Меньше, чем через две недели. Это кажется вечностью, и ничем – одновременно. Меня только что снова перевели в палату к Флоре, а уже пора считать оставшиеся ночи, которые я проведу, прислушиваясь к ее дыханию.
Хотя, судя по нашему последнему разговору, она ждет не дождется, когда окажется дома… подальше от меня.
72. Флора
Странно, что у меня снова есть сосед. Странно, что это снова Оливер. Странно, что между нами все странно. Снова. До сих пор. Но я все еще быстро устаю, поэтому засыпаю, так и не поговорив с Оливером. Следующим утром на часах почти девять. Я проспала двенадцать часов. Интересно, теперь это мое самочувствие до конца жизни? Всегда вымотанная и с ощущением, что смогу проспать половину дня, и так и не отдохнуть.
Глаза опять закрываются, а затем – мама уже тут.
– Доброе утро, Флора. Ты в порядке? – спрашивает она, глядя обеспокоенно.
– Да. Просто устала.
– Окей. Джои сказал, это может продлиться еще несколько дней. Хотела бы я остаться подольше, но ты же понимаешь, что я должна вернуться к твоему дяде и Рэнди, да? Он никогда не оставался один с Рэнди на такое долгое время. Не знаю, о чем я думала.
– Обо мне, – отвечаю я. – Ты думала о том, чтобы приехать на карантин к своей больной дочери. Мам, дай себе немного расслабиться.
Мама улыбается.
– Вижу, что тебе лучше. И мне лучше, глядя на тебя.
Я отмахиваюсь.
– Но это правда. С Рэнди все будет в порядке. А с тобой будет? Думаю, тебе стоит сходить на массаж. Или пойти поужинать с друзьями. – Почему-то едва не предлагаю поужинать с мамой Оливера. Понятия не имею, откуда у меня эта идея.
Она смеется.
– Да, мэм.
– От работы кони дохнут, – говорю я, улыбаясь ей. Мама любит повторять все эти старые поговорки, просто чтобы позлить меня.
– Дареному коню в зубы не смотрят, – отвечает она.
– Хорошо там, где нас нет.
– А там, где нет карантина еще лучше, – говорит Джои, входя в палату.
Я и забыла, какие у Джои ямочки на щеках. Бабочки, которых я раньше не чувствовала от усталости и боли, вернулись и порхают внутри.
– Отцовская шутка, – говорю я.
– Я же не отец, – отвечает Джои.
– Нет, я знаю. Просто… такие плоские шутки обычно называют отцовскими. Потому что отцы часто шутят плоско.
За шторой смеется Оливер, но Джои просто смотрит на меня.
– Забудь, – говорю я. – Давай убедимся, что температура все еще в порядке.
– Хорошая идея, – соглашается Джои, делая шаг вперед.
Он сует термометр мне в рот, и тот пикает.
– Все в порядке, – произносит Джои, глядя на шкалу.
Мама сияет.
– Спасибо, – она пытается схватить руку Джои, но тот пишет в своем неизменном планшете, а потом поднимает рассеянный взгляд.
– Не нужно меня благодарить. Благодарите вирус, за то, что он покинул тело вашей дочери. Тот еще был опыт, да?
– Да уж, – отвечаю я. Как я могла забыть об этих ямочках?
– Ну, если нигде случайно не пересечемся, то увидимся через пару часов.
– Еще одна отцовская шутка! – говорю я.
Он снова выглядит недоуменно, и я слышу, как во второй раз смеется Оливер. Джои салютует мне, а затем отдергивает штору, закрывающую вторую часть палаты.
– Что такого смешного, Ромео? – Но из-за мамы Оливера, Джои явно старается играть в беспечных приятелей.
Ответа не слышно, Джои, должно быть, сунул Оливеру термометр в рот. Затем раздается писк.
– Ну, что там? – нетерпеливо спрашивает мама Оливера.
– Ваш сын по-прежнему здоров. Температура нормальная. Еще увидимся.
Джои уходит, и мама Оливера говорит:
– Он мне не нравится. И плевать, что он врач.
Моя мама шепчет:
– И мне тоже.
Хотя не знаю, почему она шепчет. И не знаю, почему ей не нравится Джои. Наверное, она не заметила его ямочки.
73. Оливер
Я слышу, как после ухода своей мамы Флора принимает душ. Появляется запах кокоса и мяты. Удивительно, что она уже делает это сама. Всего несколько дней назад я видел, как сестра помогала ей добраться до ванной. Она такая сильная. Интересно, она помнит, как до болезни я сказал своей маме, что считаю ее сильной? Интересно, она обидится, если я снова это скажу? Интересно, она обидится, если я скажу все, что думаю о ней?
Ужасно, что мы не закончили наш прошлый разговор. Ужасно, что я не пойму, почему она так странно относится к Келси. Ужасно, что теперь у меня есть девушка, но при этом я понимаю их еще меньше, чем раньше.
Слышно, как Флора идет обратно к своей койке и включает телик. Хочется поговорить с ней. Нужно поговорить с ней.
После двух сериалов я наконец робко спрашиваю:
– М-м-м, Флора?
Она не отвечает. Может, спит? Может, игнорит меня. А может в наушниках.
Беру телефон и нервно вожусь с ним. Вижу все уведомления о последнем посте Келси с тегами #любимыйкарантинейджер и #неприкасаемыйпарень.
И все посты с тегом #карантинейджер.
«Флоре вроде стало лучше. Где она? #карантинейджер
«Хватит уже Келсера, я хочу Флоривера! #карантинейджер».
Посылаю Флоре сообщение:
«Ты спишь?».
Она отвечает:
«Да. Крепко сплю».
Я смеюсь.
Жду.
Наконец пишу: «Можно к тебе?».
«Если хочешь».
Мама заказала мне онлайн кое-что из одежды. Но так долго проходив в больничной пижаме, странно вновь надевать обычную одежду. Столько всего приходится делать: застегивать пуговицы, змейки, разглаживать все.
Я встаю, приглаживаю джинсы, наполовину застегиваю толстовку, затем снова расстегиваю. Даже в больничной палате я не могу избавиться от этого делано-небрежного вида и не почувствовать себя при этом придурком.
Я слегка отодвигаю штору, вхожу было, но понимаю, что надо отдернуть штору пошире и делаю шаг назад. Дергаю штору, но размахиваюсь слишком сильно и нечаянно распахиваю ее полностью.
Флора смотрит на меня со своей койки.
– Ну, это было драматично, – говорит она.
Штора все еще колышется позади, и я придерживаю ее рукой.
– Так что случилось? – спрашиваю я, стараясь выглядеть буднично, но во мне нет ничего будничного.
– Не знаю. Это ты мне написал.
