А вот если добавить немного триллера в этот рассказ или, например, если тофу пожарить в сладком чили-соусе, это же реально будет заебись! Ну конечно, Труман Капоте в моем возрасте уже написал «Летний круиз» и «Закрой последнюю дверь», как же я умудрился все профукать? Мы же договаривались, это суть, наша цель – стать молодым и признанным. Наверное, моя творческая проблема в том, что я не сосал хуй. Как я могу понять культуру, как я пойму Рим, если ни разу не отсосал? Ой, смерть, ой, античные драмы!
А что, думаете, стоики были правы? Вы вообще стоик? Что для вас смерть, вы определились? А бог, для вас бог – это что?
А бог из машины? А если мир можно оцифровать, это значит, что он уже оцифрован?
Все это напоминало лабиринт, из которого никак не выбраться. По запаху я понял, что наступил в дерьмо. Засмеялся: надеюсь, оно Митино. Представил, что это Митя бежит в лес, почему-то со своим рабочим микрофоном-пушкой, пишет звук леса и одновременно срет. Канализации в доме не было, гадить ходили за эти деревья. Почистил кеды о траву, смоченную росой, побрел в дом.
– Лео, пожалуйста. Не заканчивай на этом кадре. Оставь время, чтобы снять, как Тимур покидает гостиницу.
– Да, конечно, – отвечал Лео, не слушая.
Он был разочарован. Лео не нравилось, как играл Тимур, так говорил мне. Может быть, Тимуру говорил, что я плохо играю. Может быть, Лео был разочарован собой.
Все явно разваливалось. В последний день мы упрямо снимали один и тот же кадр. Я лежу в луже искусственной крови, а застрелившая меня Татьяна подбегает и берет мою голову на колени. Она убила меня из ревности, чтобы я не бросил ее.
– Ты не поняла меня!
Умирая, я чувствую ее любовь и говорю: «Погладь мои волосы, погладь мои волосы».
– А теперь как будто пластинку заедает, Женьк!
– Поооооглаааадь мои вооооллооосссы. Воло воло воло сы.
В это время камера отдаляется от нас, оператор на кране обозревает гостиницу «Мадонна» и виды. Лужа крови кажется небольшим пятнышком. Конец.
День был ветреный. Между дублями меня накрывали пледом. Вставать не разрешалось. Стучал зубами и думал: а что если бы я не ушел от Жени? Купи себе бензопилу, говорил он. Потом я научу тебя самому подыскивать клиентов. Лет через пять будешь уже хорошо зарабатывать, сам научишься делать проекты, чертежи, обращаться с лазерным уровнем, руководить бригадами. Никуда литература не убежит. На мне был тесный велосипедный костюм. По сценарию мне отдал его Тимур, чтобы я сбежал из своей тюрьмы навстречу мечтам (и скрываясь с места преступления).
Я лежал на асфальте, пока обсуждали кадры. Наконец смена закончилась, потому что снимать дальше было темно. Лео был мрачнее тучи. Нефедов отвозил нас в дом к Авдотье частями.
Происходили какие-то непонятки, кого-то сегодня заберут в город, кого-то нет. Мне очень хотелось в общагу, туда, где был интернет и возможность переписываться и созваниваться по скайпу с Леной. Приехал микроавтобус, в него сели операторша, ее муж и помощник, осветитель, еще какие-то люди, нам с Митей не хватило места. Остальные собирались ночевать здесь. Я сказал:
– Думаю совершить пеший марш-бросок до Москвы. Так что сегодня ночью один убиваешь Нефедова.
– «Убиваешь Нефедова». Гм, предлагаю теперь так называть дрочку.
Ни с кем, кроме него, не попрощавшись, пошел в сторону города. Что-то мешало мне ловить тачку. Да и поздно уже было. Куда я собрался и зачем? Зачем я ввязался в очередные съемки? Понятно же, что актером я не буду. Наверняка ВГИК не заплатит обещанных денег. Лео явно нечего будет показать мастерам. Фильма не будет, он останется должником гестхауса, должником актеров, осветителей и Авдотьи.
Пока мне явно не хватало на то, чтобы снять жилье. Можно было попросить в долг у отца, но мне было очень мучительно признаться, что я в двадцать три до сих пор трачу больше, чем зарабатываю.
Сперва позвонила Авдотья:
– Ты куда пошел? С ума сошел? Ты хоть голосуй, тебя кто-нибудь подвезет.
Потом позвонил Лео:
– Ты обиделся?
– На тебя? Только не на тебя, малыш.
– Возвращайся. Никто не усомнится в твоей крутизне, ха-ха, если ты вернешься.
Нет, все нормально, я дойду до этой ссаной Москвы! Шел уже полтора часа. Силы закончились. По моим подсчетам как раз к пяти утра, к открытию метро, я бы добрался. Но вместо этого я сел на лавочку. Вдоль рублевской трассы стояли роскошные дома, которые понастроили мутные люди с плохим вкусом. Иномарки проносились мимо на дикой скорости. Думаю, не имело смысла здесь ловить машину. Хотелось есть и спать. Я набрал Лео и попросил вызвать мне такси, если у него есть немного налички. Хочу вернуться обратно к вам в дом. Да, пара сотен у него еще была, да, вызовет. Да, раскладушка тебя ждет. Я разглядел адрес на одной из оградок и продиктовал. Скоро за мной приехал таджик на «Ладе». Когда я вошел, они пили вино, праздновали конец съемок в ночи. Лео, казалось, расслабился и был рад, что его работа на площадке закончилась. Он обнял меня и сказал:
– Ты был бы мой герой, если бы не вернулся.
Наверняка я уже описывал внешность Лео в одной из своих книг. Но сделаю это еще разок, может быть, получится не сильно повториться. Он со своими длинными черными волосами походил на Маугли из фильма Трюффо и одновременно на подкормленного главного героя из «Индейца в Париже». Тот факт, что Лео получил несколько высших образований и мог при желании поддержать разговор на любую тему, не менял сути. Иногда казалось, что Лео сейчас скинет одежду, насрет говном из своей смуглой волосатой жопы на стол, заваленный книгами и тетрадями, и залезет обратно на дерево.
Он понимал, что никакое данное слово и никакие социальные путы не должны отнимать твою звериную свободу.
Я представлял, как он ковыряется у себя в пальцах, оставшись один, как нюхает свои волосатые подмышки после отжиманий, – забавляло это воображать при его развитом интеллекте. Думаю, что сейчас, в конце этих неудачных съемок, Лео чувствовал, что огромный груз свалился с его плеч, – все-таки в режиссуре так мало места для творчества и так много организационных неразрешимых вопросов.
Я до утра ворочался, все придумывал какие-то новые проекты, переживал из-за будущего. Но проспал целый день. Меня будили, спрашивали, хочу ли я в город, но я сказал, что готов поехать последним. В итоге мы возвращались уже затемно, я сидел на заднем сиденье, спереди Нефедов и Авдотья.
– Есть плеер? А то у меня сел, – спросил Нефедов.
Я полистал немного в наушниках, прикинул, что за музло у меня сохранено.
– Сплошное эмо, не думаю, что вам понравится. Хотя вот, есть помягче.
Протянул свой айпод-шафл. Нефедов подрубил, и заиграла Overcome.
