— Неужели правда? — изумлялся шан’ниэрд, застывший у дерева.
— Правда, — с неприкрытым отвращением подтвердил Роми. — Не так много времени после этого прошло. Нам доносили, но особо не распространялись.
— И к чему это? — недовольно спросил третий шан’ниэрд, с сожалением глядя на недоеденный кусок мяса в своей руке.
Рассказчик многозначительно на Елрех посмотрел, и остальные за его взглядом проследили. Елрех, заметив внимание к себе, от ужина отстала и нахмурилась. Я невольно напряглась и руки друг о друга потерла, жир растирая.
— Чего нужно? — с угрозой спросила Елрех. — Я с твоей историей никак не связана.
— Речь не об этом, полукровка, — произнес наглый шан’ниэрд; Елрех едва заметно оскалилась. — Я после того случая на мир иначе взглянул. Вот сейчас наблюдаю за вами — за тобой и человечкой, — и наслаждаюсь знанием, что есть такие женщины.
Я хмыкнула. В груди шевельнулась вина за прошлое, горечь отравила вечер, напомнила о постыдном вранье любимым, о корысти и многочисленных ошибках. Такими восхищаться нельзя, в нас настоящего мало — все хорошее вокруг мы превращаем в оправдание своей жестокости.
— Вы себе отчет за поступки отдаете, — продолжал охранник, — за других не страдаете, потому что своими проблемами живете. А своих проблем у вас много, потому что на чужие плечи их не перекладываете. С такими и на войну смело идти можно.
— Ты доел, болтливый шан'ниэрд? — громко спросила Елрех, подбородок высоко поднимая и спину сильно выпрямляя.
— Доел.
— Тогда иди и котелок помой, хоть какая-то от тебя польза будет.
Над поляной нависла тишина. Елрех единственная, кто с места сдвинулся — нервными движениями начала кости собирать, чтобы потом сложить на какой-нибудь пенек кучкой. Все внимательно за ней наблюдали, наверное, поэтому признание шан’ниэрда прозвучало как гром среди ясного неба:
— Ты мне сильно нравишься, полукровка. Сначала ничего, кроме брезгливости, не вызывала, а потом наблюдать за тобой стало в удовольствие. Ты к груди моей руку прямо сейчас приложи — поймешь, о чем говорю. Голову ты мне кружишь, Елрех.
Она замерла, так и не дотянувшись до моего листа, на который я объедки складывала. Побледнела, а на лбу морщинок больше залегло. И вроде бы признание любое, а особенно от шан’ниэрда, радовать должно, но в вечернем воздухе ощущалось всеобщее напряжение. Я перевела взгляд на Роми, тот угрюмо смотрел в костер. Влюбился или не влюбился? А Елрех в него?
— Почему же ты молчишь, Елрех? — не отставал шан’ниэрд. Склонил голову к плечу и напомнил: — Ты же знаешь, что мы однолюбы, а у меня все к этому делу движется. Если полюблю вдруг, что делать с тобой будем? Мне ведь уже плевать, кто родители твои, потому что…
— Тебя попросили вымыть котелок, — перебила я. Во рту сухость мешала говорить — язык превратился в наждачку.
Шан’ниэрд вздохнул тяжело, пожал плечами и легко поднялся, но с Елрех при этом насмешливого взгляда не сводил. Она, его игнорируя, продолжила своими делами заниматься. Роми, сцепив руки в замок и облокотившись на сумку и сверток покрывала, вытянул ноги. Я думала недолго, а решение приняла быстро и слишком легко — шан’ниэрду его высказала:
— А с рассветом ты уйдешь.
Я слышала, как за моим плечом шаги затихли, но оборачиваться не стала. Вместо этого поймала строгий взор Ромиара и в желтые глаза в ответ смотреть стала.
— Мы отдадим тебе часть провизии, шан’ниэрд. Вернешься тем же путем, как мы сюда шли, а в Обители расчет заберешь за хорошую службу.
