— Асфи, не стоит расстраиваться, — по-своему растолковал мою заминку Кейел. — Даже Ромиар уважает тебя. Просто Дарок другой. Будь внимательной, не позволь ему обмануть себя. — Ненадолго замолчал, катая подошвой камешки по земле, а после тихо добавил: — Если, конечно, ты сама не хочешь этого.
— Он не нравится мне, — повторила я сдержанно, хоть и хотелось прокричать ему об этом в лицо. Руки теперь тряслись, но не от бестолковых волнений, а от такой же бестолковой и бесполезной злости. — Я уже говорила.
Не дожидаясь ответа, отступила и направилась прочь и от Кейела, и от костра, где вновь шумело сборище неконтролируемых существ. Хотелось уйти как можно дальше от всех. Хотелось уйти подальше от Кейела и забыть, что он, живой и невредимый, только что стоял в полуметре от меня. На севере, там, далеко за Ледяной пустошью, я помнила и отчетливо видела перед собой другого Кейела, и он вселял в меня уверенность в каждом шаге и дарил силы. А этот… все-таки они разные люди.
И Дарок… Что с ним делать?
Кейел
Она спускалась по склону, отрешенная, задумчивая, печальная. И печаль ее беспокоила меня сильнее всего остального. Совсем недавно я видел горькую печаль Роми — его усмешку и молчаливую просьбу сохранить нашу с ним тайну. Я видел разочарованность и растерянность Елрех от того, что Асфи доверила нам не все знания. Я видел злобную тревогу Дарока, бывалого воина и бесспорно смелого существа. Он тревожился об Асфи, как тревожился о дорогом ему существе. Способны ли мародеры на добрые чувства к людям? Не знаю, добро ли движет им, но я все еще помню смрадное дыхание и твердую руку на своей шее. До сих пор помню тиски, давившие на кадык и затылок. И слова… «Не вертись возле нее, волчонок. Увижу рядом с ней — сверну тебе шею» Елрех тоже слышала их, наверное, поэтому весь вечер держится рядом со мной. Даже подвижная эльфийка с хитрыми глазами часто печалится и тревожится. У нас у всех свои тревоги, но Асфи хранит свои глубже, раз зачастую просто принимает отрешенный вид.
Я ждал, что она обернется и улыбнется мне, как сегодня улыбалась неоднократно. Пусть натянуто, но улыбнется так, что сердце в груди застучит быстрее. Она же спускалась, петляя между камней, и не смотрела даже по сторонам. О том, куда она направляется, я и не пробовал узнать — все равно не ответит. Среди всех собранных существ, только Елрех и Роми отвечали мне, да и то, потому что я им нравился. Тут никто не привык отвечать таким, как я.
У костра меня встретили теми недружелюбными взглядами, какими и провожали. Несмотря на глубокую ночь, спать будто никто и не собирался. Стрекоза о чем-то шушукалась с Лиаром, а он незаметно для нее теребил ее волосы. Что могло свести этих двух разных существ вместе?
Стрекоза мне не нравилась. Не только из-за слухов, ходивших вокруг нее, но и из-за ее отношения к миру. Она даже не стыдилась его, а будто бы гордилась тем, что думала только о себе и своей выгоде. С Лиаром же мне удалось поговорить недолго. Сначала он был насторожен, когда я попросил у него воды, сославшись на свой опустевший бурдюк, а затем развязалась беседа о непуганой дичи у подножия гор, окаймляющих Лавовое озеро. Темноволосый шан’ниэрд не был похож на горделивого горожанина. Тем более, он не вызывал впечатления, что способен на жестокость ради наживы. Он улыбался, был вежливым и радушным ровно до того, как из-за орешника не показалась Стрекоза. Как только она вышла к нам, Лиар перестал улыбаться и, не проронив больше ни слова, поспешил к воровке.
