— Вот теперь мы заглянем… — широко улыбнувшись, пропел Сергей, вращая обезумевшими зрачками.
Вокруг простирала свои крылья тяжёлая ночь. Разгромленный банкомат, залитый кровью, чах в последних мучениях немного поодаль. Человек, дошедший до ручки, поднес уродливые конечности к лицу.
Выставив острые пальцы вперёд, он плавным движением ввел их прямо в мягкую кожу глазниц. Преодолев барьер поверхностной плоти, мужчина вогнал руки глубже.
Острая боль сжала в тиски голову. Кровь полилась по щекам и шее, на куртку. Своя собственная, а не чужая, как это было раньше.
Но отступать было некуда. С бешеным криком парень сжал пальцы, достав из мокрых впадин собственные глаза.
Связки, нервы, мышцы не давали этого сделать. Только дьявольское усилие Сергея было не остановить. Поэтому парные сенсорные органы с хрустом и чудовищной агонией довольно быстро оказались извлечены из родного черепа.
Сергей издал бешеный крик, переходящий в истерический визг психопата. Потом замолк. Опустив руки со своими глазными яблоками вниз, он молча стоял посреди улицы с окровавленными пустыми дырами на лице.
По всем законам человеческой природы тело после такого должно было рухнуть без чувств, навсегда оставшись на этом месте.
Этого никак не происходило. Вопреки всем научным устоям, чувства как раз таки были. И их хватало для того, чтобы медленно перебирать скользкие шары, напоминающие небольшие пакетики с теплым холодцом.
Разум Сергея практически иссяк. Но остаточных импульсов рассудка вполне хватало, чтобы направить извлечённые зрачки в противоположную сторону.
После чего так, зрачками вперёд, парень трясущимися руками поднес органы чувств к их старому месту.
Руки не слушались. Тело пылало. Ещё немного и глаза могли свалиться в вездесущую грязь. Но каким-то чудом этого удалось не допустить.
— Заглянем, за-глянем, за-глянем, — чуть слышно прошептал Сергей. Кровь, текущая из черепа, немного залилась в рот.
С трудом нащупывая нужные места, Максимов вставил скользкие сферы обратной стороной в полости своей головы.
Сознание окончательно померкло. Израненное тело наконец-то спокойно упало на землю, отключившись от ужасной реальности.
Глава 30. Последняя
— Мама, мамочка! А это бомжик или алкашик?
— Что?
— Это бездомный или алкаш, или пяница?
— Господи, дочь, да что это такое!? Не смотри туда! Пошли!
— Если на улице спит, мама, то бомж. Если только пьет на улице, то уже алкоголик.
— Да замолчи ты уже, наконец, зараза такая! Сейчас по жопе получишь! Выгоню, сама будешь рядом с ним спать! Пошли, сказала уже!
— Ну, мам!
— Заткнись на хрен! Не мамкай!
Неожиданно для себя Сергей почувствовал, что лежит на чем-то более-менее мягком. Он упал на асфальт. Асфальт точно не бывает таким…
Тогда в чем дело? Парень медленно поднес одну руку к лицу, чтобы проверить. Как это ни странно, глаза были на месте. И на ощупь сложно было понять, что их кто-то извлекал и переворачивал.
— У, ёёёё… Братан отдыхает.
— Отдыхай, братан!
— Господи, у меня муж так. А потом умер. И куда мужики катятся!?
— Не смотри туда. Не смотри, я сказал! Это в милицию надо. Его в милицию надо.
Конечно, эта мысль была до ужаса странной и пугающей. Но ведь нельзя же было оставлять все как есть.
Поэтому слова родились сами собой. Всего лишь два слова. Два самых простых, но только не сейчас, слова — «Может открыть?».
Дрожа всем телом от предвкушения чего-то неимоверно кошмарного, Сергей медленно попытался приподнять веки.
Вспышка, подобная атомному взрыву, затмила его взгляд, заставив снова зажмуриться.
— Я видел… Я что-то видел. Это же не плохо. Уже не плохо, — успокоил себя парень, для верности прикрыв лицо рукой.
Когда боль от первой попытки схлынула, он решил попробовать снова. Робко, будто у него никогда не было глаз, и он впервые в жизни решил ими воспользоваться, мужчина напряг веки.
Они приподнялись. Очередной «атомный взрыв» ударил в мозги. Но уже значительно слабее предыдущего.
— Вот же падла, — простонал человек.
— Ого! Я думал труп! Алкашей развелось…
Кто-то разговаривает. Кто-то явно здесь разговаривает. И ходит. Кто-то явно постоянно здесь ходит…
— Вот черти! Опять вы здесь! Оторву башку каждому! — Отчаянно воскликнул Сергей.
Собравшись с духом, он в очередной раз принял попытку воспользоваться зрительными органами чувств.
Глаза открылись. Боль и слезы тут же наполнили их. Пришлось заслонить лоб рукой, создать нечто наподобие небольшого затенения.
С одной стороны, так было практически ничего не видно вокруг. Но с другой стороны, можно было сказать с большой точностью, что он явно находится не в Даркстрале.
Свет. Все вокруг было залито светом. Зелень. Все вокруг зеленело, будто рядом опрокинулся грузовик с салатовой эмалью.
Хотя, главное не это. Главное — воздух. Лёгкий, приятный, бодрящий кожу воздух, а не мокрый, тяжёлый, раздражающий психику, таарс.
Нет. Это может быть что угодно. Даже другая планета. Но только не город мертвой ночи. Только не он.
Когда глаза Сергея более-менее освоились, приступив к своим «повседневным обязанностям», мужчина осознал, что он находится посреди оживленной улицы.
По тротуару около него то и дело проходят люди. Судя по холоду в воздухе и розоватому свечению — сейчас утро. Они идут на работу, в школу, на прогулку с собаками.
Некоторые бросают обрывки фраз в адрес потрёпанного человека в равной, грязной одежде. Кто-то пытается шутить или причитать. Но большая часть прохожих ограничивается лишь презренными взглядами. Взглядами надменных египетских фараонов, которые на самом деле являются рабами.
Сам же Сергей, полулёжа расположен на мягкой, цветочной клумбе. Клумба усыпана яркими тюльпанами страстно-багрового цвета.
Что? Тюльпанами? Весна. Сейчас весна. Май… С его холодными рассветами и ярким полуденным солнцем. А не ноябрь с его чудовищной, депрессивной гнилью.
— Господи! Весна! — Воскликнул Сергей. — Весна, боже мой! — Заорал он ещё громче. — Я дома! О блин! Я дома! Нет! Не верю! Господи, я даже не верю в то, что я наконец-то дома!
С криком мужчина сорвал несколько цветочных головок, подкинув их над собой. Град из «благоухающих крыльев» обрушился на его голову.
Скудный поток прохожих начал обтекать место празднества истрёпанного человека, по проезжей части. Благо, улица была второстепенной. И машин на ней толпилось не много.
