— И это четвертый курс? — презрительно процедил Антуан. — Дебилы.
— Ты моего кузена дебилом назвал? — вскипела я, давая выход накопившейся злости. — Там кто-то один ошибся, а ты уже сразу лепишь ярлык на всю группу. Обидно, что не удалось поучаствовать в соревнованиях в этом году? В прошлом тебе даже помощь сестры не помогла победить!
— Ты о чем? — заинтересовался Пьер-Луи.
— Ах, Николь, что ты так разнервничалась? — Вивиана побледнела столь заметно, что это никак нельзя было списать на аристократичный цвет лица. — Антуан вовсе не хотел никого оскорбить.
— Неужели? Да вы оба постоянно то и делаете, что оскорбляете других! С вами рядом сидеть неприятно!
— Николь, что такого сказал Антуан? — вступилась Соланж, не забыв недоуменно похлопать ресницами. — Ты же наверняка убедилась, что для мага меры предосторожности стоят на первом месте. К четвертому курсу все это должны накрепко усвоить, а кто не усвоил — у того действительно непорядок с головой.
Она улыбалась, наверняка примеряя на себя будущую роль правительницы, разрешающей споры подданных. Это поняла и Вивиана, которая неприязненно скривилась, явно собираясь высказаться теперь по этому поводу. В конце концов, почти уплывший из-под носа трон куда интереснее, чем разборки даже с еще не родственницей. Но речь невесты принца не произвела впечатления не только на меня. Антуан ее вообще не заметил.
— И с кем ты собираешься сидеть? — сузил он глаза, вычленив из моих слов самое для себя главное. — К участникам тебя никто не пустит.
Он бросил в сторону арены такой ненавидящий взгляд, что я испугалась. За Бернара. Ибо было в этом взгляде обещание неприятностей. Больших неприятностей. Соизмеримых с намечающимся скандалом.
— Очень надо сидеть с участниками, — бросила я. — Я лучше в читальный зал пойду.
— И что ты там будешь делать? — все так же зло спросил Антуан.
— Про Карла Благочестивого почитаю, — бросила я. — Как он монастыри строил. Все интереснее, чем вас выслушивать.
И рванула на выход, чтобы Антуан не нашел предлога меня сопровождать. Но наверное, монастыри были ему не столь интересны, поэтому меня догнали лишь Люсиль и… Пьер-Луи. Последний, думаю, тоже не горел желанием читать про монастыри, но выбора не имел.
— А почему именно про Карла Благочестивого? — спросил он.
— Первый в голову пришел, — пожала я плечами я.
Тут я немного лукавила, но не постороннему инору рассказывать, почему давно покойный король кажется мне столь важным. Успокоиться никак не получалось. Что-то внутри скручивалось в тугой жгут, причиняя почти физическую боль и грозя развернуться так, что окружающим мало не покажется. Нужно срочно брать себя в руки, пока я все здесь не разнесла. Дедушка этого не одобрит. И Франциск тоже. Внезапно пришло в голову, что если Шарль прав, то Франциск — дедушка моего дедушки и мой прапрадедушка. Вот уж повезло с родственником! Я нервно хихикнула. Появилось желание рвануть домой и прояснить раз и навсегда, но короткое сканирование показало, что Антуан в зале не остался и сопровождает меня, но так, чтобы я не видела. Рвану к телепорту — догонит как пить дать. Перемещаться с ним через столичный особняк не хотелось: даже если там не задержимся, в поместье он точно будет лишним.
— Но почему он? — продолжал настаивать Пьер-Луи.
— У нас на следующей лекции должны про него рассказывать, — неохотно пояснила Люсиль.
— После нее бы и почитали. Но я уверен, самое важное вам и без того расскажут. Что там интересного в этом Карле Благочестивом? Не монастыри же? Может, лучше погуляем? Пока погода хорошая.
Погода действительно стояла прекрасная. Темнело раньше, чем летом, но гулять можно было без страха замерзнуть или промокнуть. Впрочем, со студентами пятого курса и по другой погоде было нестрашно гулять: если уж они доучились до таких высот, защититься от стихий было для них парой пустяков.
— Мы идем в библиотеку, — непримиримо сказала Люсиль. — Читать про Карла Богоугодного.
— Благочестивого, — поправил ее Пьер-Луи.
— Заодно и узнаем, как его правильно называть.
На бывшего кавалера она столь выразительно не смотрела, что я почувствовала себя лишней. Без меня они разобрались бы куда быстрее: то, что Люсиль для Пьера-Луи значила очень много, было заметно невооруженным взглядом всем и каждому, а вот то, что для нее этот инор значил куда больше прежних увлечений, было понятно только мне. И то по необычной для подруги сдержанности.
— Карл Третий Благочестивый, — сообщила я. — Не такое это важное знание. Я бы и сама не пошла в читальный зал, но сдуру бросила обещание, а де Кибо держат слово всегда. Идите гулять без меня.
Люсиль посмотрела как на предательницу, Пьер-Луи же приободрился, но не настолько, чтобы сразу тянуть за собой упирающуюся девушку.
— Думаю, что в сердцах брошенные слова не стоит считать обещанием.
— Если бы меня не контролировали, — намекнула я, — я бы непременно отправилась с вами.
— Ты о чем? — удивилась Люсиль.
— Об Альвендуа, — пояснил Пьер-Луи. — Он идет за нами.
— Откуда ты знаешь? — напряглась я.
Богиня, неужели все в академии ставят друг на друга метки? Как-то мне эта мажеская привычка не слишком нравится.
— Так по ауре же, — удивленно ответил Пьер-Луи. — Мы с ним настолько часто сталкиваемся, что его ауру я прекрасно запомнил. И когда он близко, этого сложно не заметить. Строго говоря, он сейчас вон за тем поворотом. — Мы дружно повернулись и уставились туда, куда он показывал. Слышал Антуан нас или нет, не знаю, но он застыл и явно не собирался к нам приближаться. — Но если ты ориентируешься не на ауру, то как ты узнала об Альвендуа?
— Он сегодня все время возникает в неожиданных местах, — пожаловалась я. — Не удается от него скрыться. Неужели тоже отслеживает по ауре?
— По ауре отследить можно, только если отслеживаемый находится очень близко, — задумался Пьер-Луи. — Ну-ка.
И он закружил вокруг меня, не просто внимательно вглядываясь, но и помогая магическому взгляду какими-то сложными заклинаниями.
— Что там? — испуганно пискнула Люсиль, впечатленная его действиями.
— Две метки. Одна из них совсем свежая, вторая почти сошла.
Метка? На мне? Какой гад! Я возмущенно выдохнула, поборов желание немедленно добраться до Антуана и высказать все, что думаю. Поставить на меня метку! Да кто дал ему такое право? Я не собственность Альвендуа!
— Думаю, старая издалека уже незаметна, поэтому и обновил, — тем временем продолжал Пьер-Луи. — Вот ведь. Знает, что запрещено, но нарушает. Уверен, что все спустят? Зря. Артефактом запросто определят, кто поставил метки. Насчет первой у меня, правда, сомнения, но со второй точно получат полный слепок. К дежурному преподавателю с жалобой?
