– Я Маша. Пойдем.
Она завела меня в уборную здесь же, в гримерке. Я подумал, что она собирается отсосать мне, с сомнением взялся за ширинку и сказал:
– Тут будет не очень удобно.
Девчонка внимательно посмотрела на меня:
– Какого ты обо мне мнения?
Она захлопнула крышку унитаза, протерла ее влажной салфеткой, потом чистым сухим платком и рассыпала порошок.
– Никогда не нюхал, – сообщил я.
– Пришло время.
Я сел в душевую кабину, а голову положил на бачок и хорошенько разнюхался. После этого вышел, выпил пару рюмок водки. Феликс смеялся:
– Посмотрите, ожил! Ожил, а то плакал тут, как обдроченный!
– Алехин! – заорал Максим Тесли. – Пошли, это твой звездный час!
Тогда Феликс еще не рубил на гитаре, а просто ставил музыку с ноутбука, пританцовывал и размахивал своими громадными руками, пока Максим Тесли с микрофоном бегал по сцене. На этот раз я прыгал вместе с ними. Выглядели они очень жутко. Феликс в кожаной косухе и шляпе, а также в каких-то уебищных ковбойских ботинках. Максим со вспухшей рожей, в настолько узких штанах, что сквозь них видно было и телефон в его кармане, и ключи, и половой хуй. Одну песню я знал наизусть и начал орать:
– Это, наверное, из-за того «егермайстера»! И, наверное, из-за того порошка! Который я ебашил из чувства мести! Пока ждал! Твоего! Звонка!..
У Максима Тесли было несколько проектов, но в этом альбоме он неожиданно раскрылся. Прежде его музыка меня не цепляла, но в двадцать девять он ушел от своей мещанки, с которой прожил несколько лет, пережил роковую интрижку, хорошенько поторчал на дешевой наркоте и написал несколько превосходных песен. К счастью, Феликс был рядом, он нарезал очень кайфовых коллажей из старого пост-панка, и вышла дебютная пластинка «Щенков» под названием «Лучшее – враг хорошего». Я подошел к краю сцены и увидел бабу, которая тянула ко мне руки. Я затащил ее на сцену, стал сосаться с ней, прыгать, тереться о нее. Это была Юлана, художница, которая оформляет уже третью книгу «Рутины». Привет, детк, каково это – увидеть здесь свое изображение, примитивно намалеванное моими руками старого дурака? Откуда-то пришел охранник, вышел прямо на сцену и проорал мне, перекрикивая музло:
– Так нельзя! Спускайся в зал!
Мы спрыгнули со сцены и продолжили плясать в толпе. Потом я оказался с ней в туалете, в котором нюхал нечто полчаса назад. Сначала, кажется, нырнул ей в пилотку, а потом запихал член в рот. Я поймал свое отражение в зеркале, на меня смотрел не я, а какой-то мелкий бес. Вернее даже сказать – черт. Я схватил Юлану за голову и потянул на себя. Из глаз хлынули слезы:
– Сколько тебе лет?
– Девятнадцать.
– Зачем ты это делаешь? Ты же молодая, хорошая девочка. Зачем тебе хуй больного дяди?
Я уселся на пол и плакал. Юлана меня утешала, гладила по голове, как мамочка, говорила, что все будет хорошо. Потом я взял ключи у Максима Тесли, и мы поехали к нему. Я несколько часов трахал ее на полу. Мне мерещилось, что Даша стоит над нами, я оживил ее призрак своими поцелуями.
– Я буду говорить, что ты Даша, – сказал я.
– Главное, чтобы ты кончил, – сказала Юлана.
Она напоминала героиню из мексиканской мыльной оперы. Странный такой голос, как будто слегка зажевало пленку, сексуальный акцент, таким он мне казался. Темные волосы, недлинные, слегка волнистые.
– Откуда ты?
– Откуда я здесь?
– Из какого города?
– Из Белгорода, – «бе» звучало как «бэ».
– Бэ, – сказал я. – Над нами стоит моя баба сейчас. Я насилую ее.
– Хорошо. Кончи, пожалуйста, на меня.
Потом пришел он.
– Я хочу с вами! – орал Максим Тесли.
Отталкивал его.
Максим Тесли прыгал над нами в темноте, пытался достать свой член, ухватить Юлану за сиську.
– Люблю маленькие сиськи маленьких девочек!
Я взял покрывало, и мы, голые, перебрались в ванную. Бросили подстилку, но все равно я стер все колени о кафель. Это продолжалось долго, мы все были в поту, с моей головы текло ручьем. Юлана вцепилась в мои волосы, шептала что-то ласковое на ухо. Со стоном кончил на грудь, реальность покрылась черными пятнами, как сигаретными ожогами. Я провалился в глубокий сон прямо на полу ванной. С утра Юланы не было, а меня разбудил стук соседа Максима Тесли, который хотел в туалет. Я зашел в комнату.
– А где та баба? – спросил я.
– Какая та баба? Ты был один вроде, – ответил Максим Тесли.
– Давай восстановим хронологию.
– Давай.
Мы выпили по пиву. Я рассказал свою версию.
– Не, когда я пришел, ты был один. Вроде в туалете с кем-то трахался в «Зале», я не помню. А так я бы тебе не дал ключи. У меня же нельзя. Это моя крепость. Посмотри на эти стихи на стенах! Это же интеллигентное место.
– А чем Феликс меня нанюхал, не в курсе? Спидами?
– Боюсь, что это был героин с кокаином, – беспечно ответил Максим Тесли. – А может, и нет, не бери в голову.
– Ну да, мне нужен наркотик, который бы был сильнее Даши.
– Ой, только не надо про ее писечку! – засмеялся он.
Мы пили несколько дней. Потом, наконец, немного протрезвели. Феликс нехотя приехал заняться со мной музыкой.
Я отслушивал все его демки, пока не наткнулся на гениальный и очень мрачный набросок.
– Это то, что нужно, – сказал я.
Мы взяли пивка и попробовали его покрутить. Я попросил немного изменить размер, добавить безумия, сделать пару эффектов. Чтобы кое-где мелодия слетала с колеи, играла мимо основного мотива. Энтузиазма у Феликса было немного, и тогда я сказал:
– Слушай, если ты спродюсируешь мне альбом, я буду делиться с тобой поровну.
– Как это? – оживился он.
– Так. Будешь получать за концерт столько же, сколько я и Костя. Возьму играть с нами.
– Смотри, Алехин тебя раскусил! У него знаешь, какое прозвище? – радостно сказал Максим Тесли и разлил. – Феликс «Денег Нет Вообще» Бондарев!
– Денег нет вообще, – согласился Феликс.
– Будут.
Он тут же включился в работу. Мы покрутили предварительную версию и договорились, что скоро Феликс приедет в Москву работать над черновиками для нового альбома макулатуры. Первым синглом стала песня «вальтер», где я прочел нараспев, почти спел:
проживаю жизнь не снимая повязки для сна
простыни мыло и кожа теперь названы твоим именем
