Главарь потянулся к черной спице, воткнутой в бурую губку. Осторожно вытащил ее и стал ковырять в зубах. Остальные васоверги с интересом прислушивались к нам, словно понимали все дословно.
— Смекалка у людей часто встречается, — звонко причмокнув, наконец-то, заговорил главарь и принялся легонько царапать спицей по столу; шорох разбавил чавканье, стоявшее в комнате. — Это хорошее качество. А вот различить ваши бесстрашие и безумство — это надо исхитриться. Не хмурься, девица. Я не назвал тебя безумной, но то, что ты сунулась следом за мной в кандар’рхор, заставило меня присмотреться к тебе получше.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Я покачала головой. — Что такое кандар… Как ты сказал?
— Не знаешь? — он удивился.
— Не знаю.
— Ну и хорошо. Значит, ты не безумна. С другой стороны, плохо, — протянул он, откидывая спицу, как надоевшую игрушку. Она покатилась по столу, но черноволосый васоверг придавил ее пальцем. — Ты ведь не знала, куда шла. Выходит, и бесстрашие твое от незнания исходит.
Бесстрашие от незнания исходит?.. Обдумывая, почему это плохо, я потерла подбородок и, закусив губу, прямо на него посмотрела. Он считает меня слабой и боязливой. Мало того, что это и по глазам его видно, и слышно по снисходительному тону, так он еще и прямо это озвучивает. И ведь недалеко от истины ушел… Вот только мне такое отношение от васовергов совсем ни к чему.
— Послушай, мне не нужны проблемы, — я подняла руки. — Я пришла сюда, чтобы найти воровку. Стрекозу. Я уверена, что ты о ней слышал.
Слышал. Точно слышал. Серые глаза стали такими же стальными, какими были в харчевне после избиения Фаррда.
— Я много слышал о ней, — почесывая массивную шею, сказал он. — Что тебя с ней связывает?
Я сглотнула и глаза опустила. И что меня связывает с ней, о чем ему можно сообщить? Явно нельзя признаваться, что ее сообщник кромсал меня кинжалом, как перьевую подушку. О сокровищнице Энраилл даже вспоминать опасно, не то, чтобы о ней вслух упоминать.
Васоверг по-своему растолковал затянувшееся молчание.
— Говорить не хочешь? — он склонился над столом ниже, заглядывая мне в лицо.
— У меня предложение к ней.
— Мне предложи, — не растерялся он.
Я громко вздохнула, беспомощно разводя руками. Соврать, что у нас намечается девичник? Чувствую, что васовергов это не смутит и они с радостью попросятся поучаствовать.
— Ладно. — Он прищурился на один глаз. — Хотя бы скажи, что у вас с ней за отношения. Трудно не заметить, как губы кривишь, когда о ней разговор заходит.
Ясно, стоит поработать над контролем мимики…
— Мы не друзья, — я не стала лукавить и даже позволила себе поддаться импульсивности — оттолкнула от себя блюдо с мясом и сразу сжала кулак. — Мы далеко не друзья, но мне нужна ее помощь. Наверное, тебе не знакомо такое чувство, — постаралась вложить во взгляд уважение перед тем, как окинуть им главаря. — Это не безысходность, но… лучшая партия из всех, что имеется в выборе.
Васоверг хмыкнул. И еще раз. А затем вдруг заметно преобразился: распрямил широкие плечи, приподнял тяжелый подбородок и без насмешки, которая еще мгновение назад плескалась в серых глазах, кивнул.
— Понимаю. Партия, — он протянул это слово, будто смаковал что-то особенное. — Хорошо звучит. Гораздо лучше, чем «сложные интриги», «подлые игры» и «серия из нескольких ходов». Партия, — повторил и снова хмыкнул. — И с кем же ты воюешь?
Я вновь растерянно молчала и готова была развести руками. А что отвечать? С собой? С результатами своих выборов и поступков? С прошлым, в конце концов? Это не похоже на войну, это исправление собственных ошибок.
Он усмехнулся и сам избавил меня от ответа, безмерно удивляя:
— Я готов тебе помочь.
Вот так быстро? В чем подвох?
— Но не бесплатно, — сказала я. Это даже была не догадка — стопроцентная уверенность.
Тихий грудной смех подтвердил мои слова. Я опустила голову, не смея даже смотреть в сторону сумки. Сердце не стучало, скрежетало, вновь превращаясь в камень. Только наивная дурочка поверит, что именно в таких торгах цена назначается покупателем. Если бы главарь с самого начала поинтересовался, что я могу ему предложить, фляга, украшенная драгоценными камнями, могла бы его удовлетворить, но сейчас… Что он задумал? Что попросит у меня? И как далеко я готова зайти в этот раз, когда цель не имеет с моими желаниями равного веса? Ради капризов Роми, ради его и Елрех памяти обо мне, об их памяти друг о друге — не ради себя… На что я соглашусь?
Вспомнился Фаррд — не этот, валяющийся в крови информатор, а тот урод из прошлой жизни: с дырявой щекой, скользким взглядом и отвратительной ухмылкой, желающий провести со мной ночь. Хуже всего в васовергах даже не их внешность, а то, что они — васоверги. Иными словами — не люди.
Главарь перестал смеяться и, словно прекрасно зная, о чем я думаю, смотрел на меня с лукавым блеском в глазах и кривой улыбкой. Остальные васоверги тоже ухмылялись, а брюнет даже налег на стол и, подперев кулаком подбородок, вопросительно изогнул бровь. Значит, уроды ни слова не говорят на общем, но хорошо его понимают. Возможно, «папаша» учил их.
Чем дольше я разглядывала омерзительные морды нелюдей, вдыхала противную вонь помещения, тем быстрее подступала решимость. Вспомнила Кейела и Айвин — а ведь он тоже сошелся с ней только ради того, чтобы раздобыть кровь мудрецов. Но Айвин хотя бы красива, а Кейел… парень? Это ли оправдание?
Я скривилась от непонятно откуда взявшейся горечи на языке.
— Что ты потребуешь от меня? — спросила, оглядываясь по сторонам.
Взялась за кружку и посмотрела в нее — напитка было больше половины. Дико хотелось сплюнуть горечь хоть куда-нибудь, в любую пустую посудину. Не на пол же.
— Ты красива. — Слова главаря вызвали тошноту. — В моем вкусе. Но нужно мне от тебя совсем другое, поэтому не вздумай в моем доме опорожнить желудок.
Облегчение от прозвучавшего заверения не наступало, и мелкая дрожь продолжала пробирать пальцы, а затылок противно сводило.
— Не томи, — выдавила я сквозь зубы, ослабляя ворот рубахи.
— Не торопи меня, девица, — ответил он и что-то произнес трехрогому. Тот поднялся и куда-то поспешил, остальные снова прислушивались к беседе. Главарь шумно вздохнул, отодвигая от себя свое блюдо и холодно предупредил: — Сейчас от твоего решения будет зависеть, подружимся мы или нет.
— Хорошо, — глухо ответила я и прочистила горло кашлем.
Мне понадобилось несколько секунд и пара глубоких вдохов, чтобы заглушить все чувства и сосредоточиться на разговоре. И когда трехрогий внес бутылку с выпивкой я снова была готова торговаться. В конце концов, что я теряю? Все, что могла, уже потеряла, и теперь пришла пора любой ценой возвращать хотя бы часть потерянного.
