– Этому учат огневиков с первого курса. Считается, что это заклинание из золотого списка, то есть из числа наилучших по параметрам потребления силы мага и производимого за её счёт эффекта. Следующая ступень – огненный шар.
Тут уже над ладонью зажёгся малиновым клубком огонёк побольше.
– И снова золотое соответствие силы и эффекта.
Шар полетел вслед за стрелой, гудя как рассерженный шмель, и растёкся по стене, оставив пятно копоти.
– Ну и наконец, – с некоторым усилием Сергей подвесил над ладонью нечто, напоминающее маленькое багровое солнце, на которое было больно смотреть, – огненный взрыв. Радиус гарантированного поражения не защищённых магическими щитами целей – десять метров, в радиусе пятидесяти метров обеспечивается полное подавление боеспособности не защищённых магией подразделений. Защиту от близкого разрыва обеспечивают лишь щиты начиная с третьего класса.
Я с опаской посмотрел на аналог вакуумного боеприпаса в руке трудовика. Последний, к счастью, не стал проверять окрестные стены и нас на устойчивость к подобным творениям военно-магической мысли, а открыл большое окно и швырнул шар куда-то вниз.
Снаружи гулко бахнуло и раздались чьи-то приглушённые визги.
– Полигон там, как раз у старшего курса занятия, – вернувшись от окна, довольно пояснил Юрьич. – Чтоб не расслаблялись.
– Без жертв хоть? – встревоженно поинтересовался я.
– Разбросало маленько, – не разочаровал меня трудовик, – но жить будут. Так, о чём это я?
– О шаблонности решений.
– Точно. Шаблонность, да. Это самое пресловутое золотое соответствие. Все упёрлись в него как бараны и даже не думают хоть как-то свои заклятья модифицировать. А закавыка в чём? Да в принципе минимизации затрат и наибольшей энергоэффективности заклятья. Но это ведь не значит, что то, что хорошо в мирной жизни, хорошо и в бою. Нет! Врага надо удивлять.
Отодвинув стул, Глушаков присел и принялся на нём раскачиваться под жалобный скрип не рассчитанных на это ножек.
– С другой стороны, тебе хорошо. По внешнему виду заклятья сможешь сразу сказать, что тебя ждёт.
– Ага, – покивал я головой, прикидывая последствия применения подобных заклятий на мне. – Или стрелой дырку просверлят, или с кулак дырень прожгут, или вообще разнесут на мелкие кусочки.
Сергей хмыкнул, но, посмотрев серьёзно, ответил:
– Ты не производишь впечатления опытного и опасного противника. А проклятья – дисциплина в прямой дуэли недооценённая. Считается, что ими очень сложно нанести быстрое поражение сопернику.
– А как же тогда в переулке? – не удержался я. Стёкшие лужицами студенты до сих пор нет-нет да появлялись перед внутренним взором.
– Ты не сравнивай, – покачал головой с лёгкой иронией Юрьич. – То, что та тварь проделала с твоей силой, ни одной ведьме не под силу. С другой стороны, я видел, что может настоящий мастер проклятий. И я тебе так скажу: у обычного мага там мало шансов. Только если застать врасплох, да и то отложенное посмертное проклятье никто не отменял.
– Ты говоришь про Элеонору?
Я отложил ручку. Разговор постепенно переходил из плоскости учебного занятия в плоскость неформального общения.
– Про неё, – кивнул Сергей.
– Слушай… – я чутка замялся, но затем, решившись, спросил: – А ты не знаешь, почему она такая красивая? Ну прям идеальная. Я как посмотрю на других ведьм, так никак понять не могу, неужели она изначально такой красоткой была? А если была, то почему не замужем до сих пор?
Выслушав меня с лёгкой полуулыбкой, Юрьич покачал головой.
– Нет, не была. Такой идеальной, я имею в виду. Но ты не забыл, что она магистр? А магистр – это маг, равно владеющий на мастерском уровне двумя направлениями магии. Она мастер Проклятий, а ещё – мастер Жизни. А среди последних некрасивых не бывает. Постепенное сродство с магией не просто исправляет врождённые дефекты тела, приводя его к биологическому оптимуму, но и наделяет адепта практически идеальным здоровьем и весьма значительным долголетием.
– Понятно… – негромко протянул я. И даже чуть взгрустнулось, потому что была некоторая надежда, что и мои девчонки смогут когда-нибудь тоже стать такими, как их завкафедры. Желательно, конечно, с более мягким характером. А тут оказывается, опять всё дело в специфической магии.
– А как вообще дуэль проводится?
– Ну… – замялся теперь Глушаков, – мне сложно ответить. Я обычно в дуэлях с магами не участвовал.
– Хорошо тебе, – завистливо буркнул я.
– Да не очень, – вдруг серьёзно и тихо ответил тот.
Ненадолго повисла тишина. Мне опять стало совестно, потому что я внезапно вспомнил, что с этими самыми дуэлями у Юрьича связаны не слишком хорошие воспоминания, на которые мои слова невольно его натолкнули.
– А практические занятия будут? Спарринги там? – перевёл я тему в чуть иную плоскость.
– Спарринги? – задумчиво пожевал трудовик это слово. – Спарринги надо, теория без практики – ничто. Вот только лучше не со мной – сработают ещё боевые рефлексы, и тогда учить мне будет уже некого.
Я сглотнул.
– Есть, конечно, один вариант…
Я встрепенулся, оживая.
– Вот только убедить его будет той ещё задачкой.
– А кто он?
– Мастер Иквус…
* * *
– И зачем ты меня звал, Сергей?
Завхоз был как обычно высокомерен, даже несколько груб, и вызывающе неприступен, являя собой мужскую версию мадмуазель Элеоноры. Одет он был как всегда с иголочки и в идеально сидящую на нём одежду, а носки его высоких ботфорт бросали на меня яркие солнечные зайчики.
– Надо помочь одному хорошему человеку, – Глушаков поднялся со своего места и протянул руку, сжимая холёную завхозову ладонь в крепком рукопожатии.
– Ему, что ли? – небрежный взмах головой в мою сторону ясно дал понять, что пока меня не относят не то что к хорошим, но и вообще к людям.
– Ему, – улыбнулся Юрьич.
– С домовыми решить? – чуть приподнятая бровь показала, что Иквус в курсе некоторых моих трений с этим племенем, но Сергей в ответ отрицательно качнул головой.
– Нет. Тут, понимаешь, дело такое, что Павел у нас нежданно-негаданно стал Избранным.
Сказано это было с лёгкой усмешкой, но дрогнувшая еле заметно рука завхоза да режущий пристальный взгляд, который он медленно перевёл на меня, заставили зябко передёрнуть плечами.
– Так получилось, – неуверенно развёл руками я.
– Девочки с проклятий его избранным вдруг посчитали, – дополнил трудовик. – Верят в пророчество.
По лицу завхоза внезапно пробежала целая гамма чувств, которую, несмотря на всю свою хвалёную невозмутимость, он не смог сдержать. А затем он негромко и устало пробормотал:
