Бранда удалилась, а я погнал гвардейцев на очередной круг. Конечно, уровень их подготовки был достаточно высок, но иногда ненависть к кому-то — очень хороший стимул расти над собой. Мне не нужно, чтобы меня любили. Пусть лучше ненавидят и побаиваются. Эту истину тоже усвоил давно. Как говорил мой наставник: того, кого любят, легко предают. А вот прежде чем предать того, кого боятся, трижды подумают. Он был мудрым человеком, хоть и редкостным негодяем.
Пока я раздумывал над превратностями судьбы, гвардейцы и вовсе выбились из сил.
— Достаточно, отдыхать, — приказал я им. — Завтра жду в то же время.
Как раз то самое время, когда у Илверта занятия и он будет под присмотром как стражи, так и учителей. Хорошее время для тренировок. Мокрые, как мыши, мужчины потянулись прочь, радуясь, что хоть тренировка на мечах отменилась. Я дождался, пока останусь один, и тоже немного размял мышцы. Пометал кинжал, поупражнялся с кастетом. Длительное бездействие губительно для навыков тайного боя. А я и так в дороге почти не имел возможности тренироваться. И только к обеду быстро принял душ, переоделся и направился в королевские покои, чтобы проводить его величество к столу.
Илверт как раз выходил из классной комнаты. Увидел меня, и его лицо озарилось радостью.
— Пообедаете со мной, лер Вейс? — спросил он.
— Как вам будет угодно, ваше величество, — ответил я, искренне надеясь, что обедает мальчик один. Не тут-то было! Нас проводили в большую королевскую столовую. Бранда уже была там. Увидела меня — и хорошо, что не ела, иначе бы подавилась.
— Его величество пригласил меня присоединиться к вам за обедом, — миролюбиво объяснил я.
— Что ж, я только рада. — Бранда вдруг улыбнулась, и теперь уже чуть не перекосило меня.
Слуги споро поставили еще один прибор. Обед втроем? То еще удовольствие. Странно, что ее величество не пригласила орду придворных, которые ждали бы объедки с королевского стола. Осмонд любил так делать. Мне отвели место по левую руку от Илверта. Мальчик под взглядом матери вел себя тише воды и сидел, уставившись в тарелку. А нам подали закуски. Интересно, их проверили наяд? Я попробовал грибную корзинку и паштет. На самом деле есть особо не хотелось, но до вечера слишком много дел. Стоит пополнить запас сил.
— Надеюсь, гвардейцы сына еще живы? — миролюбиво поинтересовалась ее величество.
— Конечно, — улыбнулся я. — Они воины и могут гораздо больше. Видимо, капитан Сайден не уделял должного внимания их тренировкам. Но это быстро исправимо.
— Наверняка. В Изельгарде вы тоже имели должность при дворе?
Решила устроить мне допрос, пока я вынужден сидеть перед ней и отвечать? Я лениво поковырял вилкой салат.
— Нет. Я не придворный, ваше величество, — ответил королеве. — И не так часто бываю в столице Изельгарда.
— Тогда странно, что Осмонд прислал к нам именно вас.
— Его величество убежден в моей преданности.
— Лер Вейс, а расскажите об Изельгарде, — тихо попросил Илверт.
— Сын мой, такие беседы не ведутся за столом, — вмешалась его мать, которой король ломал игру. — Расспрашивайте лера Вейса в свободное время. Кстати, а где ваша форма, лер Вейс? Вы ведь, насколько я поняла, лейтенант.
— Вы поняли правильно, ваше величество, — усмехнулся я. — Я жду, когда форму доставят во дворец. Не рассчитывал принимать на себя командование личным отрядом его величества.
— Вы были на войне?
— Да.
Мне не нравилось, куда вел этот разговор, поэтому сделал знак слуге, чтобы мне подали следующее блюдо. Обсуждать свое участие в Изельгардско-Литонской кампании я ни с кем не собирался. Были лишь двое, с кем вообще об этом говорил — отец и Эрвинг Аттеус.
— Вы воевали, лер Вейс? — Глаза Илверта загорелись.
— Имел такую честь, — ответил я. — Но война — грязное дело, ваше величество. И, думаю, ваш народ искренне надеется, что в ваше правление будет мир.
— Я постараюсь, — кивнул мальчик, а Бранда презрительно изогнула бровь. Она в это не верила. Не верила, что ее сын станет достойным правителем. И явно собиралась вести политику туда, куда решит сама.
— А почему только лейтенант? — поинтересовалась Бранда.
— Потому что до начала боевых действий у меня не было звания, — ответил я сдержанно, поборов желание послать Бранду к демонам. — А вам ли не знать, ваше величество, что в Изельгарде никому не дают звания за красивые глаза.
Бранда склонила голову, а я быстро порезал мясо и набил рот, пока она не додумалась спросить что-нибудь еще. Нет, ваше величество, не вам загонять меня в ловушку. Я сам кого хочешь туда загоню.
— А как же получилось, что у вас есть подданство Литонии? — как бы между прочим уточнила Бранда. А ведь она знает. Тоже искала информацию и мстит за мои намеки? Зря вы так, ваше величество.
— Вы ведь тоже изельгардка, ваше величество, — ответил я. — А правите Литонией. Пути судьбы неисповедимы.
Бранда покраснела так, что не заметить было сложно. На мгновение показалось — сейчас она воткнет нож мне в глаз. А в том, что ее величество прекрасно обращается с холодным оружием, я не сомневался. Эрвинг рассказывал мне, как погиб отец Илверта. И кто воткнул кинжал ему в сердце. Но я не он. Отобью.
— Вы правы, лер Вейс. — Королева все-таки взяла себя в руки. Что ж, в самообладании ей не откажешь, хоть я по-прежнему ощущал волны ненависти, исходившие от нее. Злитесь, ваше величество. Злитесь. Злость заставляет по-особенному бурлить кровь.
Видимо, на этом запас терпения Бранды иссяк. Она быстро поела и покинула столовую. Мы с Илвертом потянулись следом.
— Почему мама так разозлилась? — шепотом спросил он.
— Ваша матушка не любит вспоминать о прошлом, — ответил я. — А вам следует отдохнуть после обеда, ваше величество.
Как бы не так. Илверт вцепился в меня клещами и потащил с собой. Только так удалось уговорить маленького короля на послеобеденный сон. На этот раз я рассказывал ему об Изельгарде.
— Там большую часть года светит солнце, — говорил тихо, надеясь, что мальчик все-таки уснет. — В Изельгарде жаркое лето, а зимой редко идет снег.
— А у нас все время пасмурно, — задумчиво говорил Илверт.
— Да. Когда я впервые прибыл в Литонию, никак не мог привыкнуть к тому, что тут мало света. Мне казалось, небо давит на плечи.
— Это было, когда ты участвовал в войне? — Ил отбросил все формальности, раз уж мы остались одни.
— Да. Уже восемь лет прошло, а кажется, что один день.
— Было страшно?
— Очень, — признал я. — Но долг мужчины — защищать свою Родину. Поэтому, когда Литония объявила Изельгарду войну, я записался в армию. Мне казалось, что мы быстро победим. А мы быстро проиграли.
