– Ну давай, порадуй, чего нового выдумал.
Я улыбнулся и выдал заранее заготовленное:
– Создал, значит, бог мир. А после создал он перворождённых – эльфов. Посмотрели те на небо и полюбили его, посмотрели на горы и полюбили их, посмотрели на землю и полюбили её. Вот с тех пор как кого нового увидят, так сразу любить бросаются, только успевай улепётывать.
Раскатисто захохотав, собеседница утёрла выступившие слезы и потребовала:
– Ещё расскажи.
– Можно и ещё, – порылся я в памяти. – Вломились, значит, к старой ведьме стихийники, шары огненные да молнии позажигали и говорят: «А ну отдавай, бабка, тысячу золотых, а не то сожгём нафиг». Та на них глянула и говорит экономке: «Марта, отдай засранцам тысячу». Проходит неделя, вторая, всё те же стихийники заходят, и говорят: «Вот, бабушка, ваша тысяча и вот ещё тысяча сверху, только снимите проклятье на засранцев!»
Под новый приступ смеха я постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл в кабинет к Элеоноре.
– Явился, не запылился, – чуть раздражённо буркнула та, подымая взгляд от бумаг на столе, которые изучала.
– И за что ты меня не любишь? – философски поинтересовался я, плюхаясь в кресло у стены.
Проследив за тем, как я устраиваюсь с удобством, Элеонора возвела очи к потолку и с тяжёлым вздохом пробормотала:
– И чему я только учу? – после чего уже громче добавила: – А проверить на проклятья?
– Блин!
Я попытался было подорваться, но нижняя половина тела меня уже не слушалась. Глубоко вдохнув, я усилием воли взял себя в руки и, прикрыв глаза, постарался ощутить тонкую вязь проклятья, заботливо внедрённую в мебель «доброй» магичкой. Затем, определив всю паутину, нашёл питающий контур и осторожно, одним коротким всплеском собственной силы перерезал его. Почувствовав, как оно распадается на части, теряя силу, выдохнул и посмотрел на магистершу.
– Молодец, – спокойно произнесла та, всё это время наблюдая за моими действиями. – Быстро сконцентрировался, оперативно разобрался, лишних сил не тратил – твой минус не в работе с энергией.
– А в чём?
– В мозгах, – резко ответила Элеонора. – Думать надо, куда свою задницу пристраиваешь.
Я промолчал – крыть было нечем.
– Хотя я заметила, что у вас, землян, с этим делом вообще как-то не очень – сначала делаете, а потом думаете.
И снова я промолчал. Ну, а что тут скажешь? Есть, есть у нас такая народная черта.
Посверлив меня взглядом для острастки, женщина наконец сменила гнев на милость и спросила:
– Так с чем пришёл-то?
– Да я насчёт книги заклинаний…
– Какой книги заклинаний? – изогнула магичка точёную бровь.
– Ну, мне, чтоб зарисовывать плетение, а то я все просто упомнить не могу.
– Мда… – протянула магистерша. – И это только первый курс, самые простые проклятья. Хотя что с тебя взять, староват ты для ученика, староват. И память уже не та…
– Да-да, – покивал я головой, не ведясь на подначку, – всё правильно. Так что, поможешь?
– Да уж куда я денусь? – вздохнула она и, порывшись в столе, кинула мне книгу в твёрдом деревянном переплёте. – Держи. Вообще-то не положено на первом, считается, что такие простейшие формы студент должен запомнить самостоятельно. Выдают после середины второго курса, но тебе, как особому случаю, можно.
– А как пользоваться покажешь? – спросил я, вертя в руках приятную и даже какую-то тёплую на ощупь книжечку.
– Покажу, – вновь не удержала тяжёлого вздоха Элеонора.
Интерлюдия 3
Главный инквизитор города посмотрел на лежащий перед ним документ, после чего поднял тяжёлый взгляд на Амниса.
– И?..
– Считаю необходимым заключить под стражу старшего преподавателя магической академии Глушакова и студента первого курса академии Ширяева.
– Основание?
– Несанкционированное межмировое перемещение, взлом защитного барьера академии с использованием магии крови, нарушение режима досудебного пребывания Ширяевым П. А.
– Серьёзная причина, – констатировал главный инквизитор Торрес, продолжая, однако, внимательно смотреть на подчиненного.
– Но недостаточная? – поднял бровь тот, видя, что начальство не спешит подписывать постановление.
Торрес, поджав губы, задумчиво посмотрел вдаль.
– Понимаешь, в нашей работе спешка иной раз опасна. Иногда надо тщательно взвесить все «за» и «против», чтобы оценить, что принесёт больше вреда – наши действия или наше бездействие.
– И оставить преступников на свободе?
– Да, по законам империи они совершили преступление, – хмуро согласился с Амнисом главный инквизитор. – Несанкционированное перемещение – до двух лет заключения, с отягчающими – до пяти. Взлом защиты имперского учреждения – те же два года, магия крови – ещё три, если без человеческих жертв, с жертвами – до пятнадцати. Ну, а нарушение режима – просто заключение под стражу до суда, что в свете вышесказанного – ерунда.
– И всё же вы считаете, что стоит повременить? – ещё раз уточнил старший инквизитор.
– Да, считаю, – подтвердил Торрес, сцепляя ладони в замок.
– Разрешите узнать почему?
– Разрешаю, – после некоторого раздумья ответил глава городской инквизиции, – но после этого придётся тебе, друг мой, перебираться на должность моего зама, от которой ты так упорно бегаешь.
– А по-другому никак?
– Никак. Эта информация уровня «имперский-один», обычному оперативнику не по статусу, – усмехнулся Торрес.
– Ладно, согласен, – кивнул Амнис, после чего протянул кольцо вперёд.
Вытянув своё, главный инквизитор чуть коснулся плоскостью печатки кольца подчинённого, после чего произнёс:
– Властью императора назначаю старшего инквизитора Амниса заместителем главы инквизиции города с повышением уровня допуска до «имперский-один» и наложением всех прав и обязанностей, включая персональную ответственность за намерения, решения и действия.
Кольцо Амниса коротко вспыхнуло, меняя форму, и на плоском торце появилась стилизованная единичка вместо бывшей там ранее двойки, в которой только маститый историк смог бы узнать давно позабытый символ родом из империи Ларт.
– Ну вот и славно, – довольно сказал Торрес. – А теперь садись, разговор будет длинным…
* * *
Выйдя от главного новоиспечённым заместителем, Амнис всё ещё продолжал возвращаться мыслями к услышанному. Да, несмотря на все преступления этой парочки, инквизиция закрывала на них глаза, потому что два землянина продолжали оставаться одной большой загадкой.
Кстати говоря, о третьем, в миру известном как мастер Иквус, тоже не стоило забывать. Он так и вовсе был для них самой настоящей тёмной лошадкой, о которой даже круглосуточное наблюдение в течение полутора лет после его вселения в тело бедняги Витториуса, мастера-стихийника и дипломированного специалиста, не дало хоть сколько-нибудь значимой информации. Нет, официальную проверку он прошёл – ни признаков одержимости, ни помрачения рассудка… И даже желания прибрать к рукам наследство Витториуса – а это, между прочим, неплохая земля с замком и пятью деревнями – замечено не было, как и вообще признаков какого-либо умысла. Но не отпускала Амниса мысль, что скромный завхоз скрывает что-то эдакое, недаром же говорят, что с ним считается даже архимаг-ректор академии.
