– Сволочи, – только и смог выдохнуть я.
Остервенело сорвав с головы ведро, я швырнул его в дальний угол.
– Ну, – отсмеявшись, хмыкнул Сергей, – смех-смехом, а жить захочешь – ещё и не то на голову напялишь.
– Да пошли вы!
– Ладно, – хлопнула в ладоши девушка, – как бы то ни было, накопитель у нас есть, а значит, за объём магической силы можно не переживать. Осталось лишь правильно её применить.
– С этим не очень, – вынужден был признать я.
– Знаю, что не очень.
Элеонора прошлась по чердаку, разглядывая то, что осталось после моей уборки.
– Думаешь, ещё что интересное есть? – с легкой улыбкой поинтересовался Юрьич, наблюдая, как та инвентаризирует шкаф и заглядывает под кровать.
– А вдруг? – фыркнув и смахнув какие-то остатки пыли, что ускользнули от меня и тряпки, девушка покачала головой и обернулась. – Ты точно больше сюда ничего не прятал? – с подозрением посмотрела она на трудовика.
– Да вроде нет, – как-то, на мой взгляд, легкомысленно ответил Глушаков. С учётом некоторой специфичности его поделий, ему следовало бы более ответственно подходить к учёту и инвентаризации…
– Ладно, тогда я пошла. Просмотрю литературу, может, что простенькое, но интересное попадётся.
Не откладывая в долгий ящик, Элеонора унеслась на поиски, а я вдруг вспомнил, что таки кое-что глушаковское на чердаке всё-таки было.
– Слушай, – обратился я к трудовику, задумчиво крутящему в руках какую-то безделушку, – а что насчёт твоих гвоздей?
– Гвозди? – встрепенулся Юрьич. – Гвозди было бы неплохо. Можно в жилет вшить – будет антимагическая броня, можно в кольцо свернуть – тогда отражать заклятья получится, если реакции хватит. Вот только директор не отдаст, ты же ими не кого-нибудь, а самого основателя академии прибил.
– Случайность, – ответил я быстро. – Несчастливое стечение обстоятельств, я не виноват.
– Да чёрт с ним, с основателем, но гвозди уже не вернёшь.
– Есть один вариант, – пробормотал я и жестом подозвал Сергея к кровати. – Смотри, – показал ему на торчащие из основания шляпки.
– Ну ты даёшь!
Глушаков присел, потрогал их пальцами, а затем авторитетно вынес вердикт:
– Они! – после чего, бросив: – Я мигом! – тут же исчез в воронке портала.
Правда, не прошло и секунды, как он появился вновь с монтажкой в руках и принялся аккуратно, но споро вытаскивать гвозди из моей постели.
Я присел рядом, с тревогой наблюдая, как трещит ссохшееся от времени основание. Сначала забивания, а затем и удаления гвоздей многострадальный траходром мог и не выдержать. С другой стороны, ну и хрен с ним. Антимагический бронежилет предпочтительней.
– Ну всё, готово. Двенадцать штук, – довольно произнёс Юрьич, бросая последний извлечённый гвоздь на пол. – Можно и к конструированию приступать.
В следующий миг матрац неожиданно пошёл волнами и задрожал будто живой. Я было подумал, что это разваливается деревянная основа, но тут вдруг из него буквально выполз призрачный и бледный силуэт полуголой девахи с короткими рожками, торчащими из копны густых волос, да с недлинным, до колена, хвостом, берущим начало где-то пониже спины.
Выбравшись из матраса, та на дрожащих ногах в ботфортах на каблуке доковыляла до края и, практически рухнув на пол, принялась истово его целовать.
– Суккуба, мать её! – удивлённо и немного встревоженно произнёс Сергей.
«Так вот ты какая, – подумал я. – Много слышал, но ни разу не видел. Что ж, поглядим».
Та потихоньку набирала цвет, становясь всё менее прозрачной, и наконец, когда стала почти полностью осязаемой, медленно поднялась на ноги и счастливо выдохнула:
– Ну наконец-то! Думала всё, кончилась Моргана, так и сдохну в безвестности.
Потом она нашла меня глазами и, скривившись, замахнулась.
– У-у, гад!
Но тут у меня сработали вбитые рефлексы, и я мигом укатился в сторону, хватая подвернувшееся ведро и прикрываясь им.
Запахло озоном, а в руке вдруг разом полыхнувшего опасностью Глушакова материализовался источающий непонятные флюиды призрачный кнут.
– Не балуй! – грозно прикрикнул он на мгновенно запрыгнувшую на кровать и припавшую к ней, словно кошка, демоницу.
По её сузившимся глазам я понял, что оружие в руке трудовика – та ещё убойная вещица. Мы все втроём застыли.
Прокашлявшись, внезапно севшим голосом, так и не отпуская ведра от себя, я спросил:
– Это правда суккуба?
– Она самая, – подтвердил Сергей, не спеша к ней приближаться. – Да ещё и сильная весьма, раз двенадцать гвоздей её не развоплотили.
Демоница в ответ ругнулась на каком-то непонятном наречии.
Ещё раз оглядев композицию, Глушаков вдруг хмыкнул, а затем произнёс:
– А знаешь, друг мой Павел, что это за кровать такая? Это не что иное как «Ложе страсти». Сильные маги древности ловили и заключали в них подобных этой демониц, а затем пользовались по прямому, так сказать, назначению.
– То есть если бы не гвозди, то я бы мог с ней… – я живо представил, что мог бы, и вновь, уже совсем с другим интересом посмотрел на суккубу.
Та только презрительно фыркнула и зашипела.
– Э нет, брат, – покачал головой Юрьич, – тут дело такое, что у простых людей и слабых магов просто не хватит сил сопротивляться зову её страсти. Для них это был своеобразный способ казни, когда казнимого в прямом смысле этого слова затрахивали до смерти. Милость, доступная только самым приближённым мага, что имели неосторожность проштрафиться.
«Тоже мне милость, – поёжившись, подумал я. – Хотя всяко лучше, чем средневековые выдумки нашего мира».
– Хотел бы я знать, откуда такая кроватка оказалась тут, на чердаке, – задумчиво пробормотал Сергей.
– Верно говоришь, маг, – прошипела демоница, – многие жизни я взяла. И этого бы взяла, если б не эта ваша дрянь. Эх, если бы не оковы…
Тут она замерла, чуть принюхалась, а затем вскочила на ноги, дико хохоча.
– Нет их, нет! Я свободна!
– Чёрт, – пробормотал Сергей, – похоже, гвозди разрушили ловушку.
Услышав такое, я покрепче прижал к себе ведро, начиная потихоньку отползать к стене. Но стоило демонице хищно растопырить когтистые пальцы, как в другой руке Глушакова заполыхала нестерпимо белая звезда.
– Лучше убирайся, пока не поздно…
От трудовика шибанула такая волна первобытного ужаса, что суккуба, сочтя за благо прислушаться к совету, немедленно сделала несколько пассов руками, словно описывая некие круги, после чего моя кровать буквально взорвалась, только не наружу, а вовнутрь, а саму демоницу под её истерический смех натурально всосало в возникшую прямо посреди матраса воронку. Следом полыхнул жаркий малиновый отсвет, и всё прекратилось, оставив только гладкую поверхность матраса.