Я уселся удобнее, отодвинулся немного от полыхающего костра, чтобы не чувствовать сильный жар от него. Отыскал в вещах будущую фигурку Лери и оценил выпирающий шар живота. Может, следовало делать ее образ сразу с малышом рядом, а не с малышом в ней? И сразу вспомнил, почему отказался от этой идеи. В деревне высмеют мальчишку в платье, а девочку в штанах и рубахе. Если не угадаю с тем, кто у нас будет, то потом Лери не сможет хвастаться моим подарком, а будет прятать его.
Небольшой нож, который я одолжил у Ромиара, запросто снимал тонкий слой дерева. Но под тяжелыми взорами васовергов даже дышать было трудно. Я поддел кусок у плеча деревянной Лери и замер. Слишком глубоко вонзил лезвие… И руки скованные, как само это дерево, не позволят легко исправить оплошность. Неужели испортил всю работу?
Чего васоверги так смотрят на меня? Не я пошел за Асфи, а она последовала за мной. Неужто и за это бить будут? Нашли, чем меня пугать. Не столько Асфи нужна, как просто не отвык от того, что все мне угрожают и хотят побить.
— Стрекоза, — обратился я, нарушая всеобщее безмолвие и отвлекаясь от неприятной атмосферы. — Как вы познакомились с Лиаром?
Эльфийка с удивлением посмотрела на меня и спросила:
— А тебе какая разница?
Лиар, сидящий за ее спиной, нахмурился, разглядывая меня так, словно я совершил что-то постыдное.
— В самом деле, наглая воровка, расскажи, как это тебе удалось переманить на разбойничий путь хорошего и доброго шан’ниэрда, — поддержала мой интерес Елрех, откладывая крохотные веточки сухих полевых цветов, с которых общипывала листья.
Стрекоза фыркнула, задирая голову и переплетая пальцы в замке. В это же время за нее вступился Лиар:
— Не хами, фангра! Ты ничего о ней не знаешь! Не понимаешь, как это тяжело…
Стрекоза ловко развернулась и толкнула его в грудь, выразительным взглядом заставляя замолчать.
— Так расскажи, — с насмешкой ввязался в разговор Дарок, забывая о недавней злобе, — нам тут всем любопытно.
— Лучше молчи, Лиар, — не отрываясь от записей, посоветовал Ромиар. — Они не поймут тебя.
— Намекаешь на шан’ниэрдскую любовь, девка? — Гахсод громко рассмеялся.
— Что смешного в нашей любви? — Лиар вскочил, сжимая кулаки.
— Сядь! — приказала Стрекоза.
И он отпрянул от нее. Долго и со злостью смотрел на нее сверху вниз, но все равно сдался, послушался, чем вызвал дружный хохот всех васовергов. Ромиар упрямо не отрывал взора от записей и гладил шею. Казалось, что он вот-вот опустит высокий воротник куртки и будет до крови чесать шею. Елрех же будто намеренно не смотрела в его сторону, чтобы просто не замечать. Обижается, что он перестал говорить с ней? Догадывается ли она, что с ним происходит?
— Лиар единственный, кто у меня есть в Фадрагосе! — звонко крикнула Стрекоза, выпрямляя спину и с ненавистью глядя на веселящихся мужиков. Посмотрела на Ромиара и скривилась. Повернулась в нашу с Елрех сторону, мазнула по мне взглядом и ответила фангре: — Тебе повезло, что ты уродка! А я чистокровная эльфийка. Тебе не понять, какой это приговор.
Она резко замолчала, уставившись поверх наших голов, и я обернулся. Асфи, угрюмая, остановилась у валуна, за которым мы спрятались от ветра, и прислонилась к нему плечом. Скрестив руки на груди, осмотрела всех задумчиво, сомкнула губы крепко и опустила взгляд на землю.
Стрекоза фыркнула, повела плечами, сбрасывая руку Лиара, и тихо, но отчетливо сказала ему:
