Александр почувствовал, что задыхается. У него помутнело в глазах, и он упал на колени на листья и гнилые ветки. Вдруг он понял, что кое-что вспомнил. Ему показалось, что внутри него открылась какая-то истина, которая раскрывала его прежде закрытые глаза.
Парень вдруг понял, что он на самом деле был рожден добрым и светлым человеком. Именно поэтому его постоянно не любили. Именно поэтому он не мог приспособиться к жестокому миру. А его энергия злости и ярости, это лишь попытка адаптироваться к внешним раздражителям. Она была создана искусственно, как дополнительная, ненужная оболочка.
Александр понял, что он больше не злится. Он почувствовал, что его тело заполняет энергия света, которая всегда находилась в нем. Но он не чувствовал ее раньше, потому что хотел быть как остальные. А ведь она была сильнее любого гнева. Только это удалось понять лишь сейчас.
Разрываемый ужасной злостью демон направился вслед за Александром. Он чувствовал, что Александр теперь не сможет нормально сопротивляться и это придавало ему сил.
Злобное существо медленно вошло в промозглую ночь. Оно втянуло в себя воздух, пытаясь почуять парня. И вдруг какая-то сила подхватила Горского, вновь затащив его в недостроенное здание. При этом темная сущность пролетела всю комнату, где находился крематорий, ударившись о стену так, что по её поверхности пошли трещины.
Вслед за Горским в помещение спокойно вошел Александр. Но только теперь это был не он и даже не Синеглазый, в которого так часто превращался парень в последнее время.
На этот раз существо было облачено в белые одежды. И светлое яркое сияние, исходящее от него, освещало все вокруг.
Горский медленно поднялся на ноги.
— Как ты это сделал? — прохрипел он.
Но обновленный Александр ничего не ответил. Он просто пошел вперед, не касаясь ногами пола, и остановился точно напротив горящего жерла печи.
— Я вижу, ты перекрасился, урод. Но это не поможет, — проводив глазами противника, заявил черный демон. После этого, он совершил молниеносный прыжок, и, выставив вперед свой огромный кулак, попытался сбить Александра с ног, отправив его в крематорий.
Но вместо этого черный монстр отлетел назад, и снова врезался в твердь кирпича. Ему показалось, что он ударил сам тебя, и это на мгновение повергло его в шок.
— Как?! Как ты делаешь это, ублюдок! — заревел Горский, утирая черную кровь.
— Зло сильнее. Ты сам это говорил. Так победи меня. Я готов к поражению, — неожиданно сказал Александр. Это ужасно взбесило бандита. Он собрал всю свою черную силу и бросился на Александра.
Но тут произошло то, чего не мог ожидать никто, в том числе и сам Александр. Новый Синеглазый, сияние которого стало теперь белым, неожиданно рассыпался на несколько частей, как будто внутри него сработало взрывное устройство. После этого, он восстановился, оказавшись на другом конце комнаты.
В результате такого трюка, Горский врезался в пустоту. Он с большим трудом остановился возле самого жерла печи, и почувствовав страшный жар, попятился назад. Но какая-то сила вдруг подтолкнула бандита вперед. Он даже не понял, что происходит, как оказался внутри собственного крематория.
Огонь сразу объял черное тело монстра. Чудовище взвыло душераздирающим воплем, пытаясь выбраться наружу. Но снова увидеть белый свет, ему было не суждено. Бетонная стена, которая служила дверью в печь, резко закрылась, заперев в своем жерле короля городской преступности.
Александр в это время снова стал человеком. Он с удивлением смотрел на стену, за которой догорали останки его врага, и пытался осознать то, что сейчас произошло.
Он сам не понял, как смог победить такого сильного противника. Ведь казалось, что уже все кончено. Парень ощупал свою куртку, оглядел руки, но ничего необычного обнаружить не смог. Неужели его странное духовное откровение, которое случилось с ним при попытке сбежать, как-то повлияло на это. Нет. Вряд ли. Такого быть не может…
Черная ночь обнимала город, как огромная пантера своего детеныша. Старик с девушкой неспеша шли сквозь заросли в сторону города.
— Вот темень! Холод и ночь. За это я не люблю осень и зиму. А еще эти кусты. Как гребаный ублюдок меня сюда привез? Идем черте куда. Не хватало еще заблудиться у себя в городе. Твою мать! Что за пень под ногой?! Чуть не долбанулся…
В ответ на слова смотрителя Наталья сдержанно молчала. Она шла вперед и смотрела вниз, как будто пытаясь что-то найти в бесконечной мгле. Изредка она поглядывала на городские огни, как будто они являлись для нее таинственным знаком. Вдруг она резко остановилась и повернулась в сторону деда.
— Ты думаешь, мы правильно это делаем? — холодно спросила она.
— Что? В смысле идем?
— Нет! Мы идем правильно. Я сама пришла этой дорогой. Мы правильно поступили, что бросили там… Сашу с этой нечистью… Она же может его убить.
— А тебя что мучает совесть? С каких это пор у ментов вообще есть совесть?!
— С тех же пор, что и служебное оружие! — воскликнула девушка, выхватив пистолет.
— Эй, ты что? Хочешь меня здесь грохнуть? Да, пожалуйста. Мне уже плевать я готов сдохнуть.
— Лучше бы я грохнула эту тварь, чем тебя! А мы сбежали оттуда, как трусы. И теперь Сашу там убьют… — заявила Наталья.
— А если бы мы остались там, то убили бы и нас тоже. Ты даже не представляешь, на каком уровне там идет борьба. Тебя бы, вместе с твоей пушкой, эта тварь переломала бы на две части. А вместо помощи мы бы только помешали Синеглазому… Или ты думаешь, что я утащил тебя из-за трусости? Героическая смерть считается героической, если в ней есть смысл. А если бы мы остались, то сдохли бы молча и бессмысленно.
Эти слова заставили девушку задуматься. Она замолчала, глядя в черную пустоту. На её глазах выступили слезы. Но ночь надежно скрыла их от чужих глаз.
— Пошли. Что встала? Мы так и будем здесь спорить, и ждать пока нас прикончат? — произнес дед.
— Нет. Я не пойду в город. Я возвращаюсь назад. Если этот гад что-то сделал с Сашей, то я его убью! Не знаю, как я это сделаю, но я убью его, — с этими словами Наталья бросилась назад к месту, где остался Александр.
— Стой! Стой, дура! Ты не понимаешь, на что идешь! — воскликнул дед. И вдруг Наталья действительно остановилась.
— Вот вы куда забрались! А я-то думал, вы стоите за дверью и болеете за меня с кричалками и плакатами, — раздался из темноты голос Александра.
Он довольно долгое время шел за ними. Но они смогли заметить его только сейчас, когда Наталья чуть было, не наткнулась на него во мраке.
— Господи! Саша, ты живой! — девушка бросилась парню на шею.
— Я тоже рад тебя видеть. Но только давай с тобой целоваться не будем. Не хочу размазывать помаду. Как ты смог завалить эту сволочь? — спросил дед.
— Мой Синеглазый вдруг стал каким-то светлым и сильным. И я смог бросить Горского в крематорий. Он сам ничего не понял, пока не превратился в сочную шаурму.
