Прости меня.
Кейел
После плотного обеда хотелось лечь и не вставать, но Елрех предложила пойти с ней в город, и я с радостью согласился. Во-первых, мне нравилось гулять по улицам шумного города, рассматривать его жителей, заглядывать в торговые лавки. Во-вторых, я не привык видеть, чтобы женщины работали столько, сколько работала Елрех. И в этот раз она, не попросив ни у кого помощи, нагрузила двухколесную повозку мешками с мукой и собиралась сама катить ее до лавки алхимиков. Каждый раз, когда невежливые вопросы рвались наружу, я прикусывал язык, напоминая себе, что эта девушка позорная полукровка. Наверное, ей уже давно в привычку все делать самой.
Торговец гильдии Пламени Аспидов в этом городе был безумно приятный человек, и я с удовольствием задержался у него вместе с Елрех, рассыпая муку по склянкам и мешочкам. От монет тоже не отказался — сразу запрятал пухлый кошель за пазуху. Надо было придумать, с кем передать их в Солнечную. Это была задача практически невыполнимая. К сожалению, через пару шагов Солнца задача решилась сама собой — кошель совсем исхудал. Елрех потащила меня на рынок, где заставила купить по паре крепких штанов и рубах, хорошие сапоги, куртку и даже новый плащ. Возражать настойчивой фангре оказалось невозможно; она убеждала, что поход предстоит долгим, а в пути ей некогда будет поправлять мое здоровье. И можно было отказаться, напомнить, что Асфи уже больше пятнадцати рассветов не возвращается, но глядя на улыбчивую девушку, я видел отчаянную мольбу в серых глазах. Убить надежду в полукровке мне оказалось не под силу, и я подыгрывал ей в подготовке к походу.
С другой стороны, ее слепая вера в человечку обнадеживала. А вдруг и впрямь Асфи вернется? Хотелось бы, чтобы вернулась. И пусть влюбляющегося Ромиара она уже не спасет, но нам с Елрех не помешало бы, чтобы она выполнила все обещания. Плохо лишь становилось от мысли, что меня Асфи никуда не звала и лично мне ничего не обещала. А если прогонит прочь, что делать?
Незаметно прошло время — Солнце постарело и медленно умирало. Мы вернулись домой, разошлись: я — в комнату, Елрех — с новыми зельями в кладовую. Я поднимался по лестнице, когда наткнулся на Ромиара; он стоял, опираясь на перила, и провожал фангру внимательным взором.
— Как прогулялись? — поинтересовался он.
— Хорошо.
— Хорошо, — выдохнул, потирая переносицу. — Если ты не устал, то я бы не отказался от твоей компании.
Я кивнул.
— Только переоденусь. — Миновав его, уточнил: — Хочешь поговорить о чем-то конкретном?
Он покачал рогатой головой и последовал за мной.
— О чем угодно, лишь бы… — Покрутил пальцем в воздухе, указывая в потолок. — С каждым рассветом труднее. Думаю, ты понимаешь, о чем я.
— Понимаю, заметил.
И только после этих слов я вдруг действительно понял, что с ним происходит. Сердце упало в пятки, за спиной вместо Ромиара почудился мертвец. Посочувствовать ему? Сказать, что сожалею? Нет. Лучше и не спрашивать, сколько он еще будет в порядке, и не напоминать о том, какая участь его ждет. Зачем он вообще покинул дом? Только ради похода?
Духи Фадрагоса, пусть Асфи вернется.
Аня
Ты верил мне, верил своим духам, верил в свою миссию, а теперь… Посмотри, что стало. Посмотри, чем наградили тебя Повелители. Тебя просто не стало. Поэтому-то я права — нельзя никому верить. Ни в кого верить нельзя сильнее, чем в себя и свои силы. Я. С самого начала и до самого конца есть только я. И вот если я с чем-то не справляюсь, то мне никто ничем не поможет. В этом мне импонируют взгляды васовергов, вроде Дарока. Слабым нужна поддержка, а сильные справятся и без какой-либо магии.
Моя тень росла, дотягиваясь до кинжала, лежащего на символе оружия. Колени ныли, ноги затекли и онемели, а в душе царила пустота. Так я не уставала морально даже на севере, где пробыла сама с собой гораздо дольше. Возможно, это из-за того, что там я могла отвлекаться от раздумий на дела: на поиски пропитания и тепла, да даже просто на хождение в пещере из угла в угол. А тут приходится сидеть на месте и смотреть в одну сторону.
От внезапного хора голосов я вздрогнула. Васоверги волной подхватывали, незнакомые слова песни. Дарок говорил, что петь не обязательно, да и вряд ли я бы сумела так издеваться над горлом и языком. В душе росло волнение. Утомительно долгий день наконец-то заканчивался. Пока продолжалось песнопение, я быстро прокручивала в голове все, о чем успела сегодня надумать. И приходила к выводу, что в чем-то васоверги действительно оказались правы — я снова злилась. Не от голода и перегрева я до боли сжимала челюсть, не из-за усталости тряслись руки и колотилось сердце — из-за злости. Она взорвалась с первым голосом, прозвучавшем над плато и росла, росла, росла… Вскипала с каждым горьким воспоминанием, распирала изнутри с каждым подведенным выводом. Одни потери, одна боль, один траур. С каждым шагом пути я могла приобрести ценность, но обязательно теряла что-то взамен. Феррари, Тиналь, Фираэн, Бавиль… Множество потерь. И одна утрата должна была стать наградой — Кейел. Разве я не заслужила? Разве я недостаточно разбила сердец?!
Я запрокинула голову, адресуя ненависть к Повелителям. И хохотнула, понимая, что им плевать. Ненависть заслуживаю только я — овца на заклание. Мои тупость и упрямство разрушили все. Я все усложняла.
Дарок впервые, как уселся на колени, зашевелился. За ним следом задвигались и другие васоверги. Все подтягивали к себе обессиливших от солнцепека «викуний». Я нащупала горячую цепь, тоже дернула и удивилась, сколько силы во мне осталось. Животное не сопротивлялось: кое-как перебирая копытцами, позволило подвести себя к закоченевшей тушке зайца и рухнуло рядом. Кинжал согрел руку, «викунья» не сопротивлялась, под давлением второй руки послушно укладывая голову. Острый клинок чиркнул, отнимая очередную жизнь.
В этот раз крови было больше. Она брызнула, пачкая светлый мех, растеклась, заполняя желобки, промочила мои штаны на коленях. Пока «викунья» успокаивалась, рвано дыша, я гладила ее и шикала. Вскоре подставила чашу, наполняя почти до краев и вспоминая, как когда-то на севере Кейел заставлял меня пить кровь овцебыка. Наша тогдашняя ссора уже не вызывала слезы, но добавляла злости.
Наполнив чашу, я поднесла ее к губам. Сделала большой глоток и поморщилась — от металлического привкуса свело зубы, от соленого — затошнило. Умывшись остатками, облегченно выдохнула. Можно вставать. Черт возьми, можно вставать…
Полминуты пришлось двигать ступнями, чтобы ощутить их. Как только ноги пронзила сотня невидимых иголок, я встала на одно колено. Дарок предупреждал, что вставать быстро нельзя — это опасно даже для васовергов; они часто ломали ноги, просто поднимаясь резко после ритуала Ярости.
Ушло еще не меньше пяти минут, прежде чем первый васоверг впереди осмелился встать в полный рост. Он хорошенько потянулся и повернулся лицом к западу. Я последовала его примеру, окинула беглым взглядом собравшихся существ и вдруг поняла — я не боюсь. Совсем.
