«Они пришли первые, и их сразу к Диррейку повели, — рассказывала она мне тогда, — у нас так принято. Чтобы он знал всех и понимал, кого в следующий раз можно пропускать, а кого лучше гнать подальше. А этот парень один влетел за ними. Его даже на входе не расспросили, кто он, — не успели. Он как вбежал, так сразу на тощего набросился, ударил пару раз. Ты пойми, Асфи, он первый начал драку. Замахнулся — значит, они право имели ответить. Я не люблю смотреть, как кто-то умирает. Это меня пугает и злит, я потому их и прогнала. Даже если по закону хотят кровь пролить, пусть проливают где-то подальше от моего дома. У меня папа староста, он тоже порядок ценит»
Она милостиво показала мне, какой дорогой ушла разъяренная толпа. Мы с Елрех в потемках прошли по ней, наверное, около часа, а затем остановились на развилке. Куда идти дальше, никто не знал. Жив ли Кейел? Неизвестно.
Роми с тяжелым вздохом поднялся и направился к скамье, на которой были свалены его вещи. Отыскал карту и вернулся к кровати. На коленях развернул желтый свиток и несколько мгновений разглядывал его, а только потом твердо сказал:
— Сейчас ты идешь спать. Я в это время соберу вещи, а мои люди разузнают об этой дороге подробнее. Заодно разузнаем, что там за деревни и безопасно ли в такие наведываться без сопровождения.
Я нахмурилась и мотнула головой, и Роми, заметив это, карту откинул с восклицанием:
— Хоть сейчас не спорь! — На серых щеках заиграли желваки, выступил легкий румянец, а в желтых глазах разгорелись огоньки злости. Он вскочил на ноги и стал снова шагами комнату мерять. — Ты достаточно себя проявила, Асфи. Дай отдохнуть и себе, и Елрех. Если твоего человека убили, то мы уже ничем ему не поможем. А если он жив, то мы найдем его в тех деревнях. — Остановился напротив и назидательно добавил: — Хуже будет, если по дороге на нас нападут хищники, и мы отбиться не сумеем. Тогда твоего человека некому будет искать. Я даю вам обеим время до обеда, затем разбужу и сразу отправимся. Перекусите уже в дороге.
Как и обещал, Роми поднял нас, когда солнце стояло высоко. Еще перед тем, как улечься, я была уверена, что не смогу заснуть, но стоило лишь голове коснуться подушки, как сон увлек. Пробуждение было трудным — все еще болели глаза, а голова казалась неподъемной. Давили виски, ломил затылок. Несмотря на состояние, я поднялась, обулась и сразу направилась во двор, где уже ждал Роми и его охрана. Я успела умыться, поблагодарить старушку за гостеприимство и принять от нее теплый кусок пирога и полный кувшин с молоком. На узком горлышке тянулась тонкая трещина.
— Как допьете, ополосните в реке и, если не нужен, оставьте там же, на бережке, на самом виду, — сказала она, прикрывая ладонью от солнца глаза. — Вдруг кому-то да пригодится.
— В лесу? — удивился один из шан’ниэрдов, охраняющих Роми.
— В лесу! — враждебным тоном ответила Елрех.
Забросила заплечную сумку на спину и направилась по колее к воротам. Роми проводил ее недовольным взглядом, но заступаться за охранника не стал.
Дорога по лесу в резко уменьшившейся компании, как по мне, доставляла меньше хлопот. Мы не останавливались каждый час, а сами остановки не длились больше пятнадцати минут. Шли до самого заката, а для сна хватило крохотной поляны, щедро прогретой солнцем за день. Елрех, не обращая внимания на приказы Роми, отдалялась от нас, но неизменно возвращалась то с травами, то с дичью. Она-то и добыла нам на ужин целого поросенка. Разделала его самолично, а затем еще и отвар мне приготовила, со словами: «Успокаивает хорошо и здоровье крепче делает».
Роми перестал нам приказывать, понял, видимо, что это бессмысленно, — ни я, ни Елрех не собирались плясать под чужую дудочку. Она слишком своенравная, а я… Объяснить свое упрямство было невозможно. Мне это просто не нравилось.
