— Спасибо, что составила компанию, — Ганский криво улыбается, отчего синяк на его щеке переползает к уху. Все-таки Серов несдержанный зверюга — взял и друга на глазах у толпы посетителей приложил.
Выражение лица Ганского меняется с «Я твой бескорыстный извозчик» на «Ну не зря же я час в пробке на Садовом проторчал», после чего он и его губы тянутся ко мне через консоль. Я молча дожидаюсь, пока Владимир зависнет в нескольких сантиметрах от моего лица, проникновенно глядя мне в глаза, после чего заношу руку и треплю корку геля на его волосах.
— Обойдемся без поцелуев, Володь, океюшки? Мы же с тобой профессионалы.
Ответом мне становится урчащий шепот:
— Одно другому разве мешает?
Хмм. Очень мешает, если ты как Хома Брут заперт в моем меловом круге френдзоны. Лазеек я в нем не оставляю.
— Еще раз спасибо, что довез, — я нарочно не понижаю голос, чтобы Ганский прочувствовал всю неуместность внедрения в мое личное пространство и наконец вернул свой брючный зад в кресло. Это он, нахмурившись, и делает.
— Володя, предлагаю сразу прояснить ситуацию на месте: если ты меня позвал на работу с мыслью о том, чтобы совместить приятное с полезным, то это мимо. Я могу продолжить на тебя работать без дальнейших посягательств с твоей стороны, либо же не работать вовсе. Разумеется, без каких-либо обид.
— Кто бы мог подумать, что ты можешь быть настолько суровой, — глухо бормочет он.
Просто в моем понимании, легкость в общении не подразумевает то, что человек не знает себе цену, также как благодарность не означает приглашение запихнуть язык себе в рот.
— Мне нужно получить ответ прямо сейчас, чтобы знать, выходить ли мне к тебе на работу.
Ганский одергивает рубашку и, вновь обретя образ независимого бизнесмена, заводит двигатель.
— Давай я уточню в отделе кадров, сколько моя помощница еще пробудет в отпуске и тебе сообщу.
Твою мать. Вот кто настоящая козлина, нанявшая на работу не меня, а мои сиськи. Хотя возможно его просто испугал счет за тот обед в Бристоле. Но тогда он жмотина, и в силу моей врожденной непереносимости таковых, это слабое оправдание. Я ведь к нему не напрашивалась, он сам предложил! Дважды мудила.
На языке вертится столько проклятий, что они наверняка заставят щеки Ганского покрыться чешуей, но вместо это я великодушно делаю ему комплимент.
— Этот синяк на щеке тебе очень идет, Володя.
Пока он пытается уложить его в голове, я выбираюсь из салона и шарахаю дверью так, как кабинетам Серова и не снилось.
Пока поднимаюсь домой в лифте набираю номер Кати. Мы с ней обе без денег и обе безработные, а значит нам просто необходимо выпить в «Кубе».
30
Саша
— Саня, Виталик нам коктейли купил, пойдем к их столу! — радостно верещит Катя, впиваясь в мою руку хваткой тюремного конвоира. — Там компания веселая, и ты его друзьям очень понравилась.
То же мне сенсация.
— Катюня, ты видела череп этого парня? Он даже до неандертальца не эволюционировал. Типичный австралопитек, развивший умение пользоваться кредиткой и ценящий в женщинах лишь отверстие, куда он сможет пристроить свой обезьяний пенис.
— Ну и пусть он не красавец, зато денег на выпивку не жалеет, а у меня их как раз нет.
— Да куплю я тебе еще один коктейль. Не стоит ради этого коротать вечер в компании гопников-приматов.
Катя делает обиженное лицо и скрещивает на груди руки — верный признак того, что она заняла оборонительную позицию.
— Не все такие брезгливые как ты, Саня. Может злишься, что Виталик меня заметил, а не тебя?
Я вздыхаю. Это шимпанзе в футболке со стразами полчаса мне возле барной стойки брачные сигналы подавал. Пусть я временно бедная, но мне не все равно, кто будет меня выпивкой угощать. Самцы вроде него падкость на халяву сразу чуют, и логика у них примитивная: приняла бухашку — значит и со остальным проблем не будет. Да о чем уж тут говорить: даже приличный с виду Ганский оказался из той же тупорылой породы. Но он хотя бы цивилизованный отказ принимает, а вот понимает ли человеческую речь Виталик — я не уверена.
— Развлекайся, а я пойду потанцую. Позже тебя найду. Мобильный у меня на вибрации — если что не так, сразу звони.
Катя, взмахнув уложенными локонами, уносится в царство халявного алкоголя и приматов, а я допиваю свой беллини и спрыгиваю с барного стула. Сегодня у меня то самое настроение, когда не интересна мужская компания. Спасибо за это козлине Серову и его другу-придурку. Если бы я сейчас встретила кого-то из этих двоих, то с удовольствием помахала факом перед их носами.
И стоит мне об этом подумать, как в фокус попадает неоновое пятно белоснежной рубашки и рентгеновский взгляд, шарящий у меня под платьем. Каблуки прилипают к полу, словно на нем разлита Кока-кола, а сердце начинает противно дребезжать. Гребаный Люци и здесь не дает мне покоя. Пришел в мое танцевальное место, да еще в компании двух тощих жердей, которые вцепились в него так, будто боятся, что их сдует кондиционером. Да, он точно зависает на форуме пищевых расстройств.
Есть лишь один плюс в том, что мы встретились — я получила возможность размять свой средний палец. Дав ему пару секунд им полюбоваться, я демонстративно разворачиваюсь и скрываюсь в танцующей толпе. В жопу этого Серова, смазливых девок вокруг него и его озабоченных друзей.
Песня сменяется одна за другой, количество вопросов «Как тебя зовут?» перевалило за дюжину, а этот козлина даже не подумал появиться. Ну и не очень то и хотелось. Надеюсь его спутницы наставят ему заноз и синяков.
— Как тебя зовут, краса…
— Тихо! — рявкаю я, начиная шарить во внутренностях моей сумки в поисках жужжащего телефона.
— Саня, ты можешь меня отсюда забрать? — жалобно блеет голос Кати в трубке. — Третья кабинка справа. Пожалуйста.
Я сбрасываю вызов и, игнорируя улыбающееся лицо парня напротив, начинаю продираться сквозь тесные дебри танцпола. Надеюсь, я успею до того, как Катю заставят жонглировать бананами. Надо бы найти охранников, но именно тогда, когда необходима их помощь, их нигде нет.
Катю я застаю, зажатую между двумя приматами так же тесно, как яичница в макмаффине. Ей явно больше не по душе такая востребованность у мужчин: глаза испуганные, обнимает себя руками.
— А вот и подружка к нам в гости пожаловала, — шепелявит бритоголовый парняга в золотом спортивном костюме. Жиган, что ли? А нет, показалось. — Что пить будешь?
— Ничего, — с достоинством объявляю я. — Я пришла за подругой — нам ехать нужно.
— Ты поезжай, а мы еще пообщаемся. Катька вон с пацанами отлично поладила, и они расстроятся, если она уйдет.
Вот все-таки я и Катя — это не Дольче и Габбана, и даже не Ильф и Петров. Наш дуэт, скажем прямо, совсем невезучий.
