Улыбка никуда не делась, даже когда шум воды стих полностью, и открылась дверь из ванной. Сняв туфли, Катя издала стон облечения. Согнувшись, размяла пальцы на одной ноге, затем на второй, а потом с полотенцем, обернутым вокруг бедер, на пороге оказался Воинов, и все неуловимо изменилось.
***
Как это происходило обычно? Короткий взгляд. Яркая вспышка понимания, и сразу прикосновение! В водоворот без оглядки. Одежда летела в стороны. Крючки, пуговицы… Сколько их оторвалось за последнее время – кто бы сосчитал. А ведь не подростки, куда спешили?
Но сейчас будто что-то испортилось в отработанном алгоритме. Сбой. Катя смотрела на Романа, он – на нее. Знакомый водоворот уже приближался. Где-то в районе кровати, как пенные волны, ждали подушки и белая простыня. Мягкий ковер на полу манил прибоем пушистого ворса… Стоило лишь дотянуться друг до друга, схватить в объятия, упасть. Один шаг, но словно невидимый барьер удерживал двоих на расстоянии.
В напряженной тишине прошла минута. Воинов успел окончательно протрезветь и даже забыл о своем обещании отшлепать Катю при первой же возможности. Эту Катю шлепать было нельзя. В ее взгляде не было прежнего вызова. Она не провоцировала схватку и не играла с ним. Это была незнакомая ему Катя, неуверенная и такая волнующая, что, когда она наконец шагнула навстречу, Роман сцепил руки за спиной, не позволяя себе сорваться.
Никогда она не целовала его первой. Сколько раз были вместе, ночью или днем, в квартире или в баре - всегда начинал он. Вел ее, заставляя раскрыться, сминал своим напором любое сопротивление… Но не сегодня. Этой ночью ей просто необходимо было начать самой. Ей хотелось - Роман почувствовал это нутром.
Он будто загипнотизированный, не шевелясь, наблюдал, как она сокращает между ними дистанцию, как приближаются губы, и тревожно блестят глаза. Невиданное дело – его упрямая хозяюшка бара сама делает первый шаг! Боясь спугнуть, он даже дыхание затаил.
Ее губы едва коснулись его губ. Это был даже не поцелуй. Невинно, совсем не так, как должна целовать любовница, Катя очертила сомкнутыми губами контур его губ. Прижалась щекой к щеке и замерла. Ни следа от прежней независимой Катерины Виноградовой.
- Там над обрывом так красиво, - она прильнула к Роману всем телом - Я не заметила, как замерзла.
Она не играла. Дрожала. Мелко, едва ощутимо. Сразу вспомнились слова Варвары Павловны: “Порода”. И ведь права была старая ведьма! Другая выгнала бы его из душа, чтобы согреться самой. Или, что еще хлеще, заставила бы сидеть рядом в горячей ванне, будто он не девяностокилограммовый мужик, у которого от вида голой женщины стояк на девяносто градусов, а какая-нибудь силиконовая грелка из аптеки.
- Нужно было все-таки присоединиться ко мне, - Роман положил ладони на Катину спину. Растирая сквозь ткань дрожащее тело, его руки заскользили по плечам, по спине, по ягодицам. Губы прижались к виску и оттуда дорожкой из поцелуев двинулись вниз.
- Нужно было, - тихо.
От ее шепота и такой непривычной, дикой покорности Воинов остановился.
- Катюша, - он с шумным выдохом зарылся носом в ее волосы, - ледяная ты моя Золушка.
- Снегурочка, - касаясь губами голого мужского плеча, подсказала Катя.
- Точно, - глухо.
Объятия стали ближе. От возбуждения было совсем невмоготу. Впору послать куда подальше свою неизвестно откуда взявшуюся интеллигентность, взвалить даму на плечо и согреть старым гусарским способом.
- Рома, - Катя отпрянула. - Давай… - облизала внезапно пересохшие губы, - давай займемся любовью.
От интимности тона, с которым были сказаны эти слова, у Воинова кадык дернулся.
- Давай? - переспросила, расстегивая пуговицы на платье.
Руки дрожали. Она все еще не согрелась, но то, с каким отчаянием возилась с неудобными петлями, выворачивало у Романа душу наизнанку.
Чтобы не перехватить лидерство или, что еще хуже - не опрокинуть Катю прямо на ковер в гостиной, Роману понадобился весь запас силы воли. Казалось, даже многокилометровый марш-бросок по пересеченной местности в полной экипировке дался бы легче. Бравым коммандос было далеко до красивой женщины с обнаженной грудью! Вот оно, настоящее испытание! Со сверкающими глазами, влажными губами, с зазывно манящими горошинами сосков - погибель во плоти.
Мысленно повторяя: “Спокойствие! Только спокойствие!” - Воинов поднял Катю на руки. Ноги не гнулись, семь метров до спальни казались огромным расстоянием, но он справился.
***
Катя растерялась, словно первый раз оказалась в кровати с мужчиной. Губы, которые умели целоваться, руки, умевшие обнимать, вдруг предали ее. А ведь рядом был не мифический герой из грез! С ней был Рома, голый, возбужденный и готовый на все. Он неспешно, словно обертку от долгожданного подарка, снимал с нее платье. Он целовал плечи, шею, грудь, расстегивая бюстгальтер. Он с видом голодающего перед накрытым столом раздвигал коленом ноги.
- Рома…
Прелюдии не было. Один толчок, размеренный, мощный, на всю длину члена сразу. От наслаждения у Кати голова пошла кругом.
- Да… - со всхлипом вырвалось изо рта.
Пальцы, хватаясь за простынь, заскользили по кровати, но новый толчок мгновенно лишил опоры. В этот раз Роман действовал жестче. Он полностью вышел из нее, а затем вогнал член во влагалище с такой силой, что Катя, прочертив макушкой полукруг, выгнулась дугой.
- Бо-о-же!.. - у нее слезы из глаз брызнули. - Да!
От восторга сердце чуть не остановилось. Без преграды в виде презерватива, без долгих предварительных ласк, делавших ее слишком влажной, ощущения были в сотню раз ярче.
- Проклятие! Это какое-то… - Роман грязно выругался и, опустившись на Катю сверху, сменил тактику. - Рехнуться можно, - тряхнул головой.
Ответить Катя не успела.
Находясь все еще в ней, Роман нашел губами губы, и вся страсть, все желание перетекло в поцелуй.
Грубый, сминающий вначале, с каждым мгновением он становился мягче. Рома будто переплавлял сам себя. Целовал с отчаянием обреченного. Ласкал языком ее рот так искусно, что вместе с ним, как горький шоколад в горячих руках, таяла Катя.
Его слабость превращалась в ее силу. Его нежность будила в ней такую потребность, что в какой-то момент Катя полностью доверилась желанию. Положив руки на сильные мужские плечи, она убийственно медленно повела бедрами вверх, насаживаясь на член.
Это было настоящее предательство. Оторвавшись от губ любовницы, Рома со свистом втянул в себя воздух. Самообладание пошло трещинами, и вот-вот грозило рассыпаться на осколки.
- Если продолжишь в том же стиле, то я кончу прямо в тебя, - он членом пригвоздил ее к матрасу, вынуждая остановиться.
- Нет, - опьяненная желанием и властью, Катя прочертила ногтями линии вдоль его спины и ловко крутанула бедрами.
