Но когда я вышла из ванной, какой-то нелепый страх позволил дойти только до дверного проема. Выглянув из комнаты, я сразу увидела Стаса. Он сидел на пороге открытого балкона и курил, находясь ко мне боком, в одном белом полотенце на бедрах. Теперь такой чужой, будто между нами ничего и не было, да и мое присутствие здесь он изъяснил более чем ясно. А мне все равно хотелось подойти… подойти и треснуть, чтобы перестал быть со мной таким хладнокровным.
Я вообще не понимала, чего он ждет? Почему не берет то, чего явно до сих пор хотим мы оба? Да, я оттолкнула, когда он только привез меня в эту квартиру. Но раньше для него такое не было поводом отступать. Неужели это все из-за Виктора? Неужели именно из-за него не желал ко мне даже прикасаться, считая какой-то…
Вдруг он повернул голову и посмотрел на меня, заставляя замереть на вдохе. Его взгляд — как ощутимая хватка хищника. Сейчас вцепился и не отпускает, не позволяя отвернуться. Я уже почувствовала биение пульса у себя в горле. Уже понадеялась, что он все поймет без лишних слов, которые не могла себе позволить произнести. Но Стас взял и отвел взгляд, спокойно продолжив курить. От такой реакции — сердце в пятки и сразу в дребезги. И вдруг стало ясно — он все-таки не желает иметь со мной дело.
Но не успела я отойти, как внезапно Стас все-таки поднялся на ноги и наконец-то пошел ко мне. Я дрогнула, ощущая легкую панику с привкусом возбуждения. Еще немного и предвкушение начнет душить. Сделала шаг назад, отходя от дверного проема. И снова замерла, когда Стас шагнул в комнату. Он бросил на меня колкий взгляд и… схватился за ручку двери да закрыл ее… на себя, оставаясь по ту сторону. И я оказалась одна, наедине со своими глупыми мыслями. Первое ощущение — растерянность. Потому что Стас — он просто избавился от меня! Будто я его раздражала.
Да что он вообще себе позволяет?!
Когда накатила внезапная злость, я не смогла о чем-то подумать, я просто открыла дверь и вышла из комнаты, сразу находя глазами Стаса. Тот спокойно сидел на диване с чашкой кофе.
— Ах ты, подлец! — начала орать, хватая маленькую подушку с дивана. — Перестань уже меня доводить!
Замахнувшись, я ударила его подушкой, попадая всего лишь в плечо, когда мужчина отскочил в сторону. Чашка в его руке дернулась, выплескивая кофе. Но когда я замахнулась во второй раз, он отпустил тару на пол и поймал подушку на лету. А выдернув из моих рук, резко поднялся и шагнул в мою сторону, отшвыривая несчастный предмет.
— Совсем сдурела?! — выкрикнул Стас, заставляя пятиться и спотыкаться о мебель. — Ненормальная. Что опять не так?!
Он попытался меня схватить, но в этот момент я начала падать, оседая задницей на пол возле дивана и хватаясь за все, что попадалось под руку, будто пьяная, а может даже и не «будто». Но перед тем, как почти легла окончательно, под пальцы попало полотенце, которое сдернула с мужских бедер резким движением руки. Да он что, специально?! Теперь стоял, возвышаясь во весь свой рост, во всю длину своей бессовестной эрекции. Тугой, красивый, невероятно притягательный. Бросило в жар, заставляя запылать не только щеки. И мне так сильно захотелось прикоснуться к этому мужчине, да такая боль протеста надорвалась в районе груди, что изо рта вырвался ноющий стон, который резко оборвался, когда заставила себя замолчать. Подняв взгляд, я уставилась Стасу в глаза, замечая в них настоящий дикий пожар.
Но пока я ждала, он словно и не собирался что-то делать со всей этой ситуацией. Сжал кулаки и уставился на меня в ответ с каким-то знойным недовольством. И я не выдержала. Поднялась, вставая коленями на пол, и приблизилась к мужчине, проклиная его последними словами. Потому что это не честно! Так нельзя… нельзя так мучить своим невниманием. О, я была так зла на него, что заставлял изнывать от собственного бессилия и давиться своими грехами, что мне хватило смелости лишь на то, чтобы упереться лбом ему в живот и впиться ногтями в кожу бедер. А во рту совсем пересохло, от частого дыхания и волнения на грани обморока. Стоило всего лишь высунуть язык, чтобы коснуться его бархатной плоти. От напряжения начало трясти. Потому что мне со страшной силой захотелось его поцеловать. А еще… еще знать, что он любит на завтрак. Услышать все истории о каждом шраме на его теле. Увидеть, как он улыбается, умеет ли вообще смеяться? Захотелось стать мамой для его дочери. Захотелось быть только с ним… ведь мы так похожи и оба смертельно одиноки.
И вдруг пальцы Стаса врезались в мои волосы. Он смял их и запрокинул мою голову, заставляя поднять глаза. А затем хрипло попросил:
— Возьми его.
И это прозвучало так сладко, что я невольно задрожала. Это какое-то особое разрешение, порочный намек, приятное обещание. И я не просто не могла от него отказаться — я этого не хотела. И вот уже мои губы потянулись к его плоти. И все было так, как себе представляла: остро, пикантно, очень жарко. Я обхватила его и взяла в рот, хорошая зная, насколько приятными могут быть для мужчины такие ласки. И словно в подтверждение моих слов Стас тихо ругнулся себе под нос, почти шепотом. Словно не хотел, чтобы я услышала и узнала, как сильно ему это нравится.
Но я смогла сделать лишь пару скользящих движений, прежде чем мужчина дернул вверх, поднимая на ноги. И он буквально схватил ладонью за шею чуть ниже затылка, привлекая к себе, чтобы затем напасть на мой рот в диком поцелуе. Я не успела и пискнуть, как уже лежала под ним на диване, помогая снять с себя хотя бы нижнее белье. Все в такой горячке, словно через секунду наступит апокалипсис. Будто ему это необходимо больше, чем мне. Если бы только не его несносный характер.
— Только запомни — это в последний раз, — предупредил Станислав с каким-то жгучим гневом, пока заполнял собой.
И это в тот самый момент, когда я начала распадаться на счастливые атомы. Когда вдруг поверила, что действительно нужна этому мужчине. И что между нами возможен не только хороший секс.
Глава 41
***
Похоже, его здравый смысл полетел к чертям. Да будь он проклят, но дерзость этой девочки вызывала настоящий фейерверк. И плевать, насколько это все не вовремя. Ее губы дарили такую ласку, что начинал пьянеть, словно слизывал с них самую крепкую дурь. А стоило протиснуться в узкое лоно и оказаться внутри нее — как окончательно накрыло, будто словил девятый вал. Потому что вдруг понял — в такие моменты его отпускало. Вся боль, все тревоги уходили прочь, когда он растворялся в этой порочной красавице. Она действовала на него, как лекарство, заполняла всю его пустоту чем-то особенно острым, жгучим, так что жар опалял до нутра. И подогревала такой аппетит, какого никогда не было раньше. Словно ему опять двадцать пять и все мысли о сексе.
Да он подсел на новый наркотик. И это понимание усиливалось с каждым резким ударом бедер, с каждым восторженным стоном в его рот, с каждой новой раной на плечах и спине. Она царапалась, как кошка, которая мстила своему хозяину за то, что тот ее бросил. И сейчас уже не понять, какого черта так долго терпел? Он даже понимал Романова, что именно тот нашел в Ане. Терпеливая, смелая зараза, внимательная и упрямая, какая-то настоящая, а еще дико сексуальная и просто жаркая девочка с характером. Да она точно в его вкусе.
