Во-первых, каменные стены сплошь задрапированы расшитыми занавесками. «Портьеры», — вспомнил я правильное слово. Вместо жёстких деревянных топчанов стояли кровати с балдахинами, а по полу были раскатаны толстые ковры, которые, будь мы на Земле, я бы, наверное, назвал персидскими.
Архимаг отбывал срок не один — на всех по отдельности тут и камер бы не хватило, поэтому селили по пять. Так что гуляющие в народе слухи про необъятные казематы инквизиции были лишь слухами.
Я оглядел лежащих на кроватях и индифферентно пялящихся в потолок магов и, кашлянув, чтобы привлечь внимание, солидно произнёс:
— Приветствую! Как самочувствие?
Маги подняли головы, посмотрев сначала с недоумением, а потом и с узнаванием во взглядах. Пугающе синхронно их лица исказились в гримасе ненависти, и кто-то слабым голосом воскликнул:
— Это он! Бейте его!
— Да-да, — вторил ему другой, — нам только доползти да на пол его завалить, а там уж мы ему…
Следом в кирасу мне легонько тюкнулась еле доброшенная деревянная кружка, и я с удивлением посмотрел на её хозяина, свалившегося с тяжёлым дыханием обратно на постель, словно бы он только что лично закатил сизифов камень на вершину горы.
Это что же, они ослабели из-за подавляющего поля? Или это магическая ломка так действует?
— Не тратьте силы, коллеги, — устало попросил архимаг, также смеривший меня неодобрительным взглядом, — нам сейчас и кутёнку голову не свернуть. Вы что-то хотели, Павел Алексеевич?
— Да нет, просто зашёл спросить, как себя чувствуете, — испытывая лёгкие угрызения совести, ответил я.
— Спасибо, отвратительно. Как и днём вчера, как будет и днём завтра. Что-то ещё?
— Ну, в общем-то, нет, — пожал я плечами, потому что сам свой визит ничем, кроме банального любопытства, объяснить не мог.
— Тогда я бы попросил не раздражать моих коллег — им сейчас нужны все силы, а вы их заставляете эти силы растрачивать попусту.
Криво улыбнувшись столь неприкрытому намёку на дверь за моей спиной, я было развернулся, когда вдруг голос Кхана, из холодно-недовольного ставший напряжённым, произнёс, мигом окатив меня волной пробежавших по телу мурашек:
— Стойте, что это на вас?!
— ПСИ-защита, — обернувшись, ответил я.
— Хм… — буркнул мой собеседник, однако после лишь устало вздохнул и пробормотал: — Действительно, что это я лезу? Их дела, пусть сами и разбираются.
— Вы о чём? — поинтересовался я, застыв в нерешительности на пороге и слегка напрягшись от этого непонятного архимагового бормотания.
— Да так, ни о чём, — пробормотал ректор академии. Но затем, дёрнув себя со злостью за бороду, проговорил скороговоркой, не глядя на меня: — То, что вам дали, эта защита… Она неполная.
— Знаю, — кивнул я, — шлема нет.
— Там не шлем. Но… нет, неважно. Важно другое, — Кхан взглянул на меня пронзительным взглядом голубых глаз, в этот раз — без своих странных очков. — Не всегда общее счастье важнее вашего личного. Трижды подумайте, надо ли вам оно.
— Что «оно»? — переспросил я. Но архимаг уже отвернулся, резко замолчав. И как я ни пытался, ничего больше добиться от него не смог.
* * *
Выйдя из управления, я расстегнул плащ, поправил кушак и, задумавшись и привычно не обращая внимания на косые взгляды окружающих, пошёл к академии. Слова ректора всё не шли из головы. Слишком уж странными они были. Нет, я и так знал, что здоровый эгоизм полезен для организма, но почему это было сказано именно так и именно сейчас?
Мысли плавно перескочили на Караул Смерти, невольно вызвав в душе тепло с толикой уважения. Смог бы я так? Глушаков бы смог, точно знаю. А вот я пока такой уверенности в себе не чувствовал. Сознательно идти на смертельный риск… Да, действительно, тогда была самая натуральная Эпоха Героев. Героев без страха и упрёка, готовых идти до конца. Не то что я…
— Стоять, кто таков?! — вдруг спросили у меня.
Как оказалось, дорогу мне, грубо прервав размышления, заступил наряд городской стражи.
— Инквизиция, — ответил я и, стянув перчатку, светанул кольцом, заставив вспыхнуть иероглиф на торце.
Наряд заметно расслабился, опустив крепко сжатые в руках алебарды, а старший, чуть склонив голову, уважительно, но без подобострастия произнёс:
— Простите, святой отец. Впервые вижу подобное одеяние, обычно ваши все в рясах. А вы словно с границы, в доспехе. Вернулись откуда-то?
— Да нет, — хмыкнул я, — местный. Поставили вот в академии за магами следить.
— А, ну тогда понятно, — заулыбались стражники. — С этими-то да, только в броне и ходить.
Мы разошлись, а я вдруг подумал, не сболтнул ли лишнего совсем посторонним людям. Но в итоге рассудил, что они — не совсем левые, тоже служивые, так сказать, и большого вреда от этого не будет. Тем более, что я и так к академии иду, и если кому-то взбредёт в голову за мной проследить, то конечный пункт моего маршрута установить проблем не будет.
Народу, кстати, мой прикид был в новинку. Я и сам находил одеяние несколько странным для магического средневековья, скорее уж оно отдавало каким-то технофэнтези. Многие оглядывались, а встречные старались уступить дорогу, опасливо поглядывая на шипастые латные перчатки, выглядывающие из рукавов плаща. Поначалу-то я этого не замечал, погружённый в свои мысли, но после разговора со стражей понял, что, словно белая ворона, смотрюсь на этих улочках чужеродным элементом.
Выходцем из другого мира.
А вокруг меня тем временем продолжалась привычная для полудня обывательская суета.
— Ах ты!.. — услышал я злой мужской голос, а затем увидел, как пузатый мужик с размаху бьёт женщину перед ним ладонью по лицу. — Ты, мать моих детей, днём, когда я в поте лица тружусь в лавке, бегаешь, как последняя шлюха, по чужим домам! Я тебя кормлю, одеваю, всё для тебя делаю! Так чего тебе ещё не хватает?! Вот чего?!
На маргиналов и люмпенов эта пара не походила, однако я замедлил шаг, внимательно на них поглядывая. Органически не люблю, когда бьют женщин.
Сам по себе мужик был этакий богатый горожанин. О достатке говорили явно новая, яркая цветастая одежда и огромное пузо, которое он с большим достоинством нёс впереди себя, как бы показывая окружающим, что с едой у него в доме всё в полном порядке. Женщина тоже была хорошо одета и ухожена. Не худышка, слегка в теле, но с приятными глазу пропорциями, которые угадывались под платьем.
Это, наверное, в первую очередь и остановило меня от немедленного вмешательства.
— Члена, — вдруг тихо, но отчётливо ответила дама. — Члена, и желательно — с мужиком, который может нормально трахнуть, а не потеющего хряка с мизерным стручком, которого хватает только на полминуты.
Я аж споткнулся от подобной «честности», а толстяк и вовсе схватился за сердце, выпучив глаза и молча разевая рот. После чего побагровел так, что казалось, будто его сейчас удар хватит.
