Кевин ожег его взглядом и процедил сквозь зубы: «Вот дерьмо! Обезьяна долбаная! Счет плюс семь. Теперь отдай мои чертовы деньги!»
Дверь позади Фишера открылась, и в проеме показалась голова Мартинеса. Рядом стоял Микки, и оба улыбались. Они все это время подслушивали снаружи.
«Извини, Кев, — говорил Мартинес, пока Фишер помогал ему подняться на ноги. — Не будет никаких денег. Все это понарошку. Нас в этом заведении знают и не дают играть по-настоящему».
Кевин рассмеялся во весь голос: «Ты издеваешься?»
Фишер сжал его плечо: «Они разрешают нам использовать их казино для испытания. Это помогает им выслеживать местных игроков, считающих карты».
Кевин вытер пот с бровей. Это было безумно и… чертовски возбуждало. Он знал, что прошел своего рода посвящение. Он был одним из них.
«Поздравляю, — сказал Микки, выйдя вперед, чтобы пожать ему руку. — Добро пожаловать на борт».
Кевин кивнул. Странное чувство охватило его, когда он заглянул в глаза Микки; его тронули нотки отцовского одобрения, которые он увидел во взгляде этого человека. Мартинес хлопал его по спине, возвращая к настоящему: «Пакуй чемоданы, брат. Мы едем в Вегас».
Глава 8
Лас-Вегас, наши дни
Я не видел глаза Дэймона Зимоновски за толстыми стеклами защитных очков, но его губы превратились в тонкую полоску, а зубы сжались, выражая явную агрессию. Руки вытянуты вперед, внушительный корпус (шесть футов три дюйма) слегка наклонен вперед. Я сжал руками свои противошумовые наушники одновременно с тем, как его палец побелел от напряжения на спусковом крючке. Я едва мог поверить в то, что стою сейчас здесь, что это и есть обстановка моего интервью для книги о двойной жизни Кевина Льюиса, а не сцена из моих романов.
357’ дернулся трижды, грохот выстрелов прокатился по закрытому стрелковому тиру, а Дэймон радостно закричал. Я попытался рассмотреть цель на том конце двадцатиярдового коридора, но ничего не увидел сквозь плексигласовую стенку, разделяющую наши огневые позиции. Дэймон оставил позу стрелка и вручил свой 357’ подростку в комбинезоне, сорвал с себя очки и посмотрел на меня.
«Так вот чего хочет мир, — сказал он, расплываясь в улыбке. — Еще одна долбаная книга о блэкджеке».
Я хотел было возразить, потом решил этого не делать. Я не писал книгу собственно о блэкджеке, но не мог объяснить это Дэймону. Моя встреча с этим немного пугающим местным обитателем Вегаса была организована Кевином Льюисом, или Дэвидом Ли, под именем которого его знал Дэймон с тех дней, когда работал управляющим одного из роскошных гигантских казино на Стрипе. Дэймон был моим первым объектом исследования, первым именем из списка, который предоставил мне Кевин в рамках нашей с ним сделки. Перед этим интервью Кевин взял с меня обещание не раскрывать реальную подоплеку моей книги, а после того как я увидел 357’ в руках Дэймона, я вообще не стал распускать перья.
Из того что мне рассказал Кевин, я понял, что Дэймон являлся идеальным объектом исследования — представителем одновременно старого и нового Вегаса. После краткосрочной подготовки в морской пехоте в 1974 году он переехал сюда из Далласа в поисках собственной версии Американской Мечты. Он работал в казино на самых разных должностях в течение нескольких лет, карабкаясь вверх по служебной лестнице с должности охранника до дилера блэкджека, пит-босса, старшего смены, пока, наконец, в середине 1980-х не стал управляющим знаменитого на Стрипе казино. В следующие десять лет он сменил шесть различных казино, пока не решил навсегда покончить с игорным бизнесом. Как и многие другие местные обитатели, годами наблюдавшие трансформации Вегаса, он понимал, что город переживает потрясающий демографический взрыв, в противоположность Атлантик-Сити, где окружающие городские районы хирели после прихода сюда казино. Вегас почти постоянно находился в состоянии экономического бума последние четыре десятилетия. Стремительно развивались новые отрасли, готовые обслуживать быстро разрастающуюся мекку, а в будущем основная деловая активность не обязательно должна была происходить в игровых залах. Дэймон стал своего рода разработчиком. Теперь он владел частью вновь открытого стрелкового тира, расположенного сразу за городом, а также небольшой долей близлежащего супермаркета.
