— Приехали, — произносит Кирилл, когда машина останавливается возле ворот моего дома.
— Спасибо, — бормочу я, и взяв в руки туфлю, толкаю дверь.
— Оставайся на месте, — следует раздраженное.
Я благодарно обмякаю на сиденье, а когда через пару секунд пассажирская дверь открывается, я вижу протянутую ладонь. Я опираюсь на нее и как бы невзначай пробегаюсь подушечками пальцев по брутальным мозолям. Даже походка хромого краба не мешает мне оставаться женщиной.
— Тебе нужен травматолог, — придерживая меня за руку, комментирует Кирилл, пока ведет к подъезду. — Есть кому отвезти?
Подобная забота позволяет мне окончательно влиться в образ нежной героини: я камнем повисаю на его твердой руке и пару раз проникновенно постанываю.
— Попрошу Макса.
Возле подъездной двери выясняется, что глубина обнаружившихся джентльменских корней Кирилла уходят так глубоко, что он готов проводить меня до квартиры, и я решаю, что во что бы то ни стало должна пригласить его на кофе. Исключительно вежливости, конечно.
— Еще раз спасибо, — замерев на коврике, я перебираю ключи. — За все.
Он слегка кивает и продолжает сканировать мое лицо своим фирменным взглядом. Я теряюсь. Если уж я хочу провести с парнем ночь, то точно знаю, что он хочет этого больше, и сам проявит инициативу. А тут… Ох, он очень красивый, даже если не в моем вкусе. Ой, ну и черт с ним.
— Хочешь войти?
Взгляд Кирилла останавливается на моих губах и замирает там на несколько длинных секунд. Я быстро обвожу их языком и судорожно вспоминаю, не оставила ли на сушилке свою коллекцию Агент Провокатор и заправила ли постель. А потом вдруг звучит:
— Нет.
32
Саша
Едва дверь в квартиру захлопывается, отсекая меня от очередного унизительного эпизода, виной которому стал все тот же Серов, я оседаю на кушетку. Он сказал мне «нет» и ушел. Какой он к черту Кирилл? Козлина обыкновенная.
Я роняю на паркет туфлю, которую все это время сжимала в руке, и разглядываю лодыжку. Как будто мало с меня неприятностей — теперь еще собственная нога напоминает туристическую подушку.
А еще через пару минут выясняется, что я неисправимый оптимист, потому что все это время продолжаю ждать, что кретин одумается, и в мою дверь раздастся звонок. Вот не зря говорят, что инициатива дрючит инициатора. Двадцать три года довольствовалась исключительно мужской и все было на мази, но стоило только сделать шаг навстречу этой членоносящей расе, как меня моментально постигла неудача. Серов снова меня поимел, на этот раз отказавшись поиметь. Появился в своих сияющих доспехах от Армани там, где его не просили, эффектно устранил соперников, недвусмысленно заявив о статусе альфы, чем спровоцировал естественный инстинкт продолжения рода, а потом просто слился в кусты.
К чему вообще нужно было довозить нас до дома? Если ты помахал кулаками лишь во имя праведного дела, просто вызови такси и не позволяй другим додумывать то, чего нет и в помине. Он бы еще по голове меня потрепал и в лоб чмокнул на прощанье. Козлина, козлина.
Трель телефонного звонка заставляет меня вздрогнуть, а мое оптимистичное сердце — радостно заколотиться. Все-таки рано я на него и на себя наговаривала.
— Ты нормально добралась, Сань? — взволнованно вопрошает динамик голосом Кати.
Это тот редкий случай, когда за проявленную заботу хочется четвертовать.
— Я уже сплю почти, — рявкаю и вешаю трубку.
Потерпит, она мне должна.
Я соскребаю свое роскошное отвергнутое тело с кушетки и хромаю в душ. Таких провальных каникул у деда я сроду не помню. Хотела принести пользу обществу и уличить домогателя — нарвалась на мошенников и увеличила цифру секс-партнеров до определенно невезучей «четыре». Откликнулась на просьбу Ганского заменить ассистента — выяснила, что Ганский похотливый мудила. Вызвалась спасти Катю от нашествия обезьян — подвернула ногу и заработала унизительный отказ от секс-кофе. Какой из этого сделает вывод любой здравомыслящий человек? Правильно. Пора завязывать с благотворительностью.
Спустя полчаса я ловлю себя на том, что стою перед зеркалом, укладывая волосы. Это уже не оптимизм, это мечтательный дебилизм какой-то. Швыряю расческу на полку и забираюсь в кровать, стараясь не дать сценам триумфальной победы Серова просочиться к себе в голову. Все, Люцифер. Мое предложение на кофе — это как выиграть в лотерею: только один раз и без шанса на повтор. Может хоть на коленях за мной ползать и еще дюжину обезьян в нокаут отправить — без вариантов. Пусть на своих тощих бамбуковых удочках рыбачит.
Утро приветствует меня напоминанием о ночном позоре и пульсирующей лодыжкой. Кажется, с Фенди мне придется перейти на кроксы. Допрыгав на одной ноге до кофемашины, я делаю себе капучино и параллельно набираю Максу. Как бы я не хотела не просить у него денег и помощи, кажется, придется. Дед — это крайний вариант, как красная кнопка в Пентагоне.
— Отвези меня в травмпункт и одолжи денег, — выпаливаю без прелюдий.
— Ты где?
— Восемь утра. Где мне еще быть? Конечно, я дома.
— Через полчаса буду.
Я кладу трубку и облегченно выдыхаю. Несмотря на занудство, Макс всегда придет на помощь. Душу, конечно, вынет в попытке выяснить, не обидел ли меня кто, но сейчас это вполне можно перетерпеть. Мне вдруг жутко хочется оказаться рядом с мамой, чтобы без причины поплакать у нее на коленях. Смена итальянских туфель на американские кроксы способно пошатнуть даже самую стойкую нервную систему.
Макс приезжает ко мне в течение десяти минут, несмотря на утренние пробки.
— Ты на велике, что ли, ехал? — уточняю с порога.
— Сейчас тебе лучше быть со мной милой, иначе придется звонить деду. Что у тебя случилось?
— Вчера я была в «Кубе» и пока танцевала подвернула ногу, — опускаю обезьяньи подробности.
Макс смотрит на меня с подозрением, но мое лицо — чистый лист.
— И куда ты дела все деньги?
— Что значит «все»? — огрызаюсь я. — Ты же знаешь про ограничение на моей карте.
— Самое мудрое батино решение относительно тебя. Так где они?
— Я немного увлеклась покупкой туфель.
Которые теперь даже не смогу надеть, потому что моя нога похожа на шар для боулинга.
Макс одаривает меня скептическим взглядом и насмешливо уточняет:
— Так, может, стоит их вернуть?
— Не гневи бога. Так ты одолжишь мне денег?
Макс достает из кармана телефон, несколько раз щелкает пальцами по клавиатуре, и через секунду мой айфон удовлетворенно рыгает. Уфф. Хвала интернету и родственным связям. У меня снова есть деньги.
Через час я выхожу из кабинета травматолога с черно-белым снимком в руке и диагнозом «растяжение связок голеностопа средней тяжести». Хромая по коридору, невольно представляю себя героем боевика, за спиной которого взрываются автомобили.
