«Стоп – подумал я, – какая еще „ведьмина”? Просто же проклятья?»
А магистр меж тем продолжила:
– Многие недолюбливают ведьм, считая их силу чем-то подлым, чем-то неблагородным, приводя в пример стихийную магию как пример магии «честной», то есть так называемого прямого действия. Полная чушь и ерунда. Просто все эти напыщенные мужланы, мнящие себя настоящими воинами, боятся. Боятся силы, что скрыта в наших маленьких женских ручках. Ибо никакие их стихийные щиты не спасут от неё, а их столь любимый огонь сможет уничтожить хитрую вязь заклинания, разве что спалив её дотла вместе с самим объектом проклятья…
«Почему только в женских-то? – начиная подозревать самое ужасное, снова подумал я. – А как же мои?»
Тут я вспомнил отчётливое переглядывание дедули-архимага с Марной в кабинете первого. Однако это «ж-ж-ж…» неспроста.
– Только лишь ведьма может снять проклятье, наложенное на существо, предмет или место, адепту любой другой магии это не под силу. Но… – обвела всех очень серьёзным и пристальным взглядом магистр, – хочу сразу же предупредить. Да, мы сильны. Да, проклятье не снять так просто. Но есть один быстрый и кардинальный метод решения, известный всем – убийство наложившего проклятье. Не снимаются после смерти ведьмы только самоподдерживающиеся проклятья высшего круга, но из вас, – тут она позволила себе чуть усмехнуться, – до таких высот доберутся единицы, и сделают они это далеко не в сих стенах.
«Ого, – покрутил я шеей, – всё серьёзно».
– Да, вас будут бояться в народе, и даже другие маги постараются вас не злить, но всегда помните, что и вы тоже смертны…
Выдержав минутную паузу, дабы все прочувствовали серьёзность сказанного, видимо, во избежание лёгкого головокружения от ощущения свалившейся на них власти, Элеонора Баум с… снова заговорила, только теперь уже совершенно обычным тоном:
– Ну, а теперь откройте тетради, сейчас мы кратко законспектируем, что такое проклятья и чем же они отличаются от любого другого вида магии…
Отложив на потом все эти странности с упорным акцентом на «женственность» проклятий как таковых, я вслед за зашуршавшей листами аудиторией раскрыл тетрадь и принялся конспектировать.
Лекция была длинной и, пожалуй, весьма познавательной. Бешено скрипя магическим аналогом шариковой ручки, я открывал для себя всё новые и новые нюансы магического направления, которому решил себя посвятить.
Во-первых, проклятье может наложить любой, даже не маг. Это так называемые спонтанные проклятья, природу которых в метафизическом плане маги так и не смогли пока до конца выяснить. Но факт оставался фактом: брошенное в сердцах кому-нибудь в спину пожелание несчастья вполне могло при определённых условиях сработать. И сработав, это пожелание оформлялось в пусть слабенькое, но проклятье, со всеми характерными для проклятья признаками и структурой.
Сказанные же перед смертью слова имели куда более серьёзный эффект. Даже исходящие от неумытого крестьянина, они вполне могли стать самоподдерживающимся проклятьем с очень серьёзными последствиями для проклятого субъекта, если умирающий вкладывал в них все оставшиеся у него эмоции и силы.
Правда, в случае с мужчинами шанс этого стремился к нулю, а вот женщины, примерно одна из десяти, могли и припечатать чем-нибудь этаким. Именно поэтому даже в стычках двух не поделивших территории лордов, разоряя поселения друг друга, они старались убивать только мужиков, женское население же лишь грабя и традиционно насилуя. Опять же и половая солидарность – проклятья, навешанные умершими женщинами, далеко не всякая ведьма согласится снять, а иная ещё и от себя добавит чего поубойнее.
Вот снятием таких спонтанных проклятий ведьмы в основном и занимались. Почти у каждого дворянского рода были свои ведьмы – либо девушки из рода, прошедшие обучение, либо, что чаще, работающие по найму, но с принесением клятвы верности роду.
В этом месте Элеонора добавила, что данный вариант – наилучший для многих из здесь сидящих, с хорошими перспективами на дальнейшее безбедное существование.
«И опять ведьмы, – подумал я. – А ведьмаков не завезли, что ли?»
Дальше нам раздали учебное пособие – деревянные фигурки с наложенным на них слабеньким проклятием, безопасным для человека, и заставили пытаться его почувствовать. Первоначально – на ощупь, а впоследствии мы должны были научиться чувствовать проклятые вещи дистанционно.
Правда, энтузиазм мой слегка поутих, когда за двадцать минут упорного мусоленья деревяшки ничего особенного я так и не почувствовал. Впрочем, по виду остальных девчонок тоже нельзя было сказать, что у них, в отличие от меня, всё прям получилось. Так что в конце занятия собирался я без особого расстройства. И дождавшись, когда основная масса плотным потоком вольётся в двери, я, закинув холщовую сумку на плечо, бодро запрыгал вниз по ступеням.
– Постойте!
Чуть не кувыркнувшись с последней ступеньки, я резко затормозил и, повернувшись, уставился на подходящую ко мне мадам Элеонору.
– Эм… э… – проблеял я, – магистр?
– Да бросьте, просто Элеонора! – преподша добродушно хохотнула, покосилась мне за спину, провожая последних студенток, и когда за теми захлопнулась дверь, добавила, хитро мне подмигнув: – Первый курс такой забавный!
Не зная, что на это ответить, я лишь согласно покивал головой, теряясь в догадках от столь неформального общения с преподавателем. С другой стороны, ей же, наверное, известно, что я несколько… эм… старше основной массы студентов, а значит, со мной можно вести себя не так, как с этими малолетками, а как с взрослым…
Я невольно обратил внимание на вырез её платья, в котором виднелся хороший такой третий размер. А что если… Тут я постарался загнать непрошеную мысль подальше. Заманчиво, конечно, думать, что на тебя положила глаз такая всесторонне приятная женщина, но с чего бы, как говорится, вдруг? Она же видит меня в первый раз. Хотя…
Я понял, что, заметив направление моего взгляда, она каким-то образом сделала вырез ещё больше, и теперь ложбинка между её грудей стала видна вся. И лифчика там не наблюдалось…
Я сглотнул и отвёл взгляд. Ну не железный же. А Элеонора продолжила, добавив в голос воркующих ноток:
– Который раз провожу первое занятие и понимаю, что все они мне как дочери. А вы, кстати, могли бы ученическую робу и не надевать.
Тут бы мне насторожиться, но проклятые мысли о её платье и о том, что под ним, совершенно отшибли всю соображалку.
Элеонора коснулась пальчиками эмблемы кафедры на моём рукаве и лукаво рассмеялась.
– И вот это уж точно было излишне. Мужчина, да на курсе проклятий… Я понимаю, что вы не хотели привлекать внимание девочек к работе комиссии, но, Магнус, даже самая глупая первокурсница сразу бы поняла, что тут что-то не то. Ну не бывает тут мужчин. Даже если у кого и найдётся слабенький отголосок дара, то он явно не будет настолько сумасшедшим, чтобы пойти сюда, ведь есть куда более подходящие направления магии. Тем более что мужчинам просто не достичь тех высот в магии проклятий, что доступны даже самой посредственной ведьме. Ох… – она снова рассмеялась. Но тут же, словно невзначай, поинтересовалась: – Вы, если не секрет, какой род представляете?
