Наконец, Ни-ке надоедает меня мучить. Она вылезает из бассейна и, туго замотавшись в полотенце, подходит к Лесе, которая на своем питекантропском воркует с Сеней. Посовещавшись с подругой, выпрямляется и объявляет:
— Всем спокойной ночи. Я иду спать.
Влад расстроено скулит, а я облегченно выдыхаю. Отлить хочу уже минут сорок никак и не могу встать.
Финал вечера легко прогнозируем: мы с Борей пьем пиво и разговариваем за жизнь, Сеня влюбленной присоской сидит возле хохочущей Леси, Индира, отчаявшись вызвать мой интерес, перекочевала в компанию к Владу и Харибо. Тот полчаса погрустил без Бэмби, но быстро утешился предстоящим ЖМЖ, судя по его довольной роже.
Через полчаса они втроем уходят на второй этаж, следом за ним идут Сеня с Лесей. Мы с Борей допиваем пиво, делаем последний заход в баню, где безжалостно по-мужски отдираем друг друга вениками, после чего он уходит спать, а я на правах наследника начинаю укладывать пустые пивные бутылки в мусорный пакет.
После того, как спа-зона выглядит более менее прилично, поднимаюсь на второй этаж, в коридоре которого меня настигает дилемма, где спать, потому что, судя фальшивым стонам, в моей спальне в разгаре тот самый ЖМЖ. Мысленно пожелав Владу подцепить герпес, со вздохом направляюсь в святыню, то бишь в спальню деда, которую я клятвенно обещал себе не трогать. Если там Сеня питекантропа на своем вертеле жарит, вытряхну их в коридор.
Но когда я открываю дверь, выясняется, что жареным тут и не пахнет, а пахнет ванилью и жасмином, потому что в королевской опочивальне, высунув длинную ногу из — под одеяла, спит Бэмби.
«Вали отсюда, — услужливо подсказывает здравый смысл. — К Боре ляг, или у Сени свечку подержи. Еще внизу есть диван. Сидения в Камаро разложи, в конце-концов»
«Трусы снимай и под одеяло, — перебивает его ЭмДжей. — даже думать тут нечего»
Трусы я не снимаю, но дверь закрываю и на кровать ложусь. В конце концов, какого черта я должен спать в машине, слушать храп Бори или смотреть на дергающуюся задницу Сени. Я вообще сюда первый приехал.
В комнате щедро работает кондиционер, включенный дорвавшейся до холода Бэмби, а так как она заграбастала все одеяло, мне приходится тактично его отвоевывать. Ни-ка недовольно сопит, но одеяло великодушно жертвует, после чего поворачивается ко мне задом. Мне бы успокоится и уснуть, но какой тут на хер сон, когда у меня перед глазами маячат два упругих полушария, разделенные тонкой полоской стрингов и голая поясница под задравшейся футболкой.
Чувствую себя как в четырнадцать, когда впервые на вечеринке с девчонкой лежал в кровати. Даже пальцы колет от того, как я хочу ее потрогать.
Протягиваю руку и касаюсь дотрагиваюсь до ее бедра. Горячее и шелковистое. Еще бы, я душевно его отхлестал. Чувствую себя извращенцем, который лапает девчонок во сне. Но у меня железобетонное оправдание: я больше недели не трахался, а на Бэмби у меня неконтролируемо стоит.
Мерное дыхание Ни-ки переходит в ускоренное сопение, очевидно от того, что моя рука гладит ее бедро. Это само собой как-то выходит. Я просто не могу остановиться. Бэмби что-то невнятно бормочет, и даже мысленно готовлюсь к пощечине, если она сейчас проснется, но вместо этого она тихо стонет и сильнее отклячивает зад.
Мысленно смиряюсь с тем, что я долбанутый извращенец, я продеваю палец в полоску ее стрингов и несильно тяну. Ни-ка издает какой-то звук похожий на хныканье, от которого я окончательно дурею, и скольжу пальцами по ее животу к груди и глажу сосок, давясь собственной слюной. Я точно больной.
Раздается еще один сладкий стон, за которым следуют тычок локтем и сонный голос очнувшегося олененка:
— Эй… какого черта…
У меня слишком стоит, чтобы смутиться или дать заднюю, поэтому я тяну полоску ткани сильнее и, сжав ладонью ее грудь, целую ее шею.
— Свои, Бэмби. Всего лишь взымаю должок.
На секунду Ни-ка превращается в камень, и я слышу ее утяжелившееся дыхание.
— Говорил, что пальцем ко мне не притронешься.
— Соврал.
— Руки убери, Кэп, — шепчет Бэмби, заведя назад руку, царапает ногтями мою шею и трется задом об ЭмДжея, от чего у меня во второй раз за сегодняшний вечер закладывает уши.
— Еще раз попроси, — протискиваю ладонь между ее ног и, нащупывавю мокрую полоску ткани, которую наполовину загнал в нее, оттягиваю ее в сторону.
— Руки убери, — хрипло стонет Бэмби и отводит ногу, позволяя мне гладить клитор.
Я думал, в дедовской спальне я самый возбужденный, но оказывается нас тут таких двое. Ни-ка так течет и трясется, что я даже о своем дубовом стояке забываю.
— Так? — проталкиваю в ее горячую влагу палец. Блядь, такая тугая и тесная. ЭмДжей будет в восторге.
— Да, так.
В мозгах дымит покруче чем от сгоревшего собора во Франции, пока проталкиваю в Бэмби два пальца. Она сжимает ладонью мое запястье и начинает водить по нему вверх и вниз, чем доводит ЭмДжея до исступления.
— Снимай футболку, — рычу ей в ухо, и Бэмби, задрав руки, послушно скидывает ее с себя. Хочу ее под собой голой, поэтому стаскиваю с нее мокрые кружевные нитки и наваливаюсь на нее сверху.
Ни-ка красавица. Глазищи сверкают в полумраке спальни как два диодных фонаря, губы приоткрыты, волосы разметались по подушке. Больше всего на свете хочу ее трахнуть. И тут я вспоминаю, что у меня нет гандонов.
25
Ника
В жизни у каждого человека должны быть принципы. Не врать, не пить за рулем, не выплевывать на асфальт жвачку. В моем случае — это не заниматься сексом, не состоя в отношениях. Черт знает, кто мне это внушил. Мама вроде ничего подобного никогда не говорила. А вот сейчас, придавленная стояком Кэпа, я во второй раз по его вине признаю себя гормонально-неустойчивой самкой и бесстыдно обхватываю супергеройскую задницу ногами.
Кэп тяжело дышит, нависая надо мной сверху, и его взгляд мечется от моего лица к груди.
— Я не буду трахать тебя, Бэмби.
Я даже обидеться не успеваю, потому что в этот момент он обхватывает ртом мой сосок, комната начинает бешено кружится, после чего перестает существовать вовсе. Я даже не понимаю, от чего меня прошибает пот, а в животе начинают бурлить горячие пузырьки: то ли от того, что здоровый болт, прикрытый боксерами давит туда, где влажно и ноет, то ли от того, что его язык настолько ловкий, что при желании мог легко связать шарф или свитер. Или довести меня до оргазма, если продолжит делать то, что он делает сейчас хотя бы еще несколько минут.
«Хорошая идея», мелькает у меня в голове, а потому я запускаю пальцы в растрепанные влажные волосы и сильнее прижимаю голову Кэпа к себе, чтобы у него даже мысли не было отстраниться. А чтобы последнее слово осталось за мной, вру:
— Я бы тебе все равно не позволила.
