— Да ну! — Фангра широко глаза раскрыла и выдохнула: — Ты, что ль, такого знаешь?
Я отхлебнула кваса; кружка стала совсем тяжелой, почти неподъемной. Прямо как эти скверные новости.
— Допустим.
Она склонилась ко мне и тише поинтересовалась:
— У кого он учится?
— Учится? — тупо переспросила я, часто моргая. В висках барабанила кровь, струйка холодного пота потекла от волос к уху.
Ромиар учится? Это он меня многому учил.
— Ну, они ж все сначала по наставникам шляются, — заговорщицки проговорила фангра; ее голос едва пробивался сквозь грохочущий стук крови и поток хаотичных мыслей. Где Кейел и Роми? Куда исчезают Вольные? Неужели я больше никогда не увижу их? Кейел выполнил миссию. Он справился. — Как только видения их отпускают, так они сразу из дома уходят. Мой тебе совет — избегай детей с пустыми глазами. — И налегла полной грудью на стойку, тише любопытствуя: — Так что с этим Вольным? Представляю, какой удар семья получила. У них же каждый ребенок на счету, раса-то вымирающая. Там, наверное…
— Погоди! — перебила ее, вскидывая руку и мотая головой — от раздражающе-пугающих мыслей она не освободилась. — А Вайли знаешь? Тоже Вольная.
Фангра поморщилась и выпрямилась сразу.
— Слышала о ней.
Твою мать!
— Говорят, — продолжила фангра, не замечая, как я хватаюсь за стойку, чтобы просто не повалиться, — в Обители гильдий эта полукровка редко появляется, все чаще в Васгоре и у виксартов на земле находится. Так ты мне об этом-то Вольном расскажешь, иль нет? Это ж надо, беловолосый шан’ниэрд — и Вольный.
* * *
Домой я брела на ватных ногах. Мысли едва собирались по крохотным, ускользающим кусочкам. Бывших Вольных не бывает… Предполагать, что ни Роми, ни Кейела вовсе не существует в Фадрагосе, я отказывалась.
Весь день провела взаперти как на иголках, ожидая Елрех. Когда прошел шок, идеи возникали одна за другой — только успевай хватать. Из идей формировались цели и задачи, и мне приходилось расставлять приоритеты. Казалось, еще немного — и я полезу на стены. Хотелось выплеснуть эмоции, искромсать мебель, разбить кулаки о что-нибудь. Но я вела себя смиренно, просто блуждая по комнате и разглядывая тени в щелях и углах. Иногда в них мерещились образы прошлого, будоража сожалением, виной, пристыжая едким, болезненным стыдом.
Елрех вернулась на закате. Я заметила ее в окне, когда она только подходила к калитке. Хотелось броситься к ней навстречу, обнять крепко и попросить успокоить меня. Попросить о помощи. Но я сдерживалась.
Она зашла в дом, позвала меня, и только тогда я медленно направилась к ней.
— Ты ела? — спросила фангра с порога. В ее руках был тяжелый мешок.
— Выбиралась в харчевню, — ответила я, перетаптываясь с ноги на ногу под скрип половиц. — Но это было еще утром.
— Если хочешь, человечка, можем приготовить ужин вместе. — Елрех явно пыталась улыбнуться, но лишь дернула уголком губ, как снова нахмурилась.
— Хочу.
— Тогда пойдем. Заодно расскажешь, как провела день.
Я засеменила за ней следом, перехватила мешок с продуктами и стала помогать выкладывать их на стол. Елрех молчала, но ее слабая задумчивая улыбка с каждой секундой все больше походила на настоящую.
— Ты пытаешься подружиться, — тихо заметила я.
Она хмыкнула и покосилась на меня.
— Будто тебя это удивляет. Не думала, что я всегда дружелюбная?
Я покачала головой, попутно размышляя, с чего же начать трудный разговор.
— Без обид, Елрех, но в эту чушь я не поверю. Возможно, в тебе многое от фангр, но не меньше досталось и от твоих беловолосых, рогатых собратьев.
Молочный фрукт в ее руке треснул, и я поспешила продолжить:
— Я же сказала: без обид! И мне нужно с тобой серьезно поговорить.
— Я голодна, человечка, — холодно произнесла она, потянувшись к миске. — У меня выдался напряженный день. Вот-вот умрет Солнце, а я даже зернышка не съела. Готова мсита целиком проглотить.
Я тяжело вздохнула и кивнула. В груди жгло нетерпеливое желание быстрее открыться ей, а затем попросить о помощи. Куда исчезли Вольные? Как вернуть их? А главное — терпит ли время?
За готовкой мы не обмолвились ни словом, а Елрех будто и не замечала того, как я подхватываю любое ее занятие, с точностью предугадывая, что она собирается готовить. Погруженная в какие-то глубокие мысли, она не придавала никакого значения тому, что мы способны работать слажено, будто делали так всегда. И ведь делали — в прошлой жизни.
Небольшая кухня быстро наполнилась вкусными запахами, но аппетит не приходил. Под маленьким котелком, размещенным на подставке, танцевали духи, над бурлящим соусом в нем поднимался пар, а в это время Елрех выкладывала из жестяной коробочки-духовки румяные лепешки. Я разлила по кружкам морс, уселась на табурет и постаралась отвлечься. Разглядывала Елрех и уговаривала себя немного потерпеть. Пока она с аппетитом наворачивала тушенные овощи с мясом, я размазывала свою порцию по тарелке.
— И о чем ты созрела поговорить? — наконец произнесла Елрех, потянувшись к кружке.
— Ты хотела, чтобы я рассказала о своем прошлом.
— Хотела, но, насколько помню, утром ты этого не хотела. Уже придумала историю, которой обманешь меня?
Обману? Я стиснула зубы. Нельзя грубить Елрех, пусть она сейчас и не права — ведь сама же не любит, когда судят по расе.
— Знаешь, Елрех, я тебе клятву принесу.
— Не нужна мне твоя клятва, — запросто отмахнулась она, — и секреты оставь при себе, раз они тебе так важны.
Уверенность в успехе грядущего разговора таяла с каждой секундой, но следом пустота заполнялась неявным страхом, раскаляющим гнев.
— Важны, но…
— Я передумала, — перебила Елрех, а я сжала кулаки, скрывая дрожь в руках. — Утром ты сказала, что прошлое у тебя горечи полно, а Дриэн сообщил, что ты сирота. Посмотри, глупая человечка, какой вечер хороший. Не нужно его портить дурными воспоминаниями.
Духи Фадрагоса!
— Елрех! — Я хлопнула по столу; мышцы лица дернулись от напряжения. Когда Елрех подняла на меня изумленные глаза, я на миг разозлилась еще сильнее, но тут же этой злости смутилась. Провела ладонью по скатерти, разглаживая складку, и спокойнее произнесла: — Мне нужна твоя помощь.
Замолчала, ожидая вопросов, но их не последовало. Несколькими глотками морса прогнала першение и сухость в горле, медля вытерла губы и снова в серые глаза посмотрела — как в прорубь нырнула. Незримый лед остудил окончательно. Елрех не знает меня, видит незнакомку перед собой. Что она сейчас думает обо мне?
— Извини, я… — И ведь детально распланировала с чего начать исповедь, почти заучила, а сейчас все позабылось. Поэтому выдохнула правду: — Сволочь я.
