— Извините, инорита, этот танец Шарль обещал мне, — твердо сказала я и отцепила пальцы растерявшейся девушки от руки парня, опешившего не меньше, чем она.
Впрочем, в себя Шарль пришел быстро: если на его лице и появилось недоумение, то лишь на миг, после чего сменилось легкой насмешкой, направленной Антуану. Тот стерпеть подобного отношения не смог.
— Я бы на твоем месте, Буле, — угрожающе процедил Антуан, — вернул бы слово моей невесте и пошел танцевать с кем-нибудь другим. Не надо расстраивать ни меня, ни эту милую инориту.
«Милую инориту» он произнес с такой экспрессией, что девушка втянула голову в плечи, как черепаха, и сделала шаг назад, словно сейчас угрожали не Шарлю, а ей. Трусливая какая особа. Я повернулась к ней спиной и взяла Шарля под руку, поставив нас таким образом в оппозицию Антуану.
— Уверен, милая инорита утешится, если ты встанешь на мое место и пригласишь ее на танец, — ответил Шарль. — Я же не могу отказаться от удовольствия потанцевать с Николь.
— Шарль, мы же договорились, — вмешался недовольный Пьер-Луи. — Будет лучше, если ты пойдешь навстречу Антуану в этом щекотливом вопросе.
— Никогда не ставил своей задачей делать лучше Альвендуа, — заметил Шарль, чуть прижав мой локоть к своему боку. — Этим и без меня занимается целая толпа, к которой сейчас присоединился и ты. Не могу сказать, что ты в хорошей компании, но это твой выбор.
Пьер-Луи неожиданно покраснел. Наверное, в словах друга прозвучал намек, понятный только этим двоим. Но про компанию Шарль упомянул зря. Уверена, если бы не Люсиль, племянник придворного мага вряд ли общался бы с Альвендуа: навязчивость Вивианы его тяготила, а Соланж явно раздражала своей угодливостью.
— Послушай лучше друга, Буле, — прошипел Антуан, придвигаясь к Шарлю вплотную. — Пока я не разозлился окончательно. Нечего тебе делать рядом с моей невестой.
Его метка начала темнеть, и я забеспокоилась: невменяемый Антуан не станет заниматься планированием, а, не дай Богиня, пустит в противника что-нибудь убойное прямо сейчас. Королевские артефакты должны выдержать, конечно, но проверять этого не хотелось бы.
— Невеста — такое неопределенное понятие. Сегодня она — твоя невеста, а завтра вполне может стать моей, — невозмутимо ответил Шарль и повел меня танцевать, пользуясь тем, что раздались первые такты музыки, а Антуан застыл на месте, пораженный его словами в самое сердце.
Это даже лучше, чем я рассчитывала! Теперь Альвендуа ему точно не спустят, выберут самый плохой вариант из всех возможных. Правда, не каждого инора, пойманного в чужой кровати, удается затащить в Храм, но в этом случае в дело идут подходящие зелья, затормаживающие восприятие. И будь ты даже королем, непременно в Храме ответишь согласием.
— Остается только объявить о нашей помолвке, — заметил Шарль, — и тогда Антуана будет уже не остановить. Или поцелуя будет достаточно, как считаешь?
Показалось, он ведет свою собственную игру, в которой то, что я — невеста Антуана, является козырной картой. Возможно, одной из крупных, если не самой. Но наши с ним цели были слишком далеки друг от друга.
— Поцелуя было достаточно, повторение излишне, — сухо ответила я. — Тем более что Пьер-Луи никуда не делся, вон стоит, осуждающе смотрит, а потом непременно выскажет, как мы себя неподобающе ведем.
— Иной раз неосторожно данное слово сковывает почище заклинания, — неожиданно сказал Шарль.
Глава 20
На языке вертелся вопрос, но спрашивать я не торопилась. Что если Шарль сглупил и дал магическую клятву, неосторожный намек на которую может выйти боком уже ему? С другой стороны, с него станется придумать что-нибудь, чтобы его не спрашивали вообще ни о чем: все наше знакомство он только то и делал, что о чем-то умалчивал. Начиная от своего подозрительного появления под стенами монастыря, которое он так и не объяснил. Но я тут же спохватилась. Мне нет ни малейшего дела до его тайн. Сейчас в моих планах — отомстить Альвендуа, для чего принц Филипп подходит идеально: сам он не рискует совершенно ничем, а вот его противников накажут по полной программе.
Антуан злился, хотя вида не подавал, даже располагающе улыбался девице, которую я отодрала от Шарля. А вот Пьер-Луи не владел собой столь же хорошо, поскольку теперь не смотрел на Люсиль, а не сводил взгляда с нас. Очень недовольного взгляда. Вивиана тоже злилась. Вот она как раз смотрела на Люсиль, и не только смотрела, но и весьма вдохновенно выговаривала ей что-то. Веер в ее руке больше не открывался, поэтому издалека был похож на стилет странной формы: очень уж характерно его держала сестра Антуана. Соланж растерянно переводила взгляд с Вивианы на Антуана, но идти к нему не торопилась, хотя явно хотела.
Только сейчас я заметила, что на нас с Шарлем обратили внимание слишком многие. Даже инор Кормье, преподаватель, устраивавший дуэль между Шарлем и Антуаном, о чем-то горячо говорил ректору, совершенно неприлично указывая вытянутой рукой на нас. Зато Фурнье выглядел необычайно довольным. Я сначала не сообразила почему, пока не вспомнила, что сейчас танцую с одним из его любимчиков, а сама проявила способности к прорицанию. Ректор наверняка уже настроил планов по появлению новой прорицательской династии. Только мечтает он совершенно напрасно, не подозревая, что на пути к воплощению его мечты стоят обещание королевской семьи и нежелание Совета магов поступаться правами.
Легкое изменение магического фона сигнализировало, что Шарль поставил полог молчания. Односторонний полог: к нам звуки доносились почти в точности, как раньше, лишь чуть глуше, нас же не должен был слышать никто. Не успела я спросить, зачем он это сделал, как мажонок наклонился и волнующим шепотом, от которого у меня почти наверняка встали дыбом все выбившиеся из прически волоски, поинтересовался:
— Что там выяснили с Королевским Сердцем? Имела отношение к его отключению принцесса Валери?
Со стороны наверняка казалось, что он мне признается в любви: вон как восторженно распахнулись глаза у Люсиль. Честно говоря, до меня самой не сразу дошел смысл вопроса, пришлось напоминать себе, что я сейчас танцую не ради удовольствия, а ради дела. И если удастся совместить месть с расследованием, будет просто прекрасно. Но что можно рассказать, а что нет? Впрочем, ничего интересного Шарль от меня все равно не узнает.
— Дедушка не нашел в бумагах своей мамы упоминания об этом артефакте.
— Я так и думал.
— Почему? — удивилась я. — Ведь Франциск был уверен, что его дочь приложила руку к отключению Королевского Сердца.
Шарль молчал и загадочно улыбался. Улыбался не только он: мечтательно — Люсиль, счастливо — ректор, криво — Антуан. Вивиана же хранила невозмутимость, притворялась, что ничего особенного не происходит. Спроси ее, наверняка выдала бы без запинки, что все идет по плану, по которому семья Альвендуа улучшает отношения с простолюдинами. И посмотрела бы на собеседника так, что у того отпало бы всякие желания задавать вопросы. Или так, что появилось бы желание задавать вопросы совсем другие. В зависимости от того, кем оказался бы собеседник, разумеется.