— Не ты тут главная, человечка, — прорычал охранник.
— Не я, — согласилась я, не прерывая зрительного контакта с Роми, — но приказываю тебе с одобрения твоего нанимателя.
Роми долго не двигался и молчал. Мне чудилось сомнение в выражении серого лица, но свет костра слизывал его бесследно, не позволяя убедиться, что оно и вправду было. После томительного ожидания Ромиар медленно кивнул, снова в костер уставился и тихо проговорил:
— Займись тем, о чем тебя попросили. И поблагодари Асфи за ее заботу о тебе.
Шан’ниэрд уходил к ручью с явной обидой, Елрех почти сразу отправилась спать, а Роми допоздна потягивал что-то из бурдюка, крутил в когтистой руке амулет и задумчиво вглядывался в костер, будто искал там ответы на многочисленные вопросы. Я волновалась о грядущем дне.
Поутру, когда небо только-только тронула розовая дымка, мы распрощались с двумя шан’ниэрдами. Оба друга не высказывали недовольство, но виновник разрыва нашего контракта еще раз попытался поговорить с Елрех, расспросить ее подробнее о возможном романе. В этот раз Елрех не растерялась и просто вежливо отказала, не объясняя причин. Роми в это мгновение что-то суматошно писал в дневнике, словно боялся упустить осенившие его мысли.
С первыми лучами двинулись дальше. Колея сужалась, а вскоре и вовсе превратилась в едва заметную тропу. Мы шли по ней, собирая штанами росу, снимая собой паутину и отмахиваясь от кровососов. За долгие часы пути не встретилось ни одной поляны, чтобы присесть и отдохнуть. Несколько раз останавливались, сверялись с картой и обсуждали наши пометки на ней, где, как нам сообщили, мы найдем отдаленные поселения. До них обычно сплавляются по реке, но нам бы пришлось ждать лодку, идущую туда, целых двенадцать рассветов.
— Склон! — донесся крик Елрех из-за зарослей густого орешника. — Вижу деревню!
Мы направились на ее голос, вышли к солнцу. Оно, застыв в зените, слепило нас и согревало лучами холмы, стелящиеся снизу. Крутой обрыв косой уходил вдаль, не позволял спуститься к поселению прямиком, а сердце стучало быстро и громко. Домики, словно игрушечные, рассыпались на глади зеленого моря из трав и цветов. Отбрасывали блики окна, желтыми пятнами торчали крыши, и забор возвышался зубами вокруг. Широкая колея вела к полноводной реке, на обрывистом берегу которой трудились существа — строили большой причал.
— Наконец-то, — басовито произнес охранник, разминая плечо; грязная сумка валялась у него в ногах.
— Подумаешь, — фыркнул его напарник, срывая красный мак, — всего ничего в пути, а уже ноешь.
Роми, стоя в метре от края, перехватил удобнее сумку и повернулся к подчиненным. Поставил в известность:
— Если не найдем тут того, кого ищем, то сразу же отправимся в путь.
— Как? Даже не отдохнем?
— Пообедаем, тогда и отдохнешь, — ответил он и пошел вдоль обрыва.
— Чего это с ним? — раздался тихий вопрос позади.
Я повернулась к Елрех, плечами пожала и снова посмотрела на осанистую спину Роми. И важно ли, что с ним?
— Может, искренне хочет мне помочь, — предположила я.
— Помочь он тебе и раньше хотел, но так сильно не спешил. Идем за ним, а то, как утром, злиться будет, что медлим.
Солнце уже стало клониться к горизонту, когда мы подошли к спуску. Небольшая тропа уводила вниз, а там виляла вдоль реки и упиралась к маленькому причалу. У него же стояли вышка и небольшой домик, из которого к нам навстречу выскочил молодой эльфиор. Встретил нас настороженно, но как разглядел Роми и его знак на груди, так сразу и просиял.
