— Океюшки, — удовлетворяется ответом Рита и исчезает.
А Пётр посылает хлопающим метровыми ресницами инстадивам кивок благодарности и вежливую улыбку. Настоящую улыбку! Мне он за сегодня не подарил ни одной!
— Тебе следует поблагодарить их лично и со всеми почестями, — твёрдо говорю я. И, кажется, злюсь. — Они лидеры мнений, они помогают нам строить имидж и приводят в «Пенку» людей. Их надо ублажать.
Пётр снова смотрит на меня, на этот раз долго и очень внимательно. А я изо всех сил стараюсь, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул.
— Раз ты этого хочешь, — наконец произносит он, отталкивается от стойки и идёт к инстадивам.
Вижу, как кладёт ладонь на спинку стула одной из них, слегка склоняется и что-то говорит. Слышу, как сквозь музыку прорывается хоровое умилённое «Оооу!», выброс эстрогена в воздух. Замечаю, как девушки выпрямляют спины, выпячивают грудь и включают все свои чары, и совершенно не хочу смотреть дальше, тянусь к оставленному на стойке бокалу с коктейлем.
Какая же я дура.
И что мне теперь делать?
Глава 22
Объективно — вечеринка в «Пенке» проходит ну очень удачно. Субъективно — мне кажется, что я в аду.
Ближе к полуночи Надежда берёт слово и произносит трогательную речь с благодарностями присутствующим за то, что помогли «Пенке» так быстро взлететь и так ярко зажечься. Потом все делают вид, что внимательно слушают традиционную пятиминутку президентских обещаний по телевизору, и вот уже куранты, хлопушки, конфетти, звон бокалов и громкое радостное «С Но-вым го-дом!» под аккомпанемент гимна. Примерно так я себе это и представляла.
Развлекательная программа набирает обороты, второй акт включает в себя новую порцию конкурсов, теперь уже с призами посерьёзнее, розыгрыш подарков и танцы. В кофейне становится жарче и веселее, гости мигрируют от столика к столику, собираются спонтанными компаниями у бара, обмениваются историями и шутками.
Сонька знакомит меня с какой-то важной девицей из редакции местного глянца, и через несколько минут я получаю заказ на фитодизайн пространства для школы женской журналистики. С Региной Покровской мы пересекаемся в очереди в туалет, быстро находим общий язык во время обсуждения ассортимента круглосуточных ларьков в радиусе ста метров от нашего дома и обмениваемся телефонами на случай, если кому-то из нас в два часа ночи понадобится соль, сода, что-нибудь сладенькое или поговорить. Ещё я делаю внушение Рите, чтобы та перестала постить в инстаграм «Пенки» видео с вечеринки, потому что настал тот момент, после которого некоторым гостям может быть мучительно стыдно. А всё остальное время я просиживаю, забившись в дальний угол стола, желая стать невидимкой и щедро пользуясь установкой Нади, что для сотрудников «Пенки» весь алкоголь в новогоднюю ночь бесплатен, но «помните, что нам ещё работать вместе».
С этого места удобно наблюдать за Петром. Видеть, как он ловким движением руки придвигает стул к столику, за которым сидят Надежда с мужем Михаилом, и какое-то время они что-то весело обсуждают, будто освещая всё вокруг своими фирменными семейными улыбками на миллион. Смотреть, как он поддаётся уговорам племянницы и идёт с ней танцевать, позволяя ей встать ногами на свои отполированные до блеска ботинки и довольно хохотать, пока её крылышки за спиной трясутся в такт. Выглядывать в толпе его предплечье с красиво выступающими венами, виднеющееся из закатанного рукава пиджака; его кисть с фактурными костяшками длинных пальцев, зажимающих тумблер с виски; его тёмную макушку или краешек линии челюсти с тенью щетины. Любоваться его широкими плечами, уверенной походкой и тёплыми взглядами, направленными не на меня.
Я словно тихоня первокурсница, влюбившаяся в самого красивого мальчика на потоке и безотрывно преследующая его глазами на всех парах и переменах, но лишённая смелости подойти к нему и даже надежды, что он когда-нибудь посмотрит в ответ. Да что там, я и выгляжу, как тихоня, белый верх, чёрный низ, не то что остальные. Не то что, например, Каталина Лав — или как там её, я уже запуталась в этих инстадивах, — которая отделяется от своих подружек, очаровывающих футболистов и топ-менеджеров, плывёт по залу и присаживается на диван к Петру, Дане и Регине. На Каталине блестящий золотистый ромпер, являющий миру бесконечную длину её ног с острыми коленками, и туфли с тонкими металлическими каблуками. Она льнёт к Петру, эффектно выгибая спину, откидывает за плечо прядь густых тёмных волос, складывает пухлые губы в обольстительную улыбку, вытягивает руку со звенящими браслетами на тонком запястье и зажатым в ней телефоном, чтобы сделать селфи, и Пётр чуть склоняет голову в сторону дивы, растягивая губы в улыбке. Так, что становится заметно ямочку на щеке. Мою, мою ямочку!
Смотреть дальше не хватает сил, и я выбираюсь из-за стола и зову Соньку курить.
По пешеходной улочке, выходящей как раз к главной площади, на которой этой ночью эпицентр новогодних гуляний, снуют люди в разной степени алкогольного опьянения. Кто-то, громким криком вожака стаи призывая товарищей, пытается зайти в кофейню за своим куском праздника, но предусмотрительно нанятый охранник вежливо и убедительно поясняет, что внутри частное мероприятие. Мы с Сонькой отходим дальше от дверей к гряде скамеек с коваными ножками, и пока подруга пускает колечки и делится восторженными впечатлениями от последних часов, я рассеянно рассматриваю огоньки натянутых между деревьями гирлянд.
— Мы можем уехать, если хочешь, — цепляю финальную фразу Сонькиного монолога и поворачиваюсь к ней всем телом. — Если эта новогодняя кутерьма тебя утомила.
— Нет, мне нормально, я развлекаюсь, — отмахиваюсь я, но кислая мина на моём лице, видимо, куда красноречивее слов.
— Угу, развлекаешься. Бухаешь в сторонке с Матвеем и зарабатываешь косоглазие, пялясь на Морозова.
— Так заметно? — добавляю кислой мине трагичности. — Просто… Ты видела эту кралю в коротких шортах, которая вьётся около него? Красотка с ногами от ушей…
— Во-первых, — нетерпеливо перебивает меня Сонька, — ты тоже красотка.
Скептически морщу нос, и она добавляет:
— Ну, разве что… Пучок распусти, что ли.
Вскидываю руку и обхватываю ладонью гульку на голове, глаза удивлённо округляются. Моя самая ходовая причёска, которую я делаю ежедневно с выработанным годами автоматизмом. Вот и сегодня, выпрыгнув из душа, привычным движением собрала волосы на макушке и напрочь забыла об этом, а женский рефлекс смотреть на себя в зеркало каждые полчаса у меня так и не сформировался. Ну вообще отлично. Мало того, что я заявилась на торжество голых ног, обнажённых спин и глубоких декольте в белой хлопковой футболке, так ещё и с кривенькой гулькой на голове.
— А во-вторых, — продолжает Сонька. — Мы же это проходили. Не твой уровень, разные лиги, красивые бабы для красивых мужиков, бла-бла. И про Варю ты эту песню пела. И что вышло? Кого твой Морозов в результате выбрал?
Меня. Он выбрал меня. Обычную, вечно лохматую и со среднестатистическими ногами.
