Неужели со мной не было возможности договориться? Неужели нельзя доказать свою правоту, не прибегая к жестокости?
Я убежден, что правду можно доказать одними лишь словами.
Над лесом занималась заря, а я так и не смог уснуть. Лежал на спине, заложив руку под голову, и смотрел на серое небо, подернутое розоватой дымкой. Макушки деревьев чернели, пятная его, а блеклые звезды мерцали, исчезая, но до последнего украшая.
Все в лагере спали, уставшие после трудного спуска с черных гор. Заснула даже Стрекоза, наверняка измученная и страхом, и болью. Норкор, оставленный следить за лагерем, и тот сидел на бревне, выронив свою плеть из рук и свесив голову на грудь. Иногда он похрапывал слишком громко и будил сам себя, после чего вздрагивал, хмурился и спешно оглядывался. Не видя никаких лазутчиков и врагов поблизости, засыпал снова.
Я сдвинул руку, нащупал мох. Влажный от первой взвеси будущей росы, мягкий и живой. Захотелось остаться тут. Просто остаться вдали от разумных существ, от которых постоянно приходится ждать удара.
Через мгновение поддался душевному порыву и тихо поднялся. Думал уйти, не оглядываясь. Особенно хотелось уйти, не глядя на Асфи и не вспоминая о ней.
Не смог.
Проходя мимо костра, обернулся. Отыскал взглядом и не поверил глазам. Нежная, беззащитная, маленькая.
Я бесшумно подкрался к ней, присел на корточках. Заметил две морщинки на лбу. Они создавали впечатление, что Асфи хмурится даже во сне. Она дышала размеренно, спокойно. Веки дергались, ресницы дрожали, а кулаки то сильнее стискивали одеяло у груди, то расслаблялись.
Испытывая необъяснимое желание разбудить девушку, порадовать чем-то, лишь напомнил себе, какой она была совсем недавно. Однако ярость утратила силу и приобрела тягучий оттенок горечи. Так было и с родителями, когда они, потеряв не рожденное дитя, снова забрали меня к себе от знахарки.
На просторном берегу озера света было больше. Небо из лилово-серых оттенков резко становилось белесым. От воды веяло свежестью, приятным холодком и бодростью. Туман уже таял у берегов, лишь призрачная дымка вздымалась ближе к центру. Ничего, кроме легкого, едва ощутимого кожей ветерка не трогало темную гладь. Я присел у берега, не решаясь умыться. Боялся первым нарушить спокойствие, опасался, что вслед за моим первым действием вновь последует череда разрушений. Поэтому ждал, когда природа очнется, когда рядом заголосит первая пичуга. Они пели, но пели где-то за тем берегом, где уже разгоралось небо.
Солнце рождалось медленно, и глаза успевали привыкнуть к сиянию его пламени. Однако с каждым его крохотным шагом, они болели все сильнее и сильнее. Болели до слез.
Я смотрел. Смотрел и не понимал своей любви к рассвету. Раньше я считал его рождением чего-то важного, считал, что с каждым рассветом наступает новая пора для жизни. Теперь же мне казалось, что из этого яркого огня проступает знакомый девичий силуэт.
Чем выше поднималось Солнце, чем ярче сиял рассвет, тем больше он проникал в озеро, которое я по ошибке успел полюбить. В воде любой огонь должен гаснуть, но сейчас он лишь засиял ярче, заполонил собой все вокруг. Огонь на небе и огонь в отражении. Он с новой силой разжег во мне недавнюю боль, словно от предательства. Словно он и Асфи предали меня.
Асфи
Утро начиналось с огорчений и очередных волнений. Мало того, что я не выспалась и вставала на чистом упрямстве, так и остальные старались пролежать под одеялами как можно дольше. Лишь Стрекоза вскочила по первому же моему требованию, а за ней подорвался и Лиар, с опаской поглядывая на меня. А вот Ромиар, на которого я — доверчивая идиотка — возлагала огромные надежды в нашем походе, валялся с потерянным видом до последнего момента, пока я не выдержала и не обратилась к нему самолично.
Больше всего беспокойства, конечно же, доставило отсутствие Кейела. Норкор, по идее, карауливший покой и безопасность лагеря, каким-то чудом проспал исчезновение человека. И я разрывалась между желанием, как девочка, броситься искать непутевого соратника или спокойно дождаться его возвращения, как поступил бы любой адекватный взрослый. Наверное, поступил бы…
Тайно я ждала, что поиском Кейела озаботиться кто-нибудь другой и тем самым разрешит мою дилемму. С одной стороны, я в ответе за каждого в этой группе, с другой — сомневаюсь, что организовала бы оперативные поиски Дарока, не обнаружив того на месте поутру. Но Ромиар выглядел совсем потерянным, а Елрех сходу занялась готовкой завтрака. Остальным и дела не было до исчезновения одного из нас.
К счастью, очень скоро я наткнулась на Кейела у озера, где он сидел без движения и неотрывно смотрел в воду. Стоило ему только услышать мои шаги, увидеть меня, как он подорвался, нахмурился и ушел к лагерю. Молча. Без единого слова приветствия или проклятия.
Но хуже стало из-за собственной реакции на его обиду. Я глянула на озеро с глупой мыслью: «Ему станет легче, если я утоплюсь?»
За завтраком я вновь штудировала со второй группой их путь и задачи. Разойтись необходимо было до обеда. Лучик надежды на небольшую передышку в непростой жизни трепетал и подгонял. Вот только надежда жила ровно до нашего отхода.
Вторая группа оставалась коротать еще одну ночь на этой поляне, а мы собрали свои вещи и определились с направлением. В этот же момент вместо Гахсода поднялся Дарок. Коротко распорядился о том, чтобы Гахсоду подчинялись, и последовал за нами. Я молча приняла его очередное самоуправство, не желая показывать, как в действительности сильно раздосадована.
Дальнейший путь лежал к священному кольцу в регионе Больших мостов, а оттуда — в регион Ночной смерти. Я не видела никаких проблем в том, чтобы мы управились впятером. А достать сундучок со дна озера в Хищном хребте — и вовсе плевое дело, с которым вторая пятерка должна справиться. Благо, я уверена, что друг друга они не поубивают. Теперь уже точно. Все-таки у Гахсода нрав спокойнее, чем у Дарока. Но если бы Дарок вдруг избавился от Стрекозы и Лиара, то у меня был бы предлог не тащить остальных васовергов в сокровищницу. Чего уж юлить, такая рокировка сил была даже привлекательнее, потому что теперь убийство Тинаэль собственными руками в сокровищнице вдруг виделось гораздо сложнее, чем раньше.
Надо же… Тинаэль. Наверное, имя напоминает ей о покойных родителях. Или о бессердечных родственничках, на чьем попечении она, к несчастью, осталась.
Сырость и влага в густом лесу давила со всех сторон, мешала вдохнуть полной грудью и вызывала противную испарину по всему телу. Я шла немного впереди, хотя была уверена, что выбираю направление не лучше той же Елрех или Кейела. Тем не менее даже Дарок отстранился и шел позади. Иногда мне для спокойствия хватало хруста веток и негромких голосов за спиной, но чаще все равно приходилось оглядываться, считать каждого. Всего пятеро… Уследить за таким количеством существ в лесистой местности гораздо проще, да и руководить, как я надеялась, тоже.
На небольшой и такой редкой для этого леса прогалине меня догнала Елрех. Она улыбалась радушно, разглядывая залитый и прогретый солнцем участок.
