Оливер краснеет, когда Келси на него смотрит.
– Да, конечно! – Она слегка обнимает Оливера за талию. Надеюсь, он не потеряет сознание от волнения.
Делаю несколько снимков. Они выглядят словно пара. Не стоит забывать, что именно этого я и хотела. Именно этого и хотел Оливер. Я ему обещала. А обещания надо выполнять.
Показываю фотки Келси.
– Эту надо сразу выложить! Хештег «#карантинейджер»!
Услышав, как она произносит мой хештег, я снова захотела врубить панковскую музыку и пинать стены. Вместо этого пришлось улыбнуться и сказать:
– Он в тренде!
– О, знаю! – отвечает Келси. – Мой парень – практически знаменитость!
– Парень? – сдавленно спрашивает Оливер.
– Ой, ну ты понял, что я имела в виду, – ухмыляется Келси.
– Да, конечно, – смущается Оливер.
Указываю на свои глаза, потом на Келси, и Оливер оборачивается, пытаясь поймать ее взгляд, но Келси идет к выходу, опустив голову. Оливер беспомощно пожимает плечами, глядя на меня. В этот момент Келси оборачивается, перед тем как войти в шлюз.
– Увидимся вечером. Тут будет еще кто-нибудь?
– Моя мама, – говорит Оливер, бледнея.
– Отлично. Жду не дождусь знакомства с ней!
– Ага, я тоже, – произносит Оливер, хотя выражение его лица свидетельствует об обратном.
Келси выбегает из шлюза, и медсестра показывает ей, как правильно снять костюм химзащиты. Мы с Оливером смотрим, как она делает еще одно быстрое селфи, немного копается в телефоне и уходит.
– Ну, – говорю я, – это Келси.
– Точно, – отвечает он.
Через несколько минут приходит Пэтти, разглагольствуя, как заблудился таксист, что совершенно нелепо, учитывая современные технологии. Следом появляется моя мама. Она выглядит посвежее, чем в прошлый раз, извиняется за опоздание, объясняя, что говорила по телефону с дядей.
– Все в порядке? – спрашиваю встревоженно.
– Да. Рэнди все так же считает, что болен, хочет, чтоб ему постоянно мерили температуру. Не стоило рассказывать ему, что происходит с тобой в больнице.
Я скучаю по своему кузену.
– Могу я встретиться с Оливером? – тихо спрашивает мама.
– Ш-ш-ш! Мам! – Но Пэтти продолжает бубнить, и невозможно понять, слышал ли это Оливер.
– Что?! Хочу познакомиться с парнем, с которым у тебя был первый поцелуй.
– Мам! – говорю громче.
– Это не первый твой поцелуй?
– МАМ!
– Я – твоя мать! Мы должны обсуждать такие вещи, – шепчет она.
Она права, мы и так обсуждаем. Раньше обсуждали. Как я влюбилась в Деймона Кука, как он сидел за мной на уроках биологии и иногда приходилось отклоняться, чтобы почувствовать его дыхание на шее, опасаясь, что он заметит гусиную кожу на моих руках. Но Оливер – это совсем другое. И я в него не влюблена, а просто помогаю завоевать девушку, в которую влюблен он.
– Все… сложно, – наконец шепчу в ответ.
Она смотрит на меня в ожидании объяснений.
– Я объясню, но не когда Оливер в двух шагах от меня! – шиплю.
– Справедливо, – понижает голос она. – Ну, в любом случае хочу познакомиться с твоим соседом по палате, – говорит она громче.
Однако Пэтти ничего не замечает, рассказывая Оливеру о другой соседке, которая считает, кто сколько раз в день спускает воду в туалете.
Моя мама предпринимает вторую попытку.
– Флора, можешь представить меня Оливеру?
Пэтти говорит не умолкая.
– Глупость какая.
Мама отдергивает штору, и мы видим Пэтти и скучающего Оливера, удивленно смотрящих на нас.
Пэтти раздражается:
– Часы посещений еще не окончились.
– Что? Я не медсестра и не врач. Я Пэг, мать Флоры.
Секунду Пэтти смотрит непонимающе, потом переводит взгляд на меня.
– Ой, точно, как я не подумала?! У вас обеих такие красивые волосы. Пэтти, приятно познакомиться.
Но моя мама смотрит мимо нее, на Оливера.
– Оливер, рада знакомству.
Оливер вскакивает с постели, вытирает ладонь об одежду и пожимает руку моей маме.
– И я очень рад, – тихо говорит он.
– А у вас одинаковые прекрасные глаза, – замечает мама.
Оливер вспыхивает и поднимает взгляд на меня. Вдруг очень хочется остаться с ним наедине. То есть совсем наедине. Не в больничной палате с бесконечным потоком посетителей и врачами, которые постоянно наблюдают за нами. По-настоящему наедине. Там, где можно поговорить без опасений, что нас прервут. Порыв настолько сильный, что я едва не хватаю его за руку, чтобы вытащить из комнаты.
На секунду заставляю себя отвести взгляд, но Оливер все еще смотрит на меня. Я не верю в телепатию или какое-нибудь чтение мыслей, но клянусь: он думает о том же, что и я. Пока наши мамы вспоминают свое детство в Бруклине, мы смотрим друг на друга, обдумывая способы сбежать и остаться вдвоем.
Хотя, глядя в эти прохладные, как бриз, глаза, чувствую, что мы уже вдвоем.
41. Оливер
Странно, но я не нервничаю, глядя на Флору, хотя одна только мысль о Келси заставляет меня вспыхнуть. А во Флоре есть что-то успокаивающее, утешающее, уютное.
И еще одна странность: я будто чувствую, о чем она думает. Чувство такое сильное, что я отвожу взгляд.
Джои приходит проводить наших мам, но я рассеян. Настолько, что забываю сообщить маме про знакомство с Келси сегодня вечером.
Они выходят из шлюза, затем, сняв костюмы химзащиты, вместе идут по коридору. Кажется, я даже слышу, как они смеются.
Мы наконец одни, но в этот момент пищит мой телефон. Потом еще раз и еще.
– У тебя там бомба с таймером? – спрашивает Флора. – Что случилось?
Келси отметила меня на фото. Она использовала хештег Флоры, но добавила еще один: «#мойкарантинейджер». На фотку сыплются всякие уведомления и лайки. Прокрутив их, вижу одно от Люси.
«Ты фактически встречаешься со знаменитостью».
«Знаменитость». Снова это слово. И «встречаешься». Разве я встречаюсь с Келси?
Флора тоже смотрит в телефон.
– Вау, смотри, как взлетел пост Келси, – произносит она. – Говорила же, что хештег сработает. Она хвастается тобой в соцсетях!
Но выглядит Флора так же устало, как и вчера.
– Ты точно хорошо себя чувствуешь?
– С чего бы мне чувствовать себя плохо? Я же говорила, что просто устала.
