Я взял себя в руки. Нужно оставаться спокойным. Нужно… Закусил губу. Я никогда не был трусом, но сейчас по спине пробежал неприятный холодок. А пыточная осталась такой же, какой ее запомнил. Наборы самых разных орудий, блестящие, любовно начищенные, стул с отверстием, предназначение которого я по-прежнему не хотел знать, и мутный свет, из-за которого возникало ощущение, будто ты спустился в недра земли.
Приказал себе успокоиться. Мне нечего скрывать. Все, чего они хотят, — заставить меня ошибиться. Дать им шанс зацепиться за эту ошибку и избавиться от меня раз и навсегда.
Дверь снова отворилась.
— Добрый вечер, лер Вейс, — поклонился палач.
— Добрый вечер, лер Лейт. — Я склонил голову в ответ.
— Лер Лейт, этот человек обвиняется в шпионажем пользу Верании и Изельгарда, — сказал Таббат. — Нам нужно знать, что написано в тех бумагах, которые мы нашли в его кабинете, как расшифровывается код и какие поручения у него были.
— Шпионаж? — Тонкие брови палача взметнулись удивленно. — Я вас понял, лер Таббат. А теперь оставьте нас.
— Но…
— Оставьте! — рявкнул палач, и Таббата почти вынесло из пыточной, дверь захлопнулась с грохотом, и мы с Лейтом остались один на один.
— Вот мы и свиделись, лер Вейс, — усмехнулся он уголками губ. — Не думал, что встреча произойдет так скоро, но был уверен, что она состоится.
— Почему? — растерянно спросил я.
— Все просто. Когда человеку не в чем себя винить, он боится палача. А вы боитесь не меня, лер Вейс. А так глядите на мои инструменты, будто каждый примеряете на себя и пытаетесь понять, под каким заговорите.
Я дернул ворот на рубашке. Улыбка палача стала еще более… предвкушающей.
— Я ничего не знаю, — сказал прямо.
— Уверены?
— Конечно.
— Тогда проверим. Присядете?
И указал на стул. Я чувствовал себя кроликом перед удавом. Мало было в мире людей, которые могли бы сломить меня, но в том, что этот конкретный может, даже не сомневался. А палач осматривал свои владения почти с нежностью. Он коснулся длинных тонких игл, будто ласкал женщину, затем — широкого острого лезвия, мощных щипцов, которые не вязались с его худощавыми руками.
— С чего бы начать? — Лейт покачал головой. — Боюсь, магическое вмешательство не сильно-то поможет вам стать разговорчивее, лер Вейс.
Я молчал.
— Что же вы стоите?
Лейт махнул рукой, и с меня сначала сорвало одежду, а затем опрокинуло на стул. Ремни вцепились в руки и ноги, обвили шею, и, готов поклясться, отпели.
— Итак, с чего начнем? — Лейт замер передо мной.
— Я никогда не вел переписку с Веранией.
— С Веранией? А с Изельгардом?
— Я — изельгардец. Конечно, я получал приказы от короля, но они никак не противоречили моей службе здесь.
Холодно. Почему так холодно?
— Мм, забавно. — Лейт подвинул себе стул и сел так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Где вы получили увечья, лер Вейс?
— На войне, — ответил я.
— Воевали за Изельгард?
— Конечно.
— Эх, жаль, я сам не участвовал в тех событиях. Увы, не позволял ряд… обстоятельств, но могу сказать, что над вашей рукой поработал дилетант. Кто же так пытает? Некрасиво, негармонично. Согласны, лер Вейс?
— Это были обычные солдаты.
В горле пересохло. Этот тип гипнотизировал меня? Иначе почему я вообще с ним разговариваю?
— Заметно. — Пальцы Лейта задумчиво коснулись шрама на моей руке. — Заметно, что не палачи. Они думали, боль развяжет вам язык, и ошиблись. Я прав?
— Да.
Я не совсем понимал, чего он от меня хочет. Не понимал, что, демоны всех прибери, тут происходит.
— Потому что людей вашего сорта ломают не так. Но я не стану вас ломать, лер Вейс, хотя на это мне понадобилось бы не больше часа. Вы вызываете у меня уважение. Более того, не гнушаетесь разговаривать со мной как с равным. Поэтому и ваш рассудок, и ваша честь останутся при вас. Ни за что другое ручаться не могу.
Боль. Она пришла внезапно. Лейт говорил, что не станет использовать магию, — и солгал. Лезвие, тонкое, длинное, оставалось в его руках. Он не прикасался ко мне, вместо этого проводил перед собой острием как дирижерской палочкой. Взмах, росчерк, взмах, росчерк. А я чувствовал, как в пальцах правой руки лопаются сосуды, как закипает кровь, как сводит судорогой пальцы. Не кричать! Я больше не испуганный мальчишка, который оказался один на один с мучителями. Нет, на этот раз я справлюсь.
— Хотите лишиться руки, лер Вейс? — поинтересовался палач, облизывая пересохшие губы. — Сколько вы учились снова владеть левой?
— Долго, — ответил я, хоть и не собирался, но что-то заставляло меня говорить.
— А сможете обойтись без правой?
И захрустели кости. Я все-таки закричал. Боль стала моим существом. По пальцам потекла кровь. Вот только ран мне никто не наносил, они открывались сами собой.
— Ну что, лер Вейс? Не вспомнили, откуда у вас подозрительные письма?
— По-вашему, я идиот? — уставился на Лейта. — И стал бы хранить подобное прямо в своем кабинете?
— Нет, — признал палач. — Но мое дело — спросить. А ваше — ответить. Что приказывал вам Осмонд, лер Вейс?
Я молчал. Боль вернулась. Но если до этого страдали пальцы, то сейчас железные тиски сжали ладонь. Я взвыл.
— Да, оружие сможете держать нескоро, — меланхолично заметил палач. — Но и вы — не воин. А кто? По всему выходит, что шпион.
Молчи! Молчи, Ник!
— Значит, шпион. — Лейт кивнул сам себе. — Тогда повторяю вопрос. С каким поручением вы прибыли в Литонию, лер Вейс?
— Узнать, не затевается ли союз с Веранией, — прошептал я. — И обеспечить безопасность короля и королевы.
— Верю. — Лейт поднялся и подошел ближе. — Что было в письмах, найденных у вас?
— Не знаю.
— Что было там написано, лер Вейс?
— Не знаю!
— Не верю.
Боль переместилась к запястью и ползла все выше к локтю. Я мог видеть алую струйку крови, текущую по полу. Перед глазами заплясали всполохи.
— Э, нет. — Лейт склонился ко мне, принюхался, будто стараясь уловить запах боли. — Нет, лер Вейс, так не пойдет. Позорный обморок не для вас, ведь правда?
И всполохи исчезли. Я пытался отдышаться, отдыхая от боли и зная, что она вернется. Вот и все. Конец игре. Даже если я выйду отсюда, все кончено. Хотя ставлю на то, что меня не выпустят живым.
— Вернемся к поставленному вопросу. Вы встречались с послами Верании?
