— Хватит пожирать друг друга! — рявкнул Дарок. — Ключ у нас! Солнце гибнет. Пора уходить.
Я оторвалась от мокрых губ Кейела, но объятия не разжала. Спросила шепотом:
— Останешься со мной тут?
Услышала собственный вопрос, утонувший в нарастающем шелесте, и поняла, какой глупостью интересуюсь. Ноги ослабли. Эйфория помутнела. От нахлынувшей тоски заложило уши. Я покосилась на тофра и опять стала теряться между тьмой и светом. Другими… Не имеющими ничего общего со временем. Если Кейел уйдет — сяду и разрыдаюсь, как того велит сердце. Это тьма. А останется… в его объятиях забуду любое горе. Он мой свет.
Кейел обхватил мое лицо и заставил посмотреть на себя. Сердце ухнуло, ком подкатил к горлу. Я представила, как останусь одна рядом с монстром и буду рыдать всю ночь. Буду переживать в одиночестве приступ тьмы.
В теплых глазах сияло счастье. Откуда? Что произошло, пока меня не было?
— Останусь, — произнес Кейел.
Я забыла выдохнуть. Голова закружилась с новой силой, сердце забилось быстрее. Я дернулась к застывшей неподалеку троице, но ноги подкосились. Кейел придержал меня.
— Уходите! — приказ получился негромким. Неубедительным.
Роми ткнул посохом в мертвого тофра, рассматривая его с отвращением. Елрех не отрывала от нас с Кейелом перепуганных глаз, а Дарок осматривал и ощупывал собственные раны. Я помнила, во что он превратил Фаррда, и помнила его слова о том, что Фаррд выкарабкается. Дарок выглядел гораздо живее информатора.
— Уходите! — повторила я, и бросилась к ближайшей сумке, чтобы швырнуть ее в руки Дароку. Пусть проваливают! Пусть оставят нас, позволят забыть нам… мне! о моей грядущей тьме без Кейела.
Он когда-нибудь неизбежно оставит меня.
Когда-нибудь… Не сегодня.
Я ждала, пока они осознают, что я без шуток и на последних каплях терпения жду их ухода. Слезы накатывали, от них уже свербило в носу, и я кривилась, сжимая кулаки и кусая губу. Хотелось гнать лишних с кулаками.
Наверное, Елрех поняла. Она всегда была понятливой. Именно она принялась звать и изумленного Дарока, и хмурого Ромиара. И без лишних вопросов они ушли в течении нескольких секунд.
Они ушли и забрали с собой сундук. В нем хранились ис’сиары — символы любви в Фадрагосе. Вольный сплел их для Вестницы и для себя, зная, что им не суждено быть вместе. Мой же Вольный всегда напоминал мне, что его когда-нибудь не станет. Он хотел, чтобы я научилась жить без него. У него, в отличие от Аклена, никогда не было для меня ис’сиары. И он был прав. Кейел никогда не ошибался.
Кейел…
Он доверился мне, остался со мной на ночь там, куда даже васоверги днем заглядывали с опаской. И я с каждой секундой сильнее погружалась в чувство благодарности. Снимала с Кейела одежду и позволяла раздевать себя. Последние лучи солнца умирали на его ресницах, таяли на зацелованных мною губах. Отовсюду росли шорохи, но Ксанджи, вылетевшие вслед за мной из пещеры, акулами кружили над нами и не позволяли никому приблизиться.
— Не бойся их, — попросила я и мазнула губами по ключице Кейела.
Нам предстоит испытание куда хуже внешних монстров. Откуда знал Дес, каково это — убегать от собственной тени? От внутреннего монстра… Неподалеку лежало тело тофра, напоминая о ветвистом прошлом. Тофра я подожгу, когда Кейел избавит меня от ненависти.
— Не буду, — прошептал он и, закрыв глаза, принялся целовать мое лицо.
Я подняла голову, подставляясь ему. Каждый поцелуй — глоток прохладной воды в пылающей пустыне.
Мы обнажились. Я откинула штаны ногой, выпутала ступни из них и подалась к Кейелу. Он отступал к плащу, лежащему неподалеку. На ходу принял меня в нежные объятия. Я хотела видеть его глаза. Теплые, ласкающие взглядом, хмельные от возбуждения. Хотела видеть их каждую секунду. Вот так — на расстоянии нескольких сантиметров от своих. Именно так…
Острая необходимость чувствовать его губы своими губами лишала глотка воздуха. Из-за нужды в его руках мы едва не повалились, и Кейелу пришлось разжать объятия и разорвать поцелуй. Он уселся на плащ, хотел подвинуться и посмотрел на свернутое одеяло. У меня не хватило терпения и на долю секунды. Я опустилась на колени возле Кейела, обхватила его голову руками и поцеловала. Разве можно тратить время на что-то еще? Он опустился на спину, а я, нависнув над ним, продолжала целовать его. От поцелуев с ним было хорошо: горячо, сладко.
Кейел погладил ладонями бедра, надавил, подтолкнул — и через миг я забралась на него. Но целовать перестала лишь тогда, когда разболелись губы. Я с улыбкой отстранилась от его лица. Заглянула в темные от возбуждения глаза, убрала русые пряди с лица и прислушалась к ощущениям. Кейел дышал неровно — с мелкой дрожью, да и напряженное тело тряслось, но руки при этом едва ли ложились мне на поясницу. Он будто опасался требовать ласки с меня, будто не хотел проявить нетерпение и причинить боль. Мне-то?..
— Я хочу тебя, Кейел, — склонившись к нему, шепнула на ухо.
Сильные руки, наконец-то, крепче легли на спину и даже сжались. Но я не стала ждать его. Сама взяла того, кто давно подарил мне себя, но кто никогда не станет моим. С удовольствием поймала первый стон Кейела губами и, закрыв глаза, уперлась лбом в его щеку. Собственное дыхание сорвалось следом за его дыханием. Я двигалась плавно, стараясь проникнуться ощущением близости сполна. Погладила грудь Кейела, хотела прощупать сердцебиение — задела свежий порез. Кейел дернулся, втянул воздух через зубы и, поймав мою руку, быстро прижал пальцы к своим губам.
Мы застыли, глядя друг другу в глаза. Он смотрел внимательно и в тоже время возбужденно. Одновременно строго и с непонятным интересом. Я вспоминала о шрамах на его груди. Теперь шрам нанесла я. Не первый… Но всякий раз больно.
— Прости, — попросила.
Он молча поцеловал мои пальцы.
— Они в твоей крови, — напомнила я. И от слов стало не по себе.
Слезы опять подступили, тоска затопила скверную душу. Кейела хотелось оставить себе. И его хотелось спасти от себя.
Кейел только крепче прижал мои пальцы к губам, а затем изменился в лице. Подорвался, усаживаясь и обхватывая меня.
— Осторожно! Охарс!
Ксанджи без моей ненависти теряли подпитку, но все-таки лениво кружили над нами. Черные души набирались сил и бездумно тянулись к теплу. Как мотыльки на свет… Наверное, и мы с Кейлом в каждой жизни так же шли друг к другу, зная, что обречены сгореть.
Свет Охарс растворил несколько силуэтов совсем рядом с нами. Но я улыбалась и качалась на волнах трепетной радости. Теплая ладонь с мозолями лежала на моей лопатке, а вторая прикрывала голову. Объятиями Кейел попытался защитить меня, уберечь. Сидя подо мной, он повернул ко мне хмурое лицо. Я хохотнула и чмокнула его в морщину над переносицей.
Хмурость испарилась. В теплых глазах вновь появились искорки.
