Смогу ли сделать так, чтобы это было неважно? Не обращать внимания и спокойно заниматься своими делами? Наверное, смогу… Когда смогу обходиться без этого или получать где-то еще… Или стану еще более осознанным и натренированным… Научусь держать свою нервную систему в руках.
Или просто мои слова найдут отклик в сердце той, которую люблю больше всех на свете. Когда она в тысячный раз поймет, как мало и как много мне нужно от нее… Всего-то добрые слова и ласковые касания, но только… всегда.
Не хочется показывать ей этот текст… Тем более зная, что пишет его мальчишка.
Но отправлю. Только потому, что люблю и бесконечно доверяю. Только потому, что наши отношения мне были всегда важнее, чем мой образ в ее глазах.
Потому что люблю ее. Потому что люблю любить ее. Потому что она любит меня. Потому что люблю, как она любит меня. Потому что люблю, как мы любим друг друга.
На следующий день Софи ответила ему:
— Мне жаль. Или горько. Или стыдно… Не знаю, все вместе, что тебе пришлось все это испытать… Из-за меня…
Я знаю чувства, о которых ты говоришь, и знаю, как они ужасны. Только я не могу понять, как мог ты им позволить взять верх над собой? Как впустил это в наши отношения? Это же ведь действительно старые тараканы, когда сидишь у телефона (тогда еще городского, ведь мобильных не было) с влажными руками, вылетающим из груди сердцем и ждешь… Позвонит или нет… И сам не звонишь, потому что знаешь — как только сделаешь это, все полетит к чертям, все испортится… Исчезнет… Но, Олеж… Разве наше с тобой доверие не переросло в нечто большее? Разве, если бы ты сам мне вчера написал (только честно… Софи, мне тебя не хватает, или — мне тоскливо, или даже — напиши мне ласковых слов…) — да что угодно, блин! — разве я бы смогла это проигнорировать? Разве стала бы относиться хуже? Да мне в сто раз вчера больнее стало от понимания, что перестал доверять. Что делал вид, будто все хорошо, и я была в этом уверена и радовалась, что ты так правильно отнесся. Олеж, я не хочу дурости в отношениях, надуманности и притворства. Мы выросли. Многое пережили. Знаем цену любви и заботе… Зачем портить? Разве вчера тебе было приятно обо всем этом думать? Разве ты мог подумать, что все это правда? Да блин! Как ты мог? Неужели я хоть раз дала повод так думать? Или сомневаться?
В общем… Мне очень противно от всей этой ситуации. Надеюсь, такого больше не будет.
Прости еще раз… Сотню раз… Только больше не возвращайся в это состояние…
Целую тебя. Обнимаю. Всем телом обнимаю.
Я уехала с ребятами и Тедом в Москву. Хочу, чтобы ты отдохнул от меня, и мне нужно немного прийти в себя. Покорми, пожалуйста, хомяка.
Утром следующего дня Олег с трудом открыл глаза. Прочитав ответ Софи, он решил покормить хомяка до похода в офис. Зайдя в квартиру Софи, он разулся и, не снимая куртки, пошел на кухню за едой для хомяка. Открыв шкафчик и взяв пакет с едой, он кинул взгляд на холодильник. Магнитик с его изображением пропал. Он нашел его лежащим в ящике буфета.
Новая волна отчаяния нахлынула на него.
Он написал Софи на эмоциях:
— Сейчас не Жан, а я отвечаю за твою жизнь и жизнь Теда… Разве я не заслужил сраного магнитика на холодильнике с моим фото? Не могу… Душа плачет!
Он вышел из дома, снова едва сдерживая слезы. Сел в машину и уже не смог сдержаться. Ему стало жалко себя. «Почему она стала такой бесчувственной?»
Успокоившись, он поехал в офис.
Софи ответила ему довольно скоро:
— О магнитиках. Да как же это мелочно! Да, сняла. И ты прекрасно понимаешь почему и понимаешь, что это было лишь на один вечер. И может, да, тебя это задело, но далеко не от любви ко мне… А от собственной гордыни. Тебя задело, что сняла… А каково было бы мне, оставь я его, тебе плевать сейчас, как и на то, что мне все это адски больно… И мне непонятно, почему я тебе все это объясняю… И еще… Может, я, конечно, ошибаюсь… Но мне почему-то кажется, что вряд ли у тебя дома во всю стену висит мой портрет… Да или хоть магнитик… Почему же? Стыдишься? Да потому что это чушь полная! Потому что есть обстоятельства, с которыми я соглашаюсь и понимаю тебя, потому что ценю и люблю.
Или я тоже должна обижаться, что для всего социума ты создаешь видимость семьи и для многих твоих знакомых мое существование — тайна… Или, может, мне нужно было обижаться, когда мы уехали от Армена из-за того, что ехала его девушка… И не ездим к нему, когда она дома… Ты стесняешься меня? Да я бы вынесла тебе мозг, говоря вслух каждый раз то, что приходит в голову! Но это полный бред… Потому что я знаю, как ты ко мне относишься, и соглашаюсь со всеми обстоятельствами, потому что ценю и люблю. Потому что это и есть безусловная любовь. Потому что именно это и отличало наши отношения от остальных. И ты тоже не всегда отвечаешь вовремя. Я два часа сходила с ума после твоей встречи с твоими странными бандитскими клиентами… А у тебя просто отключился телефон, и это тоже всего лишь обстоятельство… Это не значит, что ты урод, который столько времени мне не отвечал… Но мне хватило лишь твоих слов, что все в порядке, и это важнее, чем моя гордыня, кричащая «какого хрена»!.. Да разве важна вся эта мишура?
Про секс… Я тебе третий день говорю о том, что у меня все болит… У меня все отекло и зудит так, что иногда сидеть невозможно. И даже от лекарств такая боль, что я, как ребенок, готова плакать от нее! Знаешь ли, я немного беременна!
Твое задетое дурацкими предрассудками самолюбие обижено… И это затмило все… А то, что ты любимому человеку полночи и полдня вынимаешь душу, тебе не важно. И этот любимый человек — беременная женщина…
А я после твоей предыдущей выходки только-только успокоилась.
Знаешь, я думаю, вряд ли тебе нужен овощ, который будет тупо заглядывать тебе в рот и никогда ни в чем не будет прекословить. Я думала, ты хочешь строить отношения, в которых честность и всем хорошо. Или, может, я ошибаюсь? Может, все-таки тебе нужен овощ?
Знаешь… Даже все то, что я сейчас написала, — чепуха… По сравнению с нашими отношениями. Но я тоже живой человек. И у меня тоже есть эмоции. Вот они. И я также знаю, что все это пройдет, потому что это чушь… Потому что ценю и люблю…
Я хочу побыть с Тедом в Москве. Хочу все это переварить. Успокоиться и забыть.
Теперь мне тоже легче.
Олег решил не сдавать свои позиции и ответил Софи:
— Знаешь, мое задетое дурацкими предрассудками самолюбие — это то, что позволило мне стать тем, кто я есть.
Ты меня нашла именно благодаря ему. Признаюсь, что немаловажная причина того, что мы вместе, — это результат того, что ты оценила не только меня как мужчину, но и образ, который я создал.
Да, я не чернорабочий. Если бы мне не были важны общественное признание и прочая хрень, я не был бы тем, кто я есть.