Вечером дружно разлеглись вокруг костра, но четверо темноволосых шан’ниэрдов поочередно каждые полчаса минимум вставали и прохаживались по округе. Одному из них запросто помогали Мивенталь, но не так услужливо, как приходили на выручку Кейелу. В одном он был уверен, если серьезная опасность будет приближаться — завоют волки. Другие шан’ниэрды обладали прочей силой: одному духи «шептали» об окружении, второго к воде вели, а третий ядовитых насекомых отпугивал. И при этом все, как один, умело владели оружием. Этакие ниндзя-черепашки, только вместо панциря рога, хвост и хорошее зрение в темноте. Впрочем, о темноте рядом с Елрех переживать не приходилось. Несколько раз она без объяснения уводила нас с дороги, а потом сообщала, что видела следы нечисти или заговоры местных племен.
Фанатиков в Вечном лесу было огромное скопление, и поселения их по описанию, кроме, как племенем, никак не назовешь. Поклонялись они разному, но обычно тому, что в густо населенных землях было под запретом. Фадрагос давно жил, но только по второму моему приходу в него он для меня по-настоящему оживал.
— Вкусно, — протянул самый улыбчивый шан’ниэрд, облизывая жирные пальцы. — Руками его, что ли, ловила?
Елрех отвечать не спешила и медленно пережевывала сочный кусок. Мясо и впрямь было нежным, а с солью и пряностями, зажаренное над огнем, превращалось в какой-то особенный деликатес. Даже я, постоянно рвущаяся вперед и всю дорогу с опаской выглядывающая труп Кейела, расслабилась. Вкусный ужин на свежем воздухе, отдых уставшим ногам, лесные ароматы прохладной ночи, треск костра и тихие рассказы мужчин об охране других важных персон — блаженство. Нервировали лишь комары, мошки и постоянная мысль, что я упустила Кейела навсегда. И в последнем даже винить было некого.
— Я приманила его зельями и ими же усыпила, — неохотно ответила Елрех.
— Знал я одну девицу из уважаемых, — отбрасывая в костер кость, заговорил шан’ниэрд с кошачьими глазами. — Так она плакала над любым животным. Неважно было, курицу зарубили или хищника при защите убили — горько оплакивала смерть любого. И мы ее всем дворцом уважали за эту неподдельную доброту и сострадание всему живому. Восхищались ею. Наверное, именно поэтому правитель выбрал ее себе в любовницы. И вот потом эта защитница себя проявила…
— У какого правителя? — заинтересовался Роми; даже пересел так, чтобы лучше видеть разлегшегося вдоль костра шан’ниэрда, откровенного и немного нахального.
— В регионе Черного хрусталя, — ухмыльнулся парень, выставляя напоказ клыки. Хвостом ногу свою обмотал и застучал кисточкой по колену. — Вы же знаете, уважаемый, они там все немного не в себе.
— Регион полезный, — насупившись кивнул Роми и за бурдюком потянулся.
— Полезный, богатый, вот и позволяют себе творить безрассудство. Неудивительно, что там что ни период, то правители сменяются. Духи не любят такого.
— Так что случилось-то? — нетерпеливо потребовал продолжения другой охранник, который собирался по нужде отойти, но из-за начала рассказа остановился у дерева и ждал.
— Да вот девица эта милосердная с придурью в голове оказалась. Ну, может, не мне судить, но такой уж у меня взгляд. Она зверей защищала, благоустройством их занималась, а затем узнала, как служанка змею убила во дворе. Любовницы правителей крик подняли, метались по этому дворику. Узкому такому, ну, знаете, с фонтаном по центру. А змея, как потом выяснилось, в клумбе кладку сделала, поэтому и бросалась на всех. И эльфийка молодая, выросшая в какой-то деревне, не испугалась, схватила лопату и змее голову отсекла. Так любовница эта, защитница, прибежала на крики, все узнала, расплакалась. Чуть позже и кладку нашла. — Шан’ниэрд приподнялся и сплюнул в мох. Скривился и договорил: — К вечеру эльфийке голову отсекли. Змею закопали в землю, проводили ее по эльфийским обычаям, а эльфийку гнить в поле выбросили, как зверье какое. Я после этого ушел оттуда.
