— От него проку больше, чем от тебя. А вот за что ты бросила на мои плечи бездельника, готового проглотить целиком мсита, я не понимаю. В чем я провинилась перед тобой? Добрый человек, может, ты знаешь причину? Чего это ты молчишь? Прячешь от меня что-то во рту? Даже не поприветствовал при встрече.
— Здравствуй, Елрех, — мягко сказал Кейел, шагая с другого бока от нее.
Она обнимала меня за талию. И внезапно обняла его тоже.
— Так-то уже лучше, бессовестные люди. Но поучить вас манерам еще стоит. И разуму поучить обязательно нужно. Вот придем в лагерь, я вас накормлю, а затем отхлестаю прутиком. Как раз под вас нашла…
Я слушала ее дрожащий голос, видела ласковую улыбку и непрекращающиеся слезы, и самой хотелось плакать.
— Прости меня, Елрех, — попросила тихо.
— За что это, хитрая человечка? — Она недоверчиво усмехнулась.
Но причину ее слез я знала прекрасно.
— Я заставила тебя волноваться. Я во всем виновата.
— Не ты одна. — Елрех повернула голову к Кейелу. — Ты рассказал ей, бессовестный человек, как собирался нарушить ее приказ?
— Что? — заинтересовалась я.
— Елрех! — возмутился Кейел; на впалых щеках проступил румянец.
Я засмотрелась. Он умеет краснеть?
— Ах, бесстыжий негодник! — вскинулась Елрех, поднимая высоко голову. — Ты гляди на него, рассудительная Асфи. Он еще и кричит на меня. Выходит, не сказал он тебе, как бунтовать вздумал! Ну ничего, ничего… Я сама Асфи про тебя все расскажу.
Кейел ссутулился и насупился.
— Не нужно. Мы разберемся сами.
— Еще чего! Раз ты сам до сих пор Асфи не рассказал, как тебя едва ли не пришлось одевать насильно, так я в подробностях расскажу.
Глядя на обреченный вид Кейела, я рассмеялась. Что же случилось наверху, пока я сжигала тварей под землей?
* * *
Никогда бы не подумала, что мечтать о счастливом будущем может быть невероятно больно. И эта боль лучше всего остального вынуждала забывать о времени и просто жить настоящим.
И мы снова с Кейелом смеялись. Хохотали истерично над малейшей глупостью, будто ничего смешнее никогда не видели. Мы обнимались каждую удобную секунду. Целовались… Поцелуи стали нашей второй пищей, глотком воды — острой необходимостью.
— Останемся на Луну снова здесь? — хрипло спросил Кейел и нежно поцеловал в щеку.
Я зажмурилась ненадолго и улыбнулась.
Широкая река журчала и мерцала под полуденным солнцем. Большой камень подо мной был теплым и гладким, будто много веков его шлифовала вода. Однако он, подставляя ровную поверхность свету, высился как раз на небольшом холме. Я сидела на нем, упираясь ладонями за спиной и рассматривала поверх плеча Кейела водную гладь. Кейел стоял рядом, обнимая и разглядывая меня, казалось, будто любовался мной. Хотелось верить, что именно любовался.
— Тут много комарья, — я притворно закапризничала.
Он свел брови на переносице и заслонил лицом обзор на реку. Я сразу же заправила русые волосы за уши и только потом, осознав уже собственную привычку, рассмеялась.
— Что? — Кейел тоже улыбнулся.
Я покачала головой. Он стиснул мои бедра и легонько боднул лбом в лоб. Потребовал:
— Признавайся. — В отместку моему усилившимуся смеху укусил меня за щеку. И спросил: — Что мне сделать, чтобы ты осталась со мной?
Сердце ушло в пятки, смех застрял в горле и не позволял сделать хотя бы крошечный глоток воздуха. Я обняла Кейела за шею и стала целовать его в висок, в лоб. Сердце, наконец-то, застучало чаще, но одновременно с этим закружилась голова. В ней никак не укладывалась просьба Кейела и, кажется, сводила с ума.
— Я буду отгонять от тебя кровососов хоть до самого рассвета, — прошептал он, и я стиснула зубы, сдавила волосы на его затылке. Идиотка! — Пока Стрекоза не вернулась, мы можем уединяться, потом будет сложнее. Ты говорила у костра, что в Своде Скверны нельзя будет разделяться.
Я облизала пересохшие губы, подавила взметнувшуюся внутри горечь и заставила сердце успокоиться. Постаралась вернуться в привычное впитывание настоящего, отказываясь от мгновенно оживших мечтаний о будущем. Эти фантазии нужно хоронить сразу же, чтобы не успевали укрепиться. Они — моя слабость.
— Конечно же, я останусь с тобой, — приблизив свои глаза к его глазам, произнесла я.
Кейел не улыбался. Смотрел с задумчивостью и сжимал губы, будто хотел о чем-то спросить, но не смел.
— Я хочу сделать что-нибудь для тебя, — признался. Я приподняла бровь, подталкивая говорить дальше. Он взял меня за руку, поднес ее к губам и принялся целовать. Прерываясь от поцелуев, покупающих меня с потрохами, продолжил: — Мне очень хочется, сделать для тебя хоть что-то. Что-нибудь приятное, что-нибудь… Не знаю, Асфи. Что мне сделать для тебя?
Я выдавливала из себя улыбку, хоть и захотелось ругаться на Повелителей. Хотелось одновременно остановить безумие, собственное мучение, но… Это пытка. Никогда не пробовала наркотиков, но, наверное, идиотская тяга к саморазрушению прямо сейчас была именно зависимостью.
— Покружи меня, — попросила я.
— Покружить? — удивился Кейел.
Я кивнула. Он прижал мою ладонь крепче к своей щеке и нахмурился.
— Асфи, я в самом деле хочу сделать для тебя хоть что-нибудь. Ты не представляешь…
Он осекся, а я вцепилась в него и заставила посмотреть на меня.
— Что не представляю?
Кейел подтянул меня к себе ближе, надавил на затылок, лишая возможности видеть его лицо. Полушепотом произнес на ухо:
— Ты не представляешь, как многое ты мне даешь. Я будто только теперь начал понимать, какой может быть жизнь. Асфи, я не знаю, как тебя благодарить, но очень хочу. Мне это нужно. Нужно сделать тебя счастливой в ответ.
— Я ведь ничего не прошу. Ни в чем не нуждаюсь.
— И я чувствую себя подлецом. Я… и есть подлец. Дай мне возможность хотя бы с тобой быть немного лучше.
Противная дрожь прошлась по мне волной. Теперь он стыдит себя за то, что со мной изменил Лери? Все-таки он был прав: я чудовище.
— Покружи меня, Кейел. — Я заставила себя улыбнуться и дунула ему на висок. — Я и вправду хочу, чтобы ты меня покружил. И еще. Больше никогда не заводи эту тему. Мне с тобой очень хорошо, и этого достаточно.
Он опять нахмурился и явно хотел спросить что-то еще, но не решился. Легко подхватил меня на руки, в два широких шага отошел от камней и, крепко прижав к себе, закружил.
* * *
После обеда я помыла посуду и возвращалась от реки к лагерю. Елрех ушла собирать цветы, распускающиеся лишь в определенный момент времени ровно на час. Кейел отправился проводить ее и забрать какие-то припрятанные ею неподалеку корнеплоды. Ромиар, устав от борьбы с тошнотой, улегся на лежанку и мигом заснул. Дарок отсиделся недолго в тени и принялся за единственное занятие, которое было ему доступно и которым он владел в совершенстве.
