу, что нам лучше расстаться.
— Ох, етить твою налево! Это чего это там в клубешнике наливали, что у тебя мозг включился? Я тебе давно говорю: в жопу этого импотента-заучку. В жооопу! Пусть, на хрен, с книжками со своими трахается.
— Лесь, — морщусь от ее звонкого верещания и невольно оглядываюсь. — давай чуть-чуть потише.
Леся придвигается ко мне ближе, укладываясь грудью на стол, и не посчитав нужным снизить тон, гаркает:
— А чего шефу-то своему не дала? Ты вроде говорила, он ничего?
— Потому что в этот момент пришел Глеб с извинениями, медведем и цветами.
— Ну смотри на него, а?! И себе не ам и другим не дам. Сволочь ботаническая.
— Да угомонись ты уже. Все к лучшему.
Говоря «все к лучшему» я сильно кривлю душой, потому что телефон с грязным сообщением в нем выжигает мне карман похуже кольца Мордора. Представляю, как вернусь домой в пустую квартиру и под сочувственный взгляд Джареда буду оптом скупать кошаков на Авито, и рука сама тянется набить:
«Через час жду тебя в штабе. Тони»
Я уже достаю телефон, когда голова по неведомой причине поворачивается назад и в поле зрения попадает компания из двух парней и трех девушек. Один их парней выглядит как разноцветный попугай, собрав все клише нынешней моды, включая виниры, сверкащие унитазной белизной. Девушки тоже как на подбор: наброшенные на плечи пиджаки, идеально гладкие волосы, дорогой курортный загар. И только один из их компании выделяется своим двухметровым ростом и неброскостью образа, который среди местного пафоса как раз и выглядит броским. Чертов Кэп.
— Ты смотри, какой коник пожаловал, — восторженно верещит Леся у меня за плечами. — Мляяяя… Ябдала.
— Вот и я чуть не дала, — бормочу себе под нос, чувствуя как во мне поднимается ядовитая злость. Никогда не думала, что в здравом уме такое скажу, но Капитан Америка — мудак. Шестьдесят девять способов он значит придумал, а сам пиджачниц выгуливает. Вот все таки вовремя ты мозги включила, Клуша-Никуша. Пусть лучше меня Джаред еще год жалеет, чем быть упасть Гасовичу сотой пятирублевкой в копилку.
— Это и есть сводный племянник-шеф, — отрываю взгляд вошедшей пятерки. — видишь, все к лучшему.
— Ну хэээ-зээээ, — тянет Леся, продолжая глядеть поверх моей головы. — охх, вот это у него задница. Видать, коник много приседает.
— Ника, привет, — вклинивается в наш незатейливый разговор третий голос.
Я поднимаю голову вверх и утыкаюсь взглядом в загорелого брюнета в бирюзовом поло с задранным вверх воротником. Еще один моднявый.
— Мы в «Урюке» знакомились, помнишь? Я Стас. Ты мой номер телефона записала, но так и не перезвонила.
Я его совершенно не помню, но то, что я ему не позвонила, скорее повод держаться подальше, чем топтаться рядом с улыбкой.
