— И чего делать будешь, Никуш?
— С чем, мам?
— С влюбленностью со своей, — следует деликатное пояснение.
Если себя я еще могу обманывать на счет собственных чувств, то с мамой такое не пройдет. Смысла отрицать нет — в Максима я втрескалась по уши, иначе не ощущала бы себя одновременно как самый счастливый и самый несчастный человек на земле.
— Я не знаю, мам. Мы договорились, что все кончится, как только он уедет. И что мы ничего друг другу не должны.
— Эх, Никуш, — вздыхает мама и ее ладонь в моих волосах замирает, — разве бывает так просто?
— Я думала, бывает.
— Не для тебя. Ты же у меня девочка романтичная, хотя и строишь из себя боевого ежика. А Максим мальчик видный, яркий, такие просто так не забываются. И ты тоже нравишься ему. Может, вам стоит поговорить?
— Я же гордая, мам, — силюсь улыбнуться, но в глазах, как назло, наворачиваются слезы. Наверное, потому что я впервые озвучиваю то, как глубоко я увязла. — Хочу, чтобы он сам ко мне пришел.
— А динамишь его почему? — мама кивает на мою ладонь с зажатым в ней мобильным, — Заметила на экране четыре непринятых вызова.
— Так я сокращаю часы нашего общения. Чтобы когда он уедет, мне не было так плохо.
Я занимаюсь этим всю неделю. Если раньше мы с Максимом расставались лишь для того, чтобы сходить в туалет, то сейчас я то и дело придумываю причины, чтобы побыть без него. Вру, что хожу в кино с Лесей, о назначенном визите к косметологу и о том, что разыгралась мигрень и мне срочно необходимо полежать в темноте и в одиночестве. Так я по тупому защищаю себя. Провожу репетиции к его отъезду.
— Ох, Никуша, — вздыхает мама и, наклонившись, касается губами моего лба. — Так помочь тебе хочется, а чем не знаю.
— Да я справлюсь, мам. У меня же папа боксер — держать удар я умею.
— А Глеб, кстати, чего? Все еще пишет тебе?
— Нечасто. Интересуется, как у меня дела.
— Сойтись с ним снова не захочешь?
Пусть наши продуктовые отношения с Кэпом и не именуются отношениями, за то недолгое время, что они длятся, я испытала гораздо больше эмоций, чем за месяцы, проведенные с Глебом, и планку на счастье опускать больше не готова.
— Нет, мам, — говорю твердо. — Глеб просто друг.
— Очень хорошо, дочь. Парень он, может, и неплохой, но тебе не подходит. Ты у меня девочка темпераментная, горячая. А Глебася твой… Глебася он, одним словом.
— И кто же мне такой горячей и темпераментной подходит? — усмехаюсь от подобных порно-эпитетов.
— Максим очень подходит, Никуш. Так вы мило спали, я прямо залюбовалась. Хотела даже на телефон щелкнуть, жалко под рукой не оказалось.
— Мам, ты меня пугаешь. Дядя Игорь сильно ругался?
— Поворчал немного, но это у него перманентное состояние, так что ничего страшного. Я ему вчера так и сказала, чтобы не лез. Молодежь сама разберется. Он кстати…
Мама обрывается на полуслове, потому что в этот момент экран телефона снова вспыхивает фотографией улыбающегося Максима.
— Может, все-таки возьмешь трубку, — осторожно предлагает мама, глядя на меня сверху. — Хочешь ведь его увидеть. Заодно поговорите. Все проблемы от недомолвок.
— Мам, и что я ему скажу? Признаюсь в любви? Скажу «не уезжай»? Когда Максим чего-то хочет, он себе лоб расшибет.
— Как он расшиб лоб, когда тебя добивался? — прячет улыбку мама.
— Ну типа того. Хотя я, честно говоря, была на редкость сговорчивой.
С долей разочарования замечаю как экран в моей руке гаснет, и вздрагиваю, потому что он вспыхивает вновь.
Поднимаюсь с маминых колен и встречаю ее сочувственный взгляд.
— Делай как знаешь, Никуш, — тихо говорит она и, потрепав меня по щеке, поднимается с дивана с явным намерением оставить в уединении.
Едва я фигура в джинсах и клетчатой рубашке скрывается на кухне, я перевожу взгляд на экран, откуда на меня смотрит Кэп. Улыбчивый говнюк и понятия не имеет, какие сердечные муки я переживаю по его вине.
Моей выдержки хватает ровно на три секунды, после чего я слабовольно тычу пальцем в экран и беззаботно начинаю щебетать:
— Извини, Кэп, не слышала твоего звонка — ко мне мама с гости заехала, и мы с ней заболтались.
— Вы еще долго? — звучит знакомый баритон, от которого руки мгновенно покрываются мурашками. Попала ты, Ники, попала. — Я рядом с твоим домом и у меня есть билеты в кино на последний ряд. Сеанс начнется через….ээээ… полчаса.
Вообще-то мне следует рявкнуть, чтобы он не смел быть таким милым и перестал совершать такие романтичные жесты, но вместо этого я уточняю:
— И какой фильм?
— Шазам, — самовольно отвечает Максим, и я представляю как он в этот момент он улыбается, демонстрируя ямочки на щеках.
Ну как я могу стоять против него и ДиСи?
— Через пять минут спущусь.
— Идете в кино? — из кухонного прохода мама наблюдает, как я начинаю носится по квартире в поисках подходящей одежды.
— Угу.
Я замираю посередине комнаты с ногой, наполовину вдетой в джинсовую штанину и жалобно пищу:
— Мам, я жалкая, да?
— Конечно нет, милая. Ты просто влюблена. И ты бы вдела вторую штанину, а то опоздаешь.
Через пять минут я прощаюсь с мамой и вылетаю за дверь. Пока сбегаю вниз по ступенькам, начинаю жалеть о проявленной слабости и нарушении данного себе обещания провести вечер отдельно от Максима. Вчера я ночевала у него, и сегодня, следуя намеченному плану, должен был состояться день голодовки.
Я даже подумываю о том, чтобы придумать отговорку, почему я не смогу пойти в кино, но вся эта чушь мгновенно вылетает из головы едва я вижу его, прислонившегося задом к капоту и держащего в руках букет цветов. Голубые розы, чтоб меня. Где он вообще такие взял?
— Увидел в витрине и не смог пройти, — Максим сует тяжелую охапку мне в руки, не переставая улыбаться. — Они такого же цвета как твои глаза. Блю Кюрасау.
Я тычусь носом в бархатные синие лепестки и чувствую предательское пощипывание в носу.
Романтичный ублюдок. Как я буду жить без него, когда он уедет?
37
Максим
— Отвезешь меня домой? — спрашивает Бэмби, когда мы, по глаза набитые попкорном, выходим из кинотеатра, — У меня куча стирки скопилось, боюсь, скоро на работу ходить будет не в чем.
И снова эти неубедительные отмазки. С Бэмби явно что-то происходит, но она продолжает делать вид, что все в порядке. И я ей подыгрываю, хотя и чувствую себя при этом херово: уезжаю через две недели, и хотел как можно больше времени проводить с ней.
