— Вернулась, лягушечка моя, — с доброй улыбкой поприветствовал меня он.
Я недоуменно свела бровки домиком:
— С чего это лягушечка, Олег Евгеньевич?
— Ну, путешествовала же! — осклабился начальник, и я дала себе мысленную затрещину, что не поняла такой простой шутки.
— Ну, в общем, да… — хмыкнув, жестом указала на чайник и, получив полное и безоговорочное согласие, заварила еще одну чашку растворимого. — Как вы тут — за две недели — то?
— Да что с нами случится, — махнул рукой шеф. — Ты же знаешь, главной новостью сейчас является явление Христосов народу. Мир почти стал перед ними на колени, — с небольшой досадой добавил он.
— Не знаю, мне и без них дел хватало у бабули, если честно, — я развела руками в подтверждение своих слов. — А что, они какую — то мировую проблему решить успели за это время? — полюбопытствовала я. Ну, в конце концов, пора было и к городской жизни приобщаться. Заново.
— Не то слово, Лейквун, — со вздохом заметил Олежка. — Говорят, лекарство от СПИДа предложили.
— Да вы что! — ахнула я совершенно искренне.
Начальник хмуро кивнул:
— Понимаешь, что теперь любой их поступок будет преподноситься независимо от наполнения как нечто геройское и крайне положительное, а сами они — действующими исключительно в интересах планеты?
Я не знала, что ответить. Судя по тому, что шеф говорил якобы о слухе, новость эту он не из телевизора услышал, а, скорее всего, от старых знакомых. Но его знакомые слухами в принципе не баловались — не тот уровень серьезности, слишком много государственных интересов затрагивалось. Так что, скорее всего, сказанное начальником об огромном прорыве в медицине проходило пока еще под грифом «совершенно секретно». Конечно, со временем сия информация стала бы доступной и массовому потребителю, ну а пока, я думаю, лекарство, если оно действительно существовало, испытывалось на кроликах и добровольных донорах.
— По крайней мере, это будет выглядеть справедливо, — я озвучила свои мысли. — Они помогут нам со смертельной болезнью, мы тоже какую — нибудь услугу окажем.
— Ох, идеалистка ты моя… — покачал головой начальник.
Я пожала плечами, смущенно улыбнувшись.
— Наташка сказала, к нам безопасника нового взяли.
Олежек почти позеленел лицом, разом осушив половину своей чашки:
— Одно слово от должности. А на деле такой же робот, как и Преображенский.
— Да ну? — не поверила я. — Я с кадровиком сегодня на лестнице столкнулась — он скорее впечатление голубого мажора производит, чем робота.
Олежка привстал с места, проверяя, плотно ли прикрыта дверь в кабинет, будто опасался, что нас могут услышать:
— Плохо. Я имею в виду, что ты с ним встретилась. Я бы хотел ваше знакомство оттянуть на максимальное количество времени.
— А что — вызывает подозрения? — выгнула я бровь.
Шеф сморщил нос:
— Не нравится он мне. Нюхом чую — мутный товарищ, пусть и с безупречным резюме. Девок всех почти осчастливил приватным разговором, а сам как будто носом землю роет в поисках непонятно чего. И всех, зараза, в лицо помнит. Так что жди — тебя скоро на его вычищенный до блеска ковер позовут.
— Ну а сами — то вы как его после собеседования оцениваете?
— Въедливый, — поморщился Олег Евгеньевич. — Вопросы такие задавал…которые на моем старом месте под ДСП попадали и требовали подписи о неразглашении. Прощупал он меня, конечно, знатно, Лея… наши мозгоправы лучше бы не постарались. Я удивляюсь, к чему директор такого кадровика решил взять. Да, и знакомы они с безопасником — однозначно знакомы.
— Конечно, знакомы, — не удивилась я, — все же в одной организации работают.
На меня как на глупенькую посмотрели, потом выразительно задрали красивую бровь:
— Вижу, отпуск у тебя прошел прекрасно. В том плане, что мозги подчистую выпотрошил.
— Ладно — ладно, — примирительно заявила я. — Я поняла, на что вы намекаете.
— Вот и отлично, — расслабился шеф. — Значит, я тебя оставляю и надеюсь, что глупостей ты делать не будешь.
— Олег Евгеньевич, я же после отпуска! — возмущенно выдала я. — Мне сам бог велел теряться в знакомых коридорах.
— Я Преображенского имел в виду, — босс повторил свой коронный взгляд. — Не хватало мне, чтоб ценного сотрудника молокосос подсаженный забраковывал.
Когда шеф из закутка вышел, направившись к своему кабинету, я не выдержала — хихикнула. Конечно, Олежка вполне имел право Суперменыча молокососом назвать, но все равно из его уст это слишком уж пренебрежительно звучало. По всему было видно, что допрос с пристрастием Евгеньичу пришелся против шерсти. Каков оказался наш новый кавайный начальник кадров, однако. Мне действительно стоило вести себя с ним аккуратно. Тут, пожалуй, образ очарованной дурочки вызвал бы подозрения. Хотя о чем это я? На работе начинаю во всем видеть подвох и ждать, что вот прямо сейчас меня под белы ручки спровадят на модуль к пришельцам, где проведут обещанную чистку мозгов…
На мгновение закралась мысль, что обмен моей короткой жизни на целое лекарство от СПИДа можно было бы считать вполне равноценным. Что стоит одна маленькая Лей, когда у них там целая каста безголовой осталась?
«Лейквун, ты всегда с утра на работе придаешься философским рассуждениям, пока не пришли коллеги?»
Раздраженный голос биотехнолога вернул мои мысли в привычное русло. Я даже улыбнулась, пользуясь тем, что Олежка из своего укрытия вряд ли мою физиономию мониторить станет.
«Не ворчи. Я, может, соскучилась. Лучше обстановку оцени со своих позиций. Откуда мне ждать подвоха? Наверняка в этой вашей десантной группе ищейки были, Май. Как скоро мне ожидать, что раскроются двери отдела, и меня сопроводят в пункт назначения?»
Голос в голове прозвучал задумчиво.
«Я не располагаю подобной информацией. Не припомню, чтобы с военными пересекался лично — это мои приближенные делали в основном. Меня другое волнует, Лей. Очень сильно волнует…»
«Что?»
«О каком Преображенском вы говорили с начальником? Я не припомню, чтобы ты сегодня с ним встречалась».
Я от такого замечания даже на стуле заерзала, сжав в руках чашку с остывающим кофе.
«Как это — о каком? Я с утра чуть по лестнице кубарем не скатилась — разве не помнишь?»
«Помню, как ты по лестнице поднималась, — неуверенно отозвался пришелец, — а дальше как в кабинет пришла. Между этими событиями как провал в памяти».
«Твою же пушистую бабушку. Май, я в это время оказалась спасенной нашим кадровиком! Он меня поймал и даже успел опробовать свое офигенно — мажорное обаяние!»
«Не помню… Вообще ничего не помню из этого».
Мне показалось, что в голосе его звучит сожаление вперемешку с обидой, будто я снова без его ведома напилась, как тогда, в Будоражинске на дискотеке, а его предупредить забыла.