Парень в комбинезоне забрал у меня наушники, и я проследовал за Дэймоном в небольшой холл перед выходом из здания. На стене висела грифельная доска, на которой ярко-зелеными буквами были нацарапаны графики посещений стрелкового клуба. Под доской булькал кулер. Два цветка в горшках буйно кучерявились у окна, выходящего почти на пустую автостоянку. Мой взятый напрокат «Гео» смотрелся как обедневший клоун рядом с гигантским четырехприводным «Сабэрбеном» Дэймона.
«Знаете, — продолжал Дэймон, наливая в бумажный стаканчик воды из кулера, — Вегас — самый быстрорастущий город в мире, последнее место на Земле, где бродяга без всяких навыков может заработать себе на приличную жизнь. И все, о чем хотят написать книгу, — это какой-то блэкджек».
За десять минут, которые я был с ним знаком, я успел привыкнуть к тому, что Дэймон щедро приправлял свою речь ненормативной лексикой. Однако при этом он говорил об интересных вещах. Феномен Лас-Вегаса — это не только история о картах: рост города, приток денег, архитектурное многообразие и характер, все это было уникальным явлением в человеческой истории. Где еще в мире разносчица коктейлей может позволить себе купить дом в рассрочку и взять в прокат авто? Где еще в мире студент-недоучка, который зарабатывает парковкой машин, получает достаточно, чтобы отправить своих детей в частную школу? История Кевина Льюиса вписывается в эту канву, поскольку характеризует собой конкретный момент истории Лас-Вегаса: его первые шаги в двойную жизнь совпали с периодом нового мегаразвития Вегаса.
«Людям нравится играть, — ответил я. — И они разбираются в блэкджеке, потому что он прост и кажется им почти честной игрой. Люди верят, что это единственная игра, в которой у них действительно есть шансы победить».
Дэймон проворчал что-то в ответ, смял бумажный стаканчик в мясистых руках и швырнул его в мусорную корзину. «Это уже не самая популярная игра в казино. Игровые автоматы занимают теперь почти 60 % всего времени, которое люди проводят в казино. Блэкджек был на подъеме в восьмидесятых и девяностых, но мы вступаем в эру машин», — сказал он.
Я кивнул. Я читал о нашествии машин. Теперь даже игровые автоматы оказались перед угрозой отступления перед видеопокером, этим Интернет-порно азартных игр. Быстрые, ведущие к привыканию, иногда дающие выиграть машины пожирали деньги быстрее агентов по найму жилья в Нью-Йорке. Но меня совсем не интересовали игровые автоматы, поэтому я сказал: «Я пишу как раз о девяностых. И не только о блэкджеке. Мне интересно, как менялся Вегас, как его характер отображался в крупных игроках того десятилетия».
Дэймон скрестил руки на груди и пожал плечами: «Что ж, внешне Вегас постоянно меняется».
Я мог и сам подбросить кучу подробностей. Из моих исследований я заключил, что Вегас прошел через пять отчетливо различимых периодов с тех пор, как азартные игры были легализованы Законом 98, который был принят Законодательным собранием Невады в 1933 году. Сначала была эра гангстеров, которая началась сразу после окончания Второй мировой войны. Вдохновленные успехом своих нелегальных игорных салонов на Среднем Западе, печально известные мафиози, такие как Моррис «Моу» Далитц и Багси Зигель, прибыли в город. Использовав, в частности, деньги профсоюза водителей грузовиков, а именно двести пятьдесят миллионов долларов, гангстеры построили первые крупнейшие казино, такие как «Фламинго» Зигеля стоимостью в шесть миллионов долларов. Вслед за «Фламинго» быстро поднялись «Сэндз», «Ривьера», «Дюнз» и «Тропикана».
