— Не знаю. Мне не интересны гомо… Гомосексуалисты.
— А мне да! Когда живёшь в кромешном дерьме, начинаешь по-другому воспринимать мужеложство.
— Ты хотел рассказать про Даркстрал.
— Я про него и говорю, гнилой ублюдок!!! Я попал в ночь. В глухую ночь. И это оказалось странным. Никаких дверей, шкафов, лифтов, даже старого палисадника. Не говоря уже о светящихся туннелях со светомузыкой. Я сразу понял, что у нас не вышло. Наверное, перегрузка системы. Было замыкание. Меня ударило током. И я потерял часть памяти за последние несколько часов. Поэтому не заметил, как наступила ночь. Я решил зайти внутрь и спросить у своих.
— Но внутри было то, от чего ты «поехал»… — Хмыкнул Сергей, вспоминая свои недавние попытки во всем разобраться, и те ужасы, которые они с собой приносили.
— Внутрь я так не попал. Меня остановило нечто чертовское. Деревья.
— Монстры. Монстры-деревья.
— Хуже. Гораздо хуже. Просто деревья. Без листьев, без почек. Мокрые, как в ноябре. Может я и мог упустить из жизни несколько часов. Но явно не полгода. Явно не пол чертова года, с мая до ноября!
Мне сразу же стало не по себе. Как будто кто-то наматывает кишки на гребёнку. Я стал искать укрытие. Спецкаталки с оборудованием были неподалеку. Надо было расположиться и подать хоть какой-то сигнал. Доложить ситуацию. Только не все так легко, как это кажется.
— На тебя напала дрянь?
— Почти. Тетя. Моя родная тетя вышла из-за первой полосы запретной зоны вокруг лаборатории. Она была красивая. Стройная. Хорошо улыбалась. И умерла от рака желудка ещё в восьмидесятые, когда я был пацаном.
Наверное, поэтому у нее из брюха росли корявые культяпки. Как суповой набор. Они ещё так шевелились. Были живыми. Она держала в руках мое любимое в детстве мороженное — «Снеговик», нашпигованное гвоздями и ядовитыми шприцами из нашего отдела экспериментальной химии. Хотела меня угостить.
— Ты смог от нее свалить?
— Сначала да. Потом она меня выследила. Я не знаю, как я это сделал, но я проломил тётушке голову и размазал мозги по бетону как томатную пасту. Я никогда в жизни так сильно не плакал. Только в тот раз. Как несчастный сорока семи летний ребенок.
— Боже, это ужасно, — буркнул Максимов, вспоминая свою собственную истерику после кровавой драки с хозяйкой квартиры.
Наверное, Доктору было ещё больнее. Ещё более страшно. Но он смог это сделать. Смог не умереть. Точнее не стать частью Даркстрала. Или что тут происходит с покойниками? И только за это он достоин уважения. Возможно, если у него это получилось, то получится и у Сергея. Но есть ли в том смысл? Есть ли смысл вообще чему-то получаться?
— Ничего. Привыкаешь ко всему. Даже к геморрою в заднице. Я тоже привык. Нашел неплохой подвал. В относительно спокойном нормальном доме, а не в одном из тех, что генерирует нечисть. Немного разобрался что почем. Смог даже передать кой какую информацию.
Пару раз приходилось переезжать. Однажды до моего убежища добрался Многоногий. А в другой раз дом переварил себя изнутри. Здесь такое не редкость. Но в целом район не плохой. Соседи спокойные. Можно заводить детишек.
— Да… До метро далековато. Но зато экология на отлично, — грустно улыбнулся Сергей. — А что ты тут делаешь всё это время? Здесь же, наверное, можно сдохнуть от скуки. Если учесть что ты не прячешься, от кого-то не драпаешь и не вскрываешь никому мозги.
— Мозги вскрывать вовсе не обязательно. У компетентного ученого всегда много дел. В главном штабе я создаю научные разработки, испытываю новейшее вооружение, пытаюсь найти ответы с помощью научных экспериментов.
Сергей скептически посмотрел вокруг. Эта комната-помойка напоминала собой пристанище старого слесаря. Со стен была собрана краска. Потолок был серого, грязного цвета. Из оборудования присутствовали только мини станки, явно вышедшие из строя, и инструменты, разбросанные на соседнем столе.
Причем они точно не являлись частью высокотехнологичного инвентаря. Эта утварь являла по факту груду металла неясного происхождения, найденную на ближайшей свалке.
Наверное, Доктор не просто притворный псих. Он действительно больной шизофреник. Чтобы окончательно не поддаться кошмару, он выдумал для себя лабораторию. И эта затхлая дыра в его глазах, скорее всего, выглядит, как сверкающий чистотой кабинет с множеством стерильных колб, роботизированных машин, механизмов из будущего и всего прочего.
Бедный, бедный Доктор. Живёт в полной дыре. Отказывается в это верить, и убеждает всех вокруг, что его дыра — настоящий научный рай. Но с ним и так все понятно. Человек пережил путешествие в мертвое измерение и череду многочисленных кошмаров. Гораздо сложнее с теми, кто разделяет заблуждения Доктора абсолютно добровольно. Желая видеть вокруг лишь сплошной рай, даже если он вымышленный.
— Эксперименты — это хорошо. Они лишними не бывают, — произнес Сергей.
— Ты хочешь посмеяться надо мной, тинэйджер? — Воскликнул Доктор.
— Нет. Нет. Я даже не думал об этом.
— Не думал. Потому что я могу проделать дыру в твоей сонной артерии. А если нет, то еще как думал. Сидишь и пялишься по сторонам. Сравниваешь мой штаб с помойкой.
— Ну… Если честно. Здесь и правда, не слишком похоже на научную лабораторию, — постарался, как можно более деликатно произнести Максимов, чтобы не провоцировать собеседника на агрессию.
— Потому что здесь не твой гнилой мирок, где все блестит и светится. Это Даркстрал! Здесь все иначе. Знаешь что? А посмотри на стол. Посмотри и представь предмет. Только как можно более безобидный. Чтобы был мягкий, желательно плюшевый.
— Что? Я не понял.
— Представь, будто на столе лежит какой-то предмет, придурок! Безобидный предмет, мать твою!
Снова сюрреалистическая чушь. Снова произойдет нечто страшное. Как часто мы ищем паранормальное в реальной жизни. Всеми силами души, стараясь заметить его там, где все просто и банально.
Но вот Сергея уже напрочь достала проклятая аномалия. Он хотел простых, человеческих вещей. Тех вещей, которых сейчас уже нет.
Понимая, что спорить с вошедшим в кураж Доктором бессмысленно, Максимов взглянул на твердую поверхность старого, пыльного стола.
Он постарался напрячь воображение как можно сильнее. Безобидный предмет, безобидный предмет.
Самым безобидным предметом для него сейчас оказался кубик Рубика. Небольшая головоломка, с которой он так любит играть в детстве.
Максимов вдруг весьма ярко представил эту штуковину. Вспомнил запахи и звуки, которые ассоциировались с ней. Вспомнил то странное томление, с которым он ждал, когда закончится дождь, и мама выпустит его погулять. Вспомнил, как однажды уронил и без того треснувший кубик под большую кровать и долго выковыривал его оттуда при помощи швабры.
Вспомнил ещё много чего теплого. Того, что вызывало жгучую ностальгию, граничащую с болью. Ничего не произошло. Только и без того ужасное настроение парня стало еще более жутким.
